Читать онлайн «Мгновенный гипноз. Как работает сила внушения». Страница 3

В последующем Шарко разработал свой «шоковый» метод гипнотизации: пациента вводили в полузатемненный зал, внезапно раздавался оглушительный звук гонга, перед глазами вспыхивал яркий свет – и пациент впадал в состояние гипноза.

Представители Нансийской школы (Бернгейм, Дюмон, Бони) считали, что гипноз – это психологический феномен, связанный с внушением. Они рассматривали гипноз как результат того, что гипнотизируемый поддается внушающему влиянию гипнотизера, не обнаруживая при этом достаточной критики относительно полученного внушения. Нансийцы утверждали: «Гипноза нет, есть только внушение». В то же время, в отличие от Шарко, они категорически отрицали болезненную, истерическую природу гипноза.

Между Парижской и Нансийской школами гипноза развернулась длительная и достаточно острая научная дискуссия, которая на Первом международном конгрессе физиологической психологии в Париже (1889) завершилась убедительной победой нансийцев.

Следует сказать, что ошибок не избежала ни та, ни другая школа. Если Шарко, идентифицируя гипноз с истерией, ограничил рамки его лечебного применения, то Бернгейм и его сторонники, отождествляя понятия «гипноз» и «внушение», отрицали самостоятельность гипноза, его существование вне сферы вербального воздействия.

С современных позиций следует признать, что, хотя гипноз и внушение взаимосвязаны, они представляют собой отличные друг от друга явления: гипноз – это состояние, внушение – это процесс.

Значительный вклад в развитие теории гипноза внес профессор физиологии Харьковского университета В. Я. Данилевский (1852–1939). В многочисленных экспериментах он показал возможность гипнотического воздействия на животных: лягушек, ящериц, змей, черепах, крокодилов, речных раков, лангустов, различных рыб и птиц. В 1891 году он выступил с докладом на IV съезде Общества русских врачей в Москве, где на основании обширного материала и тонких экспериментов убедительно доказал единство природы гипноза у человека и животных, тем самым нанеся ощутимый удар по взглядам Нансийской школы.

Зигмунд Фрейд в начале своей врачебной деятельности интересовался гипнозом, ездил изучать его технику к Шарко и Бернгейму, но потом, встав на позиции психоанализа, предал гипноз анафеме. Быстрое распространение идей психоанализа и авторитет З. Фрейда способствовали тому, что в развитии теории и практики гипнотерапии наступило затишье.

Большую роль в развитии российской и мировой психотерапии сыграл В. М. Бехтерев (1857–1927). Находясь в заграничной командировке в Лейпциге, он в декабре 1884 года получает официальное приглашение занять кафедру психиатрии в Казанском университете. Прежде чем дать согласие, он ставит три условия: организовать в Казани клинику душевных болезней, учредить дополнительную должность ассистента кафедры и продлить сроки его командировки с целью стажировки в клинике Шарко. До весны 1885 года он стажируется в Сальпетриере и увлекается гипнологией. С первых дней пребывания в Казани В. М. Бехтерев стал активным поборником лечения гипнозом и внушением.

В 1893 году В. М. Бехтерев выступал на юбилее Военно-медицинской академии с речью, посвященной роли внушения в общественной жизни (в 1903 году она была издана отдельной книгой – «Внушение и его роль в общественной жизни»). Некоторые положения, высказанные В. М. Бехтеревым, актуальны и сегодня: прежде всего разграничение таких понятий, как убеждение, внушение, гипноз.

Убеждение, по мнению В. М. Бехтерева, входит в сферу психической деятельности при посредстве личного сознания, усваивается путем обдумывания и осмысленной переработки, становясь прочным достижением Я (функция сознания).

Внушение сводится к непосредственному прививанию тех или иных психических состояний от одного лица к другому; прививанию, происходящему без участия воли воспринимающего лица и нередко даже без ясного осознания с его стороны (функция бессознательного – с современных позиций).

Гипноз же, по В. М. Бехтереву, представляет собой не что иное, как искусственно вызванный видоизмененный нормальный сон, при котором, однако, сохраняется контакт с гипнотизером. У загипнотизированного наступает особое состояние пассивности, в силу чего внушение действует на него подавляющим образом.

Одним из важных положений учения В. М. Бехтерева о гипнозе является то, что гипнотическое состояние можно вызвать у человека не только вербальными, но и невербальными способами. Собственно, вышеуказанные положения позволяют полагать, что В. М. Бехтерев (а не только З. Фрейд) пришел к заключению о наличии в структуре личности сознательной и бессознательной ее «частей».

Хотя психология и психоанализ в целом осуждались под прикрытием принципов учения И. П. Павлова, сам он никогда публично не высказывал ничего враждебного в отношении Фрейда. И хотя И. П. Павлов упрекал З. Фрейда в том, что тот придавал слишком большое значение сексуальному инстинкту, тем не менее признавал за ним определенные заслуги, в частности мастерство З. Фрейда доводить до сознания человека подавленные (скрытые) эмоции.

После смерти Павлова в Советском Союзе произошло то, что можно было бы назвать радикализацией павловского учения. В 1950 году на совместной сессии АН и АМН СССР, посвященной физиологическому учению Павлова, было решено впредь психологические понятия выражать в физиологических терминах. Психология как самостоятельная наука исчезла. Была подтверждена важность гипноза как глубинной психотерапии, основанной на физиологии (лечебное торможение коры головного мозга), но вопрос о катарсисе, разумеется, уже не стоял.

В перспективе, очерченной таким образом, павловская теория о трех фазах гипноза должна была подкрепляться данными электроэнцефалографии, и в приводимых «доказательствах» недостатка не было.

На территории СССР психология была официально реабилитирована лишь в 1962 году, когда психотерапевты Ленинградского института им. Бехтерева применили патогенетическую психотерапию, которая учитывала нынешние и прошлые конфликты больного с окружающими его людьми. Осознание этих конфликтов являлось одним из факторов выздоровления.

Итак, можно смело говорить о том, что мы знаем о гипнозе и внушении очень много, имеется и немало сфер практического его применения. Однако вплоть до сегодняшнего дня существуют непреодолимые преграды для любой научной теории, которая пытается объяснить весь комплекс явлений гипноза и внушаемости, поскольку эти явления неизменно уводят нас в сферы паранормального, того, что академическая наука пока не признает фактом.

Каждый из нас на самом деле многократно в течение дня погружается в состояние, идентичное гипнозу.

Всякий раз, отходя ко сну, когда нам кажется, что мы еще бодрствуем, но в мысли наши уже вкрадываются сновидения, – мы находимся в состоянии гипноза.

Всякий раз, когда мы просыпаемся, когда звуки окружающего мира уже доходят до нашего сознания, просачиваясь сквозь паутинку сновидений и дробясь, – мы находимся в состоянии, идентичном гипнозу.

Всякий раз, когда мы едем в транспорте, испытывая чувство отстраненности, мы тоже погружаемся в состояние, близкое гипнозу.

Всякий раз, когда мы сидим на неинтересной лекции или скучном собрании, а потом не можем вспомнить, что происходило в это время, разумеется, мы тоже погружаемся в схожее с гипнозом состояние.

Вспомните, как иногда, глубоко погрузившись в свои мысли, вы теряли ощущение реальности, как, увлеченные содержанием книги или, к примеру, обдумывая интересный план, не слышали обращенных к вам слов и не замечали пролетевшего времени.

Да-да! На самом деле в состоянии гипноза нет ничего необычного, таинственного и противоестественного. И действительно, даже столь обычное для каждого из нас состояние полудремы можно условно назвать гипнозом.

Все дело в том, что и в полудреме, и в состоянии гипноза наши душевные механизмы работают несколько иначе, нежели при абсолютном бодрствовании. В состоянии бодрствования мы, как правило, думаем о чем-то одном, мы по обыкновению полностью сосредоточены на решении какой-либо одной задачи. А вот в состоянии дремоты и гипноза мысли наши летят свободно, подобно мечтам, легко проникая в ту часть нашего мозга, которая отвечает за бессознательное, вызывая к жизни яркие, наполненные эмоциями и красками образы.

Находясь под действием гипноза, человек невольно подавляет критическую работу своего сознания, происходит, выражаясь психоаналитическим языком, регрессия супер-эго. Внимание в этом случае сфокусировано в очень узком направлении, причем уровень восприятия в фокусе гораздо выше, чем вне гипнотического воздействия. Именно этот повышенный уровень восприятия человека под гипнозом и позволяет посылать внушение прямо в подсознание пациенту. Вследствие того что в состоянии гипноза связь пациента с гипнотизером сохраняется, он и может руководить процессом. Ему могут оказаться доступны для исследования самые потаенные уголки бессознательного пациента. Однако никакой гипноз не может полностью устранить контроль ситуации сознанием пациента, называемый сопротивлением, гипноз может только ослабить его на время гипнотического транса. Собственно, в этом самом ослаблении сопротивления, позволяющем проникать в глубины бессознательного, и заключается принцип гипноза.