Читать онлайн «Религия древних кельтов». Страница 35

Несмотря на двадцать столетий христианства и анафемы святых и церковных соборов, старые языческие практики использования исцеляющих источников сохранились – поразительный пример человеческого консерватизма. Святой Патрик нашел в его время язычников, поклоняющихся источнику, называемому Слан («целебный») и приносящих ему жертвы, и ирландские крестьяне и сегодня не сомневаются в том, что есть нечто божественное в его чудотворных источниках. Кельты принесли с собой веру в божественность ручьев и источников, но, естественно, принимали местные культы всюду, где их находили. Впоследствии церковь поместила старые языческие источники под защиту святых, но часть ритуала осталась неизменной. Поэтому многим источникам различные народы поклоняются уже целую вечность, несмотря на изменения в религии и политике. Так, в термальных источниках Викарелло были обнаружены пожертвования, которые показывают, что их культ восходит к каменному веку, был в бронзовом веке и дошел до дней древнеримской цивилизации, а также до нашего времени; кроме того, это отнюдь не единичный случай. Но это свидетельствует о том, что все народы, высокоразвитые и менее развитые, сохраняли великие основы первобытной религии природы. По всей вероятности, поклонение исцеляющим источникам также осталось по большей части неизменным, и везде, где оно обнаруживается, оно следует одному и тому же образу. Больной обходил источник три раза по часовой стрелке, стараясь не произнести ни слова. Затем он становился на колени в источнике и молил божество об исцелении. В наше время просят святого, но иногда и сам источник. Затем он пил воду, купался в ней или омывал части своего тела или раны, возможно, ему прислуживала священнослужительница источника. Оплатив ее услуги, он приносил жертву божеству источника и привязывал какую-нибудь ленточку или часть одежды к дереву поблизости, чтобы через это он мог находиться в непрерывной связи целительным влиянием. Вероятно, эти деяния сопровождались ритуальными формулами, но в других случаях слова не произносились; и больной не должен был оглядываться назад, покидая источник. Особые дни, Белтайна, дня летнего солнцестояния или 1 августа, были благоприятны для таких посещений, и там, где больной был слишком болен, чтобы добраться до источника, другой человек мог совершить ритуал за него.

Тряпица или одежда, которую вешали на дереве, по-видимому, была предназначена для того, чтобы соединить дух дерева с духом источника. Но иногда одежду бросали в источник, так же как галльские сельские жители в День святого Грегори бросали пожертвования из ткани и шерсти в священное озеро. Такая тряпица даже в наше время рассматривается как пожертвование. Таким образом, в ритуале поклонения источнику, вероятно, всегда был жертвенный аспект, но, поскольку магия и религия постоянно взаимодействуют, имелся также и магический аспект. Тряпица, некогда соприкасавшаяся с больным, передавала его болезнь дереву, и через нее целительные свойства передавались больному.

Пожертвование, бросаемое в источник – булавка, монета и т. д., – возможно, имело и второй аспект. Рану часто укалывали или протирали булавкой, как будто чтобы передать болезнь источнику, и если ею укалывался другой человек, то болезнь могла перейти на него. То же самое было верно и для монеты. Но другие примеры показывают жертвенную природу булавки или другого мелкого предмета, который, возможно, являлся символом или пережитком более ценного пожертвования. В некоторых случаях считается, что тот, кто не оставляет это в источнике, из которого пил, умрет от жажды, а там, где предлагается монета, часто в противном случае предполагается исчезновение, захваченность духом источика. Монета явно имеет природу пожертвования, и иногда она должна быть золотой или серебряной, причем о древности этого обычая на кельтской земле свидетельствуют монеты, сияющие в водах Клитумнуса, и «золото Тулузы», скрытое в священных резервуарах. Также есть старое и широко распространенное верование, что вся вода принадлежит некоему божественному или чудовищному хранителю, который не поделится ни с кем водой. Во многих случаях два обряда – с тряпицей и булавкой – не используются вместе, и это показывает, что первоначально они имели одну и ту же цель – магическую или жертвенную или, возможно, одновременно обе. Приносились также другие жертвы – животных, пищи или по обету. Последнее встречается даже в наше время, например, в источнике святого Тенью в Глазго, где даже в XVIII веке из олова вырезали изображение больного, вешали на дерево или погружали в источник святого Винифреда в Уэльсе, где остались специальные опоры.

Некоторые воды обладали способностью изгонять злых духов беснования. Помимо питья воды, больного бросали в воды. Такой шок должен был изгнать злого духа, как в других местах бесов изгоняли бичеванием. Божество вод помогало процессу, и обычно ему делалось пожертвование. В других случаях предполагалось, что священные воды защищают от болезни целый регион. Или же они обладают способностью даровать плодородие. Женщины совершали паломничество к источникам, пили, купались в водах, умоляли духа или святого дать им потомство и делали должное пожертвование. Дух или святой посредством своей силы порождал плодовитость, и эта идея естественно согласуется с общепризнанной способностью воды очищать, укреплять силы и исцелять. Женщины пили из источника, или омывались в водах, или носили какие-нибудь предметы, омытые в водах, чтобы это дало легкие роды или изобилие молока.

По водам делались предсказания – по способу течения, количеству воды в источнике, появлению или отсутствию пузырьков в воде, когда в них бросали пожертвования, по погружению или плаванию различных предметов. Воду спрашивали о здоровье и дальнейшей судьбе, девушки гадали, будут ли их возлюбленные верны им. Обращались также к рекам или речным божествам. В случаях подозрений насчет верности кельты, обитавшие на Рейне, клали на воду недавно рожденного ребенка на щите. Если он плыл, то мать была невинна; если он тонул, ему давали утонуть, а ее предавали смерти. Девушек, чья чистота подвергалась сомнению, испытывали подобным образом, и святой Грегори Турский сообщает о том, как одну женщину, обвиняемую в прелюбодеянии, оправдали, бросив в Саону.

Испытание ведьмы водой в Средневековье связано с этим обычаем, что, однако, было широко распространено.

Дурной аспект духа источника заметен в «проклинающих источниках». Считалось, что, если бросить в него какой-нибудь предмет с написанным на нем именем врага, сопроводив это проклятием, то дух источника приведет его к смерти. В некоторых случаях проклятие было написано на свинцовой табличке, брошенной в воду, так же как в других случаях на ней была выгравирована молитва о благах для просящего. Или опять же предметы, над которыми произносилось заклятие, помещали в источник, из которого жертва брала воду, из-за чего она могла понести ущерб. Превосходным примером проклинающего источника является источник Финнон-Элиан в Денбиге, у которого некогда, должно быть, была священ-нослужительница-хранитель, поскольку в 1815 году некая старуха руководила там церемониями. Она писала имя жертвы в книге, получая в то же время дар. В источник от имени жертвы погружали булавку, и из-за этого знания его имени дух источника оказывал на него вредоносное влияние. Очевидно, обряды, подобные этим, в которых смешаны магия и религия, не чисто кельтские, но интересно обратить внимание на их существование в кельтских странах и у кельтского народа.

У кельтов был свой собственный культ деревьев, но они приняли и местные культы – лигурийский, иберийский и другие. Fagus Deus (божественный бук), Sex Arbor, или Sex Arbores, на пиренейских надписях, и безымянный бог, изготовленный из хвойного дерева на алтаре в Тулузе, возможно, указывают на местные лигурийские культы дерева, принятые кельтами в римские времена. Леса часто управлялись отдельной богиней, подобной Dea Arduinna Арденнского леса и Dea Abnoba Черного леса. Но, как правило, лесу предназначался целый класс божеств деревьев, например Fatx Dervones, духи дубрав Северной Италии. Скопления деревьев, подобные Sex Arbores, почитались, возможно, за их высоту, уединенность или некоторые другие особенности.

Кельты устраивали свои священные места в темных рощах, деревья увешивали пожертвованиями или головами жертв. Человеческие жертвы вешали или накалывали на деревья (например, так практиковали воины боудикки), потому что деревья были обителью духов или божеств, которые во многих случаях имели власть над растительностью.

Плиний говорил о кельтах: «Для них нет ничего более священного, чем омела и дерево, на котором она растет. Но кроме этого, они выбирают дубравы в качестве своих священных рощ и не выполняют ни одного священного обряда без использования дубовой ветви»[30].