Читать онлайн «Антипутеводитель по современной литературе. 99 книг, которые не надо читать». Страница 26

Будущий автор этого «самого остроумного, самого яркого произведения последнего десятилетия» (цитируем аннотацию) объявился на литературном горизонте еще в 1994 году, выпустив «Х…евую книгу», — в оригинале название дано без отточий. Ничем, кроме обсценной лексики на каждой странице, эти скудные мемуары тридцатилетнего шалопая, правда, не блеснули. Позже автор публикует книги «Бей первым! Главная загадка Второй мировой», «Здравствуй, оружие! Презумпция здравого смысла», «Конец феминизма. Чем женщина отличается от человека» и др. После второго издания «Апгрейда обезьяны» (где предложено легализовать наркотики) Никонов радостно отбивается от Антинаркотической комиссии, заглотившей наживку. В декабре 2009 года он пишет статью «Добей, чтоб не мучился», где дети с патологиями мозга названы «бракованными дискетами», а родителям рекомендовано применять к младенцам эвтаназию… Надо ли удивляться, что в новой книге всплывет фраза героя Достоевского о слезинке ребенка, «переведенная» с гестаповским бесстрастием: «Замучен один детеныш, из органов зрения которого выделится небольшой объем жидкости»? Удивительно другое — что Никонов не дотянулся до классики раньше.

Мысль о том, что классические тексты можно приспособить к сиюминутным нуждам не нова. На Западе есть термин «мэшап» (Mashup) — жанр, использующий знаменитые произведения прошлого в новой «аранжировке». Вспомним «Гордость и предубеждение и зомби» Сета Грэма-Смита, у которого роман Джейн Остин стал основой зомби-хоррора. Вспомним эксперименты издателя Игоря Захарова, выпускавшего переделки «Идиота», «Отцов и детей» и той же «Анны Карениной». У Захарова, впрочем, то была попытка проверить живучесть классики новыми реалиями. У Никонова — иное: не «мэшап», не «апгрейд», а сознательная порча, «издевательство и провокация» (цитируем фразу с обложки).

Сам «инопланетно-научпоповский» подход к взаимоотношениям людей взят из американского фильма «Брачные игры земных обитателей» и нарочито изгажен: то ли ради удовольствия от самого процесса, то ли из предосторожности (так краденое авто перекрашивают в канареечный цвет, чтобы не опознали). В книге Никонова нет Левина, зато есть Ленин, Раскольников и булгаковский Борменталь. Рахметов оказывается агентом охранки, а Тургенев — хозяином публичного дома. В финале Анна убивает Каренина, Раскольников — Анну, Рахметов — Раскольникова…

Сразу вспоминается фантастическое эссе Станислава Лема «Сделай книгу сам» (1971), где речь шла о таком издательском конструкторе: «Берешь в руки «Войну и мир» или «Преступление и наказание» — и делай с ними, что в голову взбредет: Наташа может пуститься во все тяжкие и до и после замужества, Анна Каренина — увлечься лакеем, а не Вронским, Свидригайлов — беспрепятственно жениться на сестре Раскольникова». В лемовском эссе объяснено, почему вивисекторские опыты не принесли издателю крупных денег (и почему, кстати, Никонову не удастся раздуть большого скандала на костях Толстого): «Безразличие к ценностям культуры зашло в нашем мире гораздо дальше, чем кажется авторам конструктора. Верно, в него никто не стал играть, но не потому, что публика отказалась осквернять идеалы, а просто потому, что большинство читателей не видит разницы между Толстым и убогим графоманом. Тот и другой оставляют его одинаково равнодушным».

В нынешней России никоновские кощунства тоже пропадут втуне, и это хорошо, но причина, по которой это случится, безрадостна.

Виктор Пелевин. S.N.U.F.F. М.: Эксмо

Итак, после столетий потрясений и катаклизмов мир поделен на две неравные части: на земле, в грязи и невежестве, копошится многочисленное и малограмотное население Уркаинского Уркаганата, а над ними парит шар Бизантиума — нечто вроде свифтовской Лапуты, но технологически более продвинутой. Обитатели «нижнего мира» (урки, они же орки) звероваты, пьют, выражаются сплошь матом, смотрят по ящику древние фильмы, ненавидят небожителей и мечтают влиться в их ряды. «Верхние» купаются в достижениях робототехники и интеллектроники, практикуют всевозможные виды сексуальных перверсий и относятся к тем, кто внизу, как к стаду.

Иногда небесное меньшинство, заскучав от праздности и сытости, ведет показательные войны с нижним большинством; гибнут орки, а обитатели Бизантиума, живые и невредимые, следят за битвами на трехмерных телеэкранах. Все войнушечки, разумеется, организованы и оплачены кинокомпаниями, а операторы летучих камер, оснащенных мощным высокоточным оружием, в нужное время и в нужном месте сами режиссируют casus belli. Роман написан от лица одного из таких летчиков-налетчиков, Дамилолы Карпова: тот управляет своей смертоносной камерой дистанционно, из дома, не вставая с дивана, и отвлекается лишь для того, чтобы вкусно пожрать и позабавиться с очень сексуальной куклой-андроидом. А потом снова в бой…

Уже с середины «S.N.U.F.F.» начинаешь нетерпеливо пролистывать. И не потому, что длинно, а потому, что лихорадочно ищешь хотя бы что-то новое. Но не находишь. Оставив в стороне «фантастико-лирическую» линию романа (идея об андроиде, переигравшем самодовольного представителя вида homo sapiens, — седьмая вода на азимовском киселе) и очистив от шелухи главный сюжетообразующий посыл, видишь, что он-то целиком взят у Голливуда, притом не в полемических целях, а в сугубо прикладных.

Идею о том, что трансляторам дурных новостей куда выгоднее не гоняться за мировыми катастрофами, но самим их организовывать, еще в 1997 году вынашивал антигерой «бондовского» фильма «Завтра не умрет никогда» (Tomorrow Never Dies) режиссера Роджера Споттисвуда. Про игрушечную победоносную войну — гибрид новостей с художественным кино — в том же году с блеском рассказал Барри Левинсон, постановщик картины «Хвост виляет собакой» (Wag the Dog): у киношной сцены с девочкой есть в книге Пелевина близкий аналог — эпизод с юной Хлоей, которую оставили на пути кортежа. Раньше писатель мог позаимствовать у Голливуда кое-что по мелочи, однако был самостоятелен в главном. Теперь же вместо щегольского пелевинского haute couture читатель получил pret-a-porter, скроенное по чужим лекалам и кое-как, на живую нитку пригнанное к нашим идеологическим граблям.

Концептуальная вторичность — не единственная проблема романа. Пелевин, когда-то почти невозмутимый, в новой книге сделался похож на самоподзаводя-щегося Проханова с его взлелеянным, конвейерным и оттого уже почти карикатурным антизападничеством.

Если нижний мир вызывает у писателя горькую усмешку пополам с сочувствием к малым сим, то уж лощеная «либеральная демократура» небожителей для автора — беспримесное зло, подлая клоака, совокупность уродств. Здесь господствуют цинизм и чистоган, здесь правят бал убийцы, скупщики детей и сексуальные перверты из организации ГУЛАГ — от геев с лесбиянками до совсем экзотических, не поддающихся классификации существ. А здешние имена! Давид-Голиаф Арафат Цукербергер. Николя-Оливье Лоуренс фон Триер. Андрей-Андре Жид Тарковский. Мадонна де Аушвиц. (Чувство юмора, увы, окончательно изменяет автору, превращаясь в злобно-ерническую пляску на костях.) Здесь, наконец, одним и тем же словом «маниту» называется компьютерный монитор, деньги и верховное божество. Словом, над Землей висит Карфаген, который обязан быть разрушен, — что, собственно говоря, и происходит в финале…

Долгое время нам казалось, что «Виктор Пелевин» и «банальность» — слова не просто из разных словарей, но из разных галактик. В 90-х годах писатель, еще не ставший в России культовой фигурой, фонтанировал оригинальными сумасшедшими идеями. Позже он покинул изъеденные пастбища издательства «Вагриус», материализовался на заливных лугах «Эксмо», отключил щедрый фонтан и перевел свою креативность в режим жесткой экономии: выдавал по плошке в год, по чайной ложке, по капле. Но все же это были его ложки и его капли. И даже когда порой бредовость пелевинских текстов слегка зашкаливала, а из дырки в черепе (место несостоявшегося третьего глаза) деловито выползали черные тараканы подсознания, это были его, пелевинские, эксклюзивные тараканы, какие могли завестись только в такой штучной голове, как у Виктора Олеговича.

И вот всё кончилось. Теперь его тараканы — самые обычные. Без сюрпризов.

Виктор Пелевин. Бэтман Аполло: Роман. М.: Эксмо

Став вампиром, грузчик Рома Шторкин приобретает имя Рама и прослушивает спецкурс (гламур & дискурс), из которого узнает, что именно вампиры правят миром. Процесс воспитания вурдалака-неофита становится сюжетом пелевинской книги «Empire V» (2006). Главным героем нового романа оказывается тот же Рама — уже матерый сверхчеловек, особо приближенный к вампирской королеве. Впрочем, Рама не знает всей правды о мире. Чтобы постичь ее, герою придется совершить ряд подвигов: нанести визит Дракуле, опуститься в царство мертвых, десантироваться на авианосец Бэтмана, сходить на митинг протеста и, как следствие, попасть в автозак.