Читать онлайн «Сила есть Право». Страница 29

Национальные гербы изображают не голубей, ягнят, коз, сорок и зайцев; но львов, тигров, волчиц, змей, драконов, орлов и сражающегося человека.

В центрах «нашей высшей цивилизации» сила признаётся лежащей в основе принципов власти. Между нациями как основа любой дипломатии существует неизменное условие, и между противоборствующими фракциями (внутри нации) оно часто эффективно применяется. Утяжелённая дубинка полицейского, рубящая сабля гусара и артиллерийское орудие на поле битвы всё ещё остаются ultimo ratio[224] порядка, свободы, мира. Пулемёт «Максим»[225] есть развитый и улучшенный вариант дубинки старых времён, особенно когда он имеет дело со взбесившимися революционными массами. Одно из этих прекрасных изобретений и полдюжины тренированных мужчин, снабжённых необходимой амуницией, могут уничтожить за полдня самую большую, которую Лондон, Париж или Чикаго когда-либо видели, толпу черни, возомнившей себя повстанцами. «В большинстве случаев мы заметили, что один полк регулярной пехоты вполне способен справиться с самой большой и самой дикой толпой черни», — пишет миллионер-редактор Кольсаат в «Chicago Times Herald» (13.11.1896).

Когда граждане не подчиняются узаконенным «правилам», с ними сначала проводит беседу одетый в синее «защитник общественного порядка» с официальным ордером и лакированной дубинкой, который уводит их в государственную тюрьму или же предъявляет им обвинение в правонарушении в присутствии государственного инквизитора. За вооружённой полицией и учтивым судьёй угрожающим строем стоят все сухопутные и морские силы правительства и закона.

Законодательные суды и престолы (de facto[226]) построены на штыках. Как и все статуты, конституции и моральные кодексы написаны мечом. Материальная сила сейчас есть, всегда была и всегда должна быть истинной основой, на которой покоятся все политические институты. Ни одно другое основание неосуществимо.

То, что установил меч, меч должен и свергнуть. Символично, что каждый император и президент, каждый султан, король, шах или вождь дикарей провозглашается перед выстроенными легионами и охрипшими толпами, среди фанфар боевых горнов, обнажённых боевых мечей и громогласного рёва боевых пушек. Два примера, с двух континентов — из двух разных систем правительства, — могут быть приведены как достаточное доказательство этого:

Сэр Эдвин Арнольд описывает недавнюю коронацию Императора России,[227] наследного абсолютного монарха: «Сзади, среди монарших мест, стоял новый Главнокомандующий армией, увенчанной серебряными орлами, его сабля была обнажена и сверкала». Когда пушечные залпы прогремели над двумя континентами, от Риги до Владивостока, провозглашая окончание коронации их государя, 2 000 000 славянских воинов обнажили головы в почтении, забряцали своим оружием в знак гордости и поклялись в вечной преданности.

«Губернатор Джон Р. Таннер (штат Иллинойс), восседая на чёрной лошади, в широкополой фетровой шляпе, с золотыми галунами и кисточками (а также с кавалерийской саблей), проедет по Пенсильвания-Авеню (Вашингтон) во главе Первого Полка… Национальная гвардия на президентской инаугурации… великолепные солдаты Иллинойса пройдут маршем… Затем личный эскорт президента… Отряд 8-й пехотной армии… Вместе с полком пройдёт ружейный корпус со своими винтовками Гатлинга, который действовал… во время восстания Дебса[228]». Президент Соединённых Штатов, избранный монарх, является главнокомандующим федеральными вооружёнными силами и обладает большей исполнительной властью, чем любой азиатский деспот.

Каждый сухопутный и морской офицер в Англии получает свои полномочия непосредственно от королевы. До недавнего времени на церемонии коронации по традиции было обязательным, чтобы наследник (вооружённый с головы до ног) въезжал на двор и там, перед собравшимися мещанами, рыцарями, дворянами, полководцами, официально вызывал на поединок каждого, кто осмеливался хотя бы усомниться в его праве на королевский титул.

Европейские акты на право обладания землёй могут (в каждом случае) восходить к военной и королевской власти. Во всех английских колониях опустошённые земли бывают присвоены только по «королевскому дарованию». Тот же принцип главенствует и в этой республике,[229] и среди всех диких племён.

Силой все существующие вещи развиваются, поддерживаются и увековечиваются. Сила собирает и разделяет атомы, которые составляют космическую Вселенную духа и материи. Она придаёт им формы, органические и неорганические. Она вновь и вновь разделяет их на составляющие элементы. Она строит и сносит без малейшего уважения к человеческим желаниям или страстям. Она теоретизирует, создаёт, конструирует, уничтожает, атакует и отражает. Она буквально во всём, через всё и над всем.

Даже волнообразная миграция рас, которая продолжает сейчас распространяться (через моря и континенты) великими живыми потоками, как это было в дни Акбара и Тамерлана,[230] также является вибрацией силы, действующей через человеческих посредников. Это внутренние пульсации силы.

Археологические раскопки в Америке, Европе, Африке, Азии и на морских островах подтверждают письменные анналы, фольклор и легенды племён и народов. Прошлое этого болтающегося шара есть одна долгая, вдохновлённая благоговейным трепетом хроника каннибализма, вторжений, ярости, катаклизмов, «битвы, убийства и скоропостижной смерти».[231]

Поверхность этой земли есть камера смертников, а дно моря — кладбище. И то, и другое от конца до края усеяно руинами забытых «цивилизаций», которые были уничтожены людьми и природой. Везде и всегда слабаки погибали, везде и всегда сильнейшие побеждали. Как это было в начале, так есть и теперь, и будет всегда: сила и рабство, боль и радость — на разных сторонах.

В расах рабов никогда не нуждаются! Увидьте это, о люди, что вы растите бойцов! Увидьте, что вы и обучаете их! «Арфист не создаётся иначе, как игрой на арфе», — так же и воин не создаётся иначе, чем войной. Пусть сила мускулов будет направлена против силы мускулов, сила разума — против силы разума, и пусть победители носят лавры, а проигравшие — жалкие лохмотья. Пусть не будет компромиссов — никакого нерешительного заигрывания — никакого поворота назад, но, как повелевает Дарвин, пусть сильнейший живёт, а слабейший погибнет.

Черны, яростны и трагичны кровавые анналы человеческой эволюции, и нет никакого рационального свидетельства, из которого можно бы было заключить, что должно быть иначе — или что для нас было бы мудро попытаться сделать так, чтобы было иначе.

Почему же тогда нужно быть недовольными тем, что мы не можем изменить, даже осмелившись на это? Лучше, в конце концов, пятьдесят лет в Европе, чем целый период в Китае. Пусть будет так, как было всегда — как мрачный северный скальд пел, когда наша раса начала погружаться в туман Сумерек Богов:

Будь это среди низших организмов, бабочек или моллюсков, птиц в воздухе или зверей на полях, рыб в море, планет, солнц, звёзд или солнечных систем — сила правит неизменно, непреклонно, неумолимо.

Когда благодушный римский император представлял, что над древним миром раз и навсегда установится мир и порядок,[232] уже тогда убийца (лицемеря при этом) натачивал кинжал для его горла; и теперь, когда низшие организмы мечтают о «мире любящих» — где царствуют арбитражные суды вместо военных действий — или примирение соперничающих плотоядных — механизм уничтожения тихо создаётся, и когда он будет доведён до конца, он сотрёт их с лица земли.

Сильнейшие организмы всегда являются определяющими. Они держат в своих руках (безусловно) судьбы более слабых организмов. Далее, во всех переплетённых видоизменениях материи и духа равенство, милосердие и сожаление — в совершенном недостатке, за исключением разве что семейных отношений. (Семья мужчины — его собственность — это часть его самого. Следовательно, это естественная вещь — защищать её, как бы он защищал собственную жизнь. Женщины и дети принадлежат мужчине, который должен охотиться для них так же, как для себя. Он — их повелитель и хозяин в теории и по факту).

В естественных условиях нет никакого рая для несчастных, никакой надежды для слабых, никакого отдыха для утомлённых, никакой доли для побитых. Природа ненавидит немощных. Каждый организм, каждое человеческое существо должно завоёвывать или служить. Это ультиматум.

Жизнь есть борьба за власть до самой пасти смерти, и «ад забирает последнего».[233]

Ад забирает последнего! Нет! Это не так! Христос забирает последнего! Именно! Так правильно! В реальной жизни он есть истинный Князь Зла. Ласково говорит он: «Придите ко Мне, все труждающиеся и обременённые»,[234] — и те, кто подчиняются ему, отправляются в ад. Нет, они уже в нём! «И дым мучения их будет восходить во веки веков».[235]