Читать онлайн «Тамплиеры и другие тайные общества Средневековья». Страница 60

Филипп, который привык всегда самостоятельно заниматься собственными делами, посчитав, что его присутствие необходимо в Вене, отправился туда, прибыв в начале февраля в сопровождении трех сыновей, брата, знати и тяжелой кавалерии. Результаты его присутствия очень скоро начали ощущаться. Папа созвал кардиналов и нескольких других прелатов на тайную консисторию и распустил орден своим единоличным решением 22 марта 1313 года.

Вторая часть собора была открыта 3 марта с огромной торжественностью. Король Франции, его сыновья и брат присутствовали на нем, появилась также и королевская гвардия в знак уважения, в целях охраны, а может быть и устрашения. Папа зачитал буллу о роспуске ордена. Все присутствующие слушали в тишине. Никто не осмелился поднять голос в защиту справедливости. Богатый и могущественный орден тамплиеров был уничтожен. 2 мая булла была опубликована, и орден как таковой перестал существовать.

После уничтожения ордена дальнейшее преследование его членов стало бессмысленным, и по большому счету оно прекратилось. Король и папа обратили в свою пользу все движимое имущество ордена во Франции. Прочие его владения, к высшему неудовольствию короля, были переданы ордену госпитальеров, которых, однако, вынудили заплатить столь большие пошлины королю и папе, которые почти целиком разорили их. Это произошло во всех странах, кроме Пиренейского полуострова и Майорки. Собственность тамплиеров в Арагоне была передана ордену Пресвятой Девы Марии Монтезской, который был основан в 1317 году. Его задачей была борьба с маврами, костюм напоминал облачение тамплиеров, и поэтому он вполне может считаться тем же самым орденом. Диниз, талантливый и просвещенный король Португалии, не упразднил орден, невиновность которого была признана его прелатами. Чтобы продемонстрировать покорность папской воле, он заставил его сменить свое название, и верховный приор тамплиеров в Португалии стал магистром ордена Христа, который продолжает свое существование и в наши дни.

Относительно уцелевших тамплиеров, заключенных в тюрьмах, на соборе было решено: тех, кто был признан невиновным, следует отпустить на свободу и содержать из средств ордена, с виновными, если они признались и раскаялись в совершенных преступлениях, необходимо обойтись с мягкостью, если нет – поступить с ними в соответствии с церковными законами и держать в заключении в бывших обителях ордена и монастырях. Те, кто бежал, если в течение года не появятся перед собором или епископом своей епархии, должны быть отлучены от церкви.

Большинство рыцарей сразу же были выпущены на свободу, однако никакой собственности у ордена не осталось и для них не осталось никаких средств к существованию. Поэтому они оказались в крайней нужде, и большинство из них было вынуждено соглашаться на самую низкооплачиваемую работу, чтобы добыть себе пропитание. Значительное количество было принято в орден Святого Иоанна в том же статусе, в каком они состояли в собственном ордене, что является весомым доказательством того, что вина ордена тамплиеров в любом случае не считалась доказанной. Постепенно, по мере того как члены ордена умирали или вливались в другие ордены, название «тамплиер» предавалось забвению либо о нем вспоминали с сожалением об их незаслуженно горькой судьбе.

В то время как достойнейший орден был таким образом уничтожен, его члены разбросаны по странам, собственность поделена, когда-то возглавлявший его магистр Жак де Моле со своими тремя соратниками верховным приором Нормандии Гуго де Пейро, досмотрщиком Франции и братом дофина Аверне Гаем продолжали томиться в тюрьме. Де Моле посещал лишь единственный человек – его повар. Выделенных ему средств едва хватало на то, чтобы добыть ему самое необходимое, и жизнь потеряла для него всякий смысл. В конце концов папа решился проинформировать узников об уготованной им судьбе.

Папская комиссия в составе епископа Альбы и двух других кардиналов приехала в Париж, но не для того, чтобы выслушать пленников, а, считая их вину доказанной, вынести свой приговор. Чтобы придать этому деянию публичность, возможно в соответствии с пожеланием короля, 18 марта 1314 года перед собором Парижской Богоматери был возведен помост, на котором разместились три члена комиссии с архиепископом Сенса и несколькими другими прелатами. Вокруг собралось значительное число людей. Четыре благородных узника были выведены из своих темниц и возведены на сцену. Кардинал Альбы зачитал сделанные ими ранее признания и вынес приговор – пожизненное заключение. После этого он начал обличать виновность ордена, когда его прервал магистр и, призвав всех присутствующих в качестве свидетелей, начал говорить:

– Вот так, в столь ужасный день и в последние моменты моей жизни я должен изобличить всю несправедливость лжи и позволить истине восторжествовать. Итак, я заявляю перед лицом небес и всего мира и к своему собственному стыду признаю, что совершил величайшее из преступлений, но оно заключается лишь в том, что мною были признаны те, в которых столь нелепо обвинили орден. Я свидетельствую, и истина обязывает меня засвидетельствовать, что он невиновен. Я заявлял обратное лишь для того, чтобы прекратились невыносимые муки пыток и успокоились те, кто меня им подвергал. Я знаю, какое наказание постигло всех тех рыцарей, кому хватило мужества отказаться от подобных признаний, но чудовищное представление, которое меня ожидает, не способно заставить меня подтвердить одну ложь другой. Я без сожаления отказываюсь от жизни, предложенной мне на столь бесчестных условиях.

Рис. 15. Портрет последнего верховного магистра

Примеру де Моле, заявившему о невиновности ордена, последовал и Гай, двое других промолчали. Члены комиссии пришли в замешательство и приостановили свою работу. Сведения о происшедшем немедленно донесли королю, который сразу созвал совет, на котором никто из духовных лиц не присутствовал, и приговорил этих двух рыцарей к сожжению на костре.

Поленница была сложена в том месте на острове посреди Сены, где позже был воздвигнут памятник Генриху IV, и на следующее утро де Моле и его соратника привели и поместили на ней. Они продолжали настаивать на невиновности ордена. Языки пламени сначала коснулись их ступней, затем более жизненно важных частей тела. Зловонный запах горящего мяса наполнял окружающее пространство, принося им дополнительные муки. И все же они продолжали кричать о своей невиновности. В конце концов смерть положила конец их мучениям. Зрители утирали слезы, наблюдая за их несгибаемой силой духа, а ночью их прах собрали, чтобы сохранить как реликвию.

Как предание, некоторыми историками рассказывается, что де Моле, прежде чем умереть, призвал Климента предстать на Божий суд в течение 40 дней, а Филиппа к тому же правосудию – через год. Понтифик действительно умер от колик ночью 19 числа следующего месяца, а церковь, в которой лежало тело, сгорела, и огонь почти целиком уничтожил его останки. Прежде чем истек год, король погиб, упав с коня. Вероятнее всего, именно эти события послужили возникновению поверий, запечатлевшихся в общественном сознании верою в невиновность тамплиеров. Также было отмечено, что все, кто активно преследовал тамплиеров, умерли преждевременной или насильственной смертью.

Остается обсудить два следующих момента: было ли у военно-религиозного ордена рыцарей Храма секретное учение, которое противоречило религиозным и моральным нормам? Продолжил ли орден свое существование вплоть до наших дней?

Выше было продемонстрировано, каковы были доказательства вины тамплиеров, и очевидно, что подобные факты не были приняты во внимание современным, руководствующимся принципами справедливости судом. Они представляли собой слухи, либо распространявшиеся лицами, совершенно не заслуживающими доверия, либо же выжатые из обвиняемых муками и пытками. Сами по себе пункты обвинения абсурдны и противоречивы. Стоит ли верить, что один и тот же человек мог принять строгий деизм магометан и быть виновным в идолопоклонничестве[100], почти немыслимом даже для самых грубых суеверий? Но когда началось подобное разложение тамплиеров? Были ли те, кого святой Бернар восхвалял как образец для подражания в христианском рвении и набожности, кем восхищался и кого почитал весь христианский мир, вовлечены в тайный заговор против религии и государства? Да, самоуверенно отвечает Хаммер, двое смиренных, благочестивых рыцарей, которые основали орден, были учениками и тайными сторонниками мусульман-исмаилитов. Это уже слишком, по мнению Вилайка, который считает, что вина появления тайного учения лежит на капелланах. Так, он разглядел, что учение гностицизма, которого, как предполагается, придерживались тамплиеры, выходило за пределы понимания малообразованных рыцарей, которые, хотя и были способны сражаться и молиться, совершенно не годились для того, чтобы разбираться в дебрях мистической метафизики. Таким образом, согласно одним, весь орден был поражен преступной доктриной снизу доверху, по другим – секретное учение было уделом немногих, и, противореча всем возможным аналогам, руководители ордена зачастую не знали о нем. Ни те ни другие не представили ничего, что было бы похоже на факты в поддержку своих допущений.