Читать онлайн «Провинциальная «контрреволюция». Белое движение и гражданская война на русском Севере». Страница 35

Эта глава рассматривает развитие союзной интервенции и ее роль в Гражданской войне на Севере. Она показывает, как противоречия между планами интервентов и местными условиями войны, между союзным командованием и солдатами экспедиционного корпуса и, наконец, между интервентами, белой политической и военной элитой и простыми северянами повлияли на провал союзного вмешательства в Гражданскую войну в Северной области.

Затерянный среди приполярных лесов и тундр отдаленный Северный фронт, пожалуй, был для штаба Антанты одним из самых экзотических фронтов Первой мировой войны. Следуя картам версальских стратегов, здесь, между топких болот, лесов и озер, должен был проходить правый фланг нового союзного Восточного фронта. Ближайшими противниками Антанты на Севере России считались немцы и сотрудничавшие с ними финны. Союзное командование опасалось, что они могут перерезать стратегически важную Мурманскую железную дорогу, создать на Русском Севере свои военные базы и захватить союзные военные грузы, складированные в северных портах[444]. Помешать этому было первейшей задачей отрядов Антанты, которые в первой половине 1918 г. появились на Мурмане и высадились в Архангельске 2 августа, в день антибольшевистского переворота.

Генерал-майору британской армии Фредерику Клинтону Пулю, командовавшему союзными войсками на Севере России, было не привыкать к необычным военным операциям. В свои 49 лет он уже 29 лет находился в рядах армии. И как едва ли не любой британский военный его ранга и возраста, он почти всю свою службу провел в колониях[445]. Однако представшая перед ним картина, вероятно, менее чем когда-либо ранее соответствовала штабным инструкциям. Союзные военные грузы, складированные в Архангельске, были уже большей частью вывезены большевиками в глубь России. Угроза масштабного немецко-финского вторжения со стороны Финляндии также представлялась маловероятной, так как из-за нового наступления союзников на Западном фронте Финляндию в конце лета начали покидать немецкие войска. Тем временем, поддержав создание просоюзнического Северного правительства, отряды Антанты оказались фактически в состоянии войны с большевиками.

Самого генерала Пуля едва ли смущало то, что вместо немцев и финнов его солдаты сражались с русскими солдатами-красноармейцами. Он был убежден, что за спиной большевистского правительства стояла Германия и что, воюя с частями Красной армии, он поддерживал усилия западных союзников в их борьбе против Центральных держав. Показательным было что даже усилившееся сопротивление красных войск и точность большевистского огня он ошибочно связывал с присутствием немецких инструкторов на позициях противника[446]. О том, что большевики держатся, прежде всего, при помощи Германии, говорили и приходившие в Архангельск указания британского военного министерства. В частности, поступившая 10 августа 1918 г. директива предписывала Пулю содействовать лояльным союзникам к белым русским силам в воссоздании страны и армии, чтобы они смогли самостоятельно сопротивляться немецкому вторжению. Информационный листок, распространенный командованием среди солдат экспедиционного корпуса, еще более открыто подчеркивал антибольшевистские цели кампании, называя «преступников»-большевиков врагами союзников, наряду с немцами[447]. В результате союзные отряды все глубже вклинивались в красный центр России, становясь новыми участниками полыхавшей в стране Гражданской войны.

В первые недели боев генерал Пуль строил обширные планы кампании. Невысоко ценя боеспособность красных частей, он рассчитывал подняться к 20 сентября вверх по Северной Двине до города Котласа, чтобы зимой продвинуться вдоль железной дороги от Котласа до Вятки и обеспечить скорое соединение с восставшими чехословацкими войсками на востоке страны. В этом он видел начало воссоздания будущего Восточного фронта против Германии[448].

Следуя приказам, небольшие союзные отряды при содействии белых добровольцев вначале быстро продвигались вперед и часто без боя занимали деревню за деревней[449]. Все более расширявшиеся масштабы союзной кампании на Севере требовали пополнений. В конце лета – начале осени набережные Мурманска и Архангельска регулярно принимали суда с новыми союзными контингентами. Самым крупным из них были прибывшие в сентябре более 5700 американских солдат и офицеров 339-го пехотного полка. А перед прекращением летней навигации 1918 г. численность союзного контингента, достигнув своего максимума, составила на Архангельском фронте 13 182 человека, а на Мурманском – 10 334 человек[450].

Тем не менее эти силы не соответствовали чрезвычайно растянутой линии фронта на Севере России, которую союзным отрядам приходилось удерживать без помощи белой русской армии, находившейся на первых этапах формирования. Не отвечали задачам активной кампании и невысокие боевые качества союзных войск. Большинство британских и французских солдат на Севере прежде воевали на Западном фронте. Лишь недавно оправившись от полученных ранений, многих из них по физическим данным считались пригодными только для гарнизонной службы[451]. В то же время американские новобранцы были наспех обучены и вовсе не имели боевого опыта. При этом специальный меморандум американского президента В. Вильсона предписывал использовать их исключительно для охраны союзных складов и содействия русскому населению в организации самообороны[452]. Впрочем, воспользовавшись неопределенностью указаний из союзных столиц и согласием американского посла в России Д. Фрэнсиса, Пуль немедленно отправил американцев на фронт[453]. В то время как позиция правительств Антанты в отношении России по-прежнему была неясной, союзные военные и дипломаты теперь, как и в 1917-м и начале 1918 г., решающим образом влияли на союзную политику на местах, и в частности на развитие интервенции[454].

Впрочем, вопреки решительности Пуля, многие союзные солдаты оказались не готовы к непривычным условиям войны и отсутствию ясного противника. Вскоре после высадки на Севере в солдатских письмах и дневниках замелькали жалобы на суровую погоду, отсутствие самых необходимых припасов и ужасающие бытовые условия. В наступление приходилось идти под осенним проливным дождем, передвигаясь по колено в грязи, а умерших и убитых хоронить в наскоро сколоченных гробах в залитых водой могилах[455]. Смерть сразу стала частой гостьей среди союзных войск, которые еще по пути в Россию оказались охвачены эпидемией испанской инфлюэнцы[456]. Но еще страшнее представлялась судьба погибших от рук большевиков. Из уст в уста переходили истории об изуродованных трупах союзных солдат, попавших в руки красных войск. Кроме того, солдаты опасались местного населения в непривычных для них условиях гражданской войны. Понимая, что они не могут отличить лояльного русского от большевика, солдаты с подозрением относились к северным крестьянам, пытаясь угадать среди них большевистских шпионов или сторонников[457].

Хотя подобные опасения никак не влияли на военные планы генерала Пуля, задержка с прибытием крупных пополнений все же заставила его несколько затормозить наступление. Кроме того, быстрому продвижению вперед мешали отсутствие точных карт местности, нехватка транспорта для перевозки военного снабжения и войск, а также северное бездорожье[458]. В начале же октября приближение зимы, которое обещало еще более затруднить наступательные операции, заставило Пуля и вовсе отложить продвижение к Котласу до весны.

Вскоре последовала смена командования войсками Антанты на Севере, после чего более осторожные действия стали частью новой тактики союзников. Из-за протеста американского правительства против вмешательства Пуля во внутреннюю политику Северной области и его действий, противоречивших меморандуму президента, он был отозван на родину[459]. Генерал Уильям Эдмунд Айронсайд, сменивший 14 октября 1918 г. Пуля во главе союзных войск, привез с собой новые инструкции британского генерального штаба, которые предписывали ограничить военные операции обороной и содействием подготовке русских вооруженных сил[460]. Айронсайд, только недавно командовавший бригадой на Западном фронте мировой войны, лично также был склонен к более осторожным действиям. Он считал необходимым предварительно закрепить имевшиеся позиции, усилить численность войск за счет местных мобилизаций и согласовать планы кампании с наступлением белых сибирских войск. В итоге союзные отряды, занявшие к концу осени 1918 г. главные уездные центры губернии, включая второй по величине после Архангельска город Шенкурск, окопались в снегу, выстроили блокгаузы и остались пережидать долгую северную зиму, страдая от вшей, нехватки папирос и однообразного питания из сухарей и привозных консервов[461].