Читать онлайн «Люди долга и отваги. Книга первая». Страница 19

И не подвели. Коммуна стала ремонтировать крестьянам сельскохозяйственный инвентарь, а когда коммунары начали устраивать у себя в клубе спектакли, танцы, киносеансы, то и сельская молодежь перешла на сторону коммуны. Село приняло соседа.

И Феликс Эдмундович не забыл своего обещания. Он часто бывал у коммунаров. По просьбе Дзержинского комсомольцы-чекисты взяли шефство над Болшевской коммуной.

Эта коммуна послужила образцом для целой сети подобных детских исправительных учреждений.

Бывали случаи, когда Дзержинский сам вместе со своими сотрудниками подбирал на улицах беспризорников. Однажды ранним утром, проходя по Никольской улице с работы домой, в Кремль, он вытащил из асфальтового котла нескольких беспризорников. Среди них был лобастый мальчишка с пытливыми глазами, Коля Дубинин. Дзержинский предложил мальчику учиться, и вскоре учеба, а затем наука целиком захватили его. Дзержинский, разумеется, не мог знать, что сыграл решающую роль в крутом повороте судьбы будущего крупного ученого, действительного члена Академии наук СССР Николая Петровича Дубинина. И дело, конечно, не в том, сколько беспризорников спасено при личном участии Дзержинского. Счет в ту пору шел не на единицы. Спасение и помощь миллионам детей — вот что явилось материальным воплощением благородного движения мысли и сердца Дзержинского.

И дети платили ему любовью. В служебном кабинете Дзержинского рядом с портретом сына Ясика стояли, были развешаны на стенах многочисленные фотографии коммунаров, воспитанников детских садов и пионеров, присланные ему на память. Каждый день в почте среди сводок о ликвидированных бандах и донесениях о враждебной деятельности еще не раскрытых контрреволюционных организаций лежали трогающие своей детской непосредственностью письма.

Среди других званий, которыми еще при жизни наделяли Дзержинского, за ним твердо закрепилось и такое: «Всероссийский попечитель о детях».

В воскресенье в Музее изящных искусств был выходной, и о случившемся сотрудники узнали лишь в понедельник, во время обычного утреннего обхода выставочных залов. К своему ужасу, они не досчитались пяти полотен великих мастеров Запада. Исчезли картины «Христос», «Се человек», «Святое семейство», «Бичевание Христа», «Иоанн Богослов». По всей вероятности, преступник орудовал в темноте и очень торопился: вырезая две первые картины из подрамников, он отрезал часть правой руки главной фигуры «Се человек», повредил головы крайних. В рембрандтовской картине на лице Христа была отсечена левая прядь волос. К раме, из которой был похищен «Се человек», злоумышленник прикрепил заранее заготовленную, написанную церковнославянским шрифтом цитату из какого-то молитвослова: «Христосъ мертвъ бысть смертию жизнь оживился».

Весь день сотрудники музея толпились у разбитого окна, бродили по картинной галерее, передавали друг другу оставленную преступником записку, горячо обсуждали это чрезвычайное происшествие, строили всевозможные догадки. Хмурый с похмелья старший дворник Осип поминутно чертыхался, старательно сметая в совок осколки оконного стекла. Он выбросил их в урну вместе с ситцевой женской кофточкой, в которую был завернут булыжник. В течение всего дня никто и не подумал сообщить в милицию о случившемся. Лишь на следующий день заместитель ученого секретаря Иван Сергеевич Страхов набрал номер телефона дежурного МУРа.

— Приезжайте скорее! — прокричал он в трубку. — У нас украли пять картин стоимостью около миллиона рублей…

В осмотре места происшествия на Волхонке участвовали не только работники МУРа, но и Центророзыска. Однако тщетны были их попытки найти хотя бы какую-либо нить к раскрытию этого тяжкого преступления. Создавалось впечатление, что чья-то рука умышленно уничтожила следы тех, кто проник в музей в ту темную ночь.

— Это же уму непостижимо! — возмущался начальник научно-технического отдела Главного управления милиции Сергей Михайлович Потапов. — Даже школьники знают, как поступать в подобных случаях. А здесь извольте, интеллигентные, грамотные люди поставили в известность милицию сутки спустя после того, как было обнаружено преступление, позволили уничтожить следы.

На извлеченных из урны блузке и булыжнике эксперт обнаружил мелкие осколки оконного стекла. Был сделан вывод, что злоумышленник не только боялся порезать руки, но и опасался оставить на стекле отпечатки своих пальцев.

После внимательного анализа результатов осмотра места происшествия и горячих споров на оперативном совещании руководящие работники Московского уголовного розыска пришли к выводу, что преступление совершено одним человеком. Это мог быть сотрудник музея, разбивший окно, чтобы направить следствие по ложному пути. Им мог оказаться художник или коллекционер. Предполагалось также, что в выставочном зале мог побывать матерый уголовник, специализировавшийся на кражах из музеев. Учитывая то, что все похищенные картины были религиозного содержания, злоумышленником мог быть служитель культа. Судя по варварскому обращению с полотнами, не исключалось, что вор — ненормальный, душевнобольной человек. Были и другие предположения.

— Таким образом, — подытоживая работу совещания, сказал начальник МУРа, — мы с вами наметили ряд версий. Будем одновременно работать по всем направлениям. Поиск похищенных картин поручим бригаде Кремнева. Это, естественно, не значит, что все остальные могут стоять в стороне. О совершенном преступлении должен постоянно помнить каждый из нас.

Сообщаю, что на поиск картин и преступника ориентированы все подразделения милиции Москвы и области. Перекрыты дороги, ведущие из столицы, взяты под особое наблюдение железнодорожные вокзалы. О случившемся информированы пограничная и таможенная службы. Наркомпрос также принимает меры. О них вы будете поставлены в известность. А сейчас прошу собрать оперативный состав по бригадам и разъяснить обстановку.

В бригаде инспектора коммуниста Кремнева для работы по каждой версии выделили двух-трех сотрудников. Никитину и Еремееву поручили проверить версию об инсценировке кражи, а также установить, кому принадлежит блузка, обнаруженная недалеко от места происшествия.

— Трудно предположить, что эта вещь преступника или кого-либо из его близких. Вору не было смысла идти на такой риск. Скорее всего она принадлежит совершенно постороннему человеку. Поинтересуйтесь в отделениях милиции кражами носильного белья, ну, скажем, за последнюю неделю. Не было ли среди похищенного этой блузки, — инструктировал их инспектор Кремнев. — Если у вас нет ко мне вопросов, идите к себе и составьте план ваших действий.

Сдав на машинку черновик плана, Никитин и Еремеев отправились на Волхонку. Хотелось еще раз осмотреть место происшествия, допросить кое-кого из сотрудников музея. Но повторное знакомство с обстановкой в музее ничего не дало. Безрезультатными оказались и допросы дворника и ночного сторожа.

Никитин и Еремеев решили встретиться с сотрудниками Центророзыска, которым раньше приходилось раскрывать аналогичные преступления. Один из них, Семенов, рассказал: «Вечером того же дня, когда была совершена кража, в Ленинград прибыл богатый англичанин с личным переводчиком. Цели приезда англичанин не скрывал — приобретение для британских музеев произведений искусства из частных коллекций. В гостинице «Европейская» приезжие заняли один из лучших номеров…

В послеобеденный час в вестибюль гостиницы «Европейская» вошел прилично одетый человек лет тридцати. Поставив небольшой саквояж возле стула, на котором сидел облаченный в ливрею швейцар, он открыл коробку папирос и протянул ее старику.

— Угощайся, папаша.

— Благодарствую. Издалека изволили прибыть? — вежливо осведомился швейцар, с достоинством поглаживая седую бороду.

— С соседней улицы, отец. Говорят, у вас англичанин поселился, картинами разными интересуется.

— В «люксе» они живут у нас. Пойдем покажу.

Мистер и переводчик отдыхали. Предложив гостю стул и узнав о цели его прихода, Латипак окинул посетителя оценивающим взглядом.

— Мистер Латипак интересуется, с кем имеет честь разговаривать и что конкретно вы можете предложить ему, — начал переводчик.

— Передайте мистеру, что моя фамилия ничего ему не скажет, — произнес гость. — Я деловой человек и, если мистера интересует живопись, могу кое-что предложить.

— Мистер Латипак говорит, что он покупает только ценные вещи, и просит назвать предмет продажи и сумму, которую вы хотели бы иметь от сделки.

— Я надеюсь, что 50 тысяч рублей не покажутся мистеру слишком большой ценой за пейзаж Рейсдаля, — вытирая платком внезапно вспотевшие руки, проговорил посетитель. — Только серьезные материальные затруднения вынуждают меня сделать этот шаг.