Читать онлайн «Завоевание Кавказа русскими. 1720-1860». Страница 15

Тем временем волею обстоятельств Павлу пришлось обратить самое серьезное внимание именно на эту провинцию. Летом 1800 года царь Георгий XII, который сменил на престоле Ираклия II, получил послания от шаха Фетх-Али, выдержанное в самых суровых тонах, с требованием отправить в Тегеран своего старшего сына в качестве заложника. В противном случае шах угрожал вторжением в Грузию. В это же время персидская армия стала концентрироваться у границ Грузии. Царь при поддержке русского наместника Коваленского категорически отказался выполнить это требование, и Павел I, услышав о происшедшем, приказал генералу Кноррингу, командующему войсками на Северном Кавказе, подготовить отряд из 15 эскадронов и 3 пехотных батальонов вместе с артиллерией и перейти через горы в Грузию, как только он убедится, что вторжение туда персидской армии является реальной опасностью. Одновременно он должен был проинформировать царя Георгия о решимости императора защитить его.

В июле брат царя, известный как царевич Александр, совершил предательство и бежал. Это было немаловажное событие, поскольку в течение многих последующих лет беглый царевич был врагом России, постоянно подстрекавшим Персию и другие государства напасть на Грузию или Грузию – восстать против новых хозяев. Именно при его подстрекательстве Фетх-Али перешел Арас в то время, как Омар, аварский хан, спустился с гор, чтобы напасть на Грузию с севера. Однако персы вовремя одумались и вернулись, решив не провоцировать войну с Россией. Омар, менее прозорливый или более благородный, дошел до места слияния рек Иора и Алазань, но потерпел жестокое поражение от генерала Лазарева (7 октября 1800 года)[31].

Цицианов был человеком необыкновенного мужества и огромной энергии, но эти качества не являлись в то время редкостью, и их одних было недостаточно, чтобы выделиться из числа других. Он также имел хорошие организаторские способности, которые в сочетании с сильным, всепобеждающим духом помогли ему наладить отношения с местными правителями, как христианами, так и мусульманами. Правда, вполне вероятно, что эти же свойства сыграли свою роль в трагической судьбе его самого и одного из его лучших помощников. Ко всему прочему, он обладал острым и язвительным умом и охотно упражнял его на окружающих людях, невзирая на их положение в обществе и ранги. Своими сатирическими высказываниями и публикациями он нажил себе множество влиятельных врагов, и в то же время личные качества и забота о людях, которые служили ему, обеспечили ему любовь всей армии.

Во время войны с Польшей он разбил партизанские отряды князя Сапеги, взял Вильно и одержал победу над Грабовским, чем заслужил похвалу самого Суворова, который в приказе по армии призвал солдат «сражаться так же энергично, как храбрец Цицианов». Однако вряд ли все эти качества обеспечили бы ему успехи в Закавказье, если бы в силу своего происхождения он не понимал так хорошо своих соплеменников и не имел на них влияния. Как грузин и отпрыск царского рода, он знал, в чем заключаются интересы этой страны, однако, родившись и получив воспитание в России, а также состоя на службе у царя, он поклялся посвятить все свои способности и энергию тому, чтобы способствовать осуществлению всех планов и устремлений России, в особенности достижения политических целей. Должно быть, для многих грузин и членов царской семьи было очевидным, что в этом случае патриотизм должен был вступить в противоречие с долгом. Однако Цицианов считал по-другому, и беспристрастный историк никогда не поставит под сомнение его мотивы и не оспорит его суждения. Он видел, что его несчастная страна, которую ничему не научило ее горькое прошлое, по-прежнему раздираема внутренними распрями. После многовекового ига и недавних кошмаров вторжения Ага Мохаммеда она была бы отдана на милость татар, турок и персов в тот самый момент, когда одетые в серые шинели русские солдаты повернулись бы к ней спиной, повинуясь капризу всевластного господина. Убежденный поэтому, что будущее картвелов зависело от объединения отдельных частей страны под рукой Москвы, он отдал всего себя укреплению и распространению власти этой «руки». За свою короткую жизнь он сумел благодаря решительным и разумным действиям навести порядок внутри Грузии. После 400 лет раздробленности Мингрелия и Имеретия воссоединились с собственно Грузией, и Россия распространила свое господство от Каспийского до Черного моря.

Прежде всего Цицианов хотел добиться выдворения из страны членов грузинской царской семьи, на что получил разрешение императора еще до своего отъезда из Санкт-Петербурга. Среди членов царской семьи, приговоренных к высылке, была и царица Мария, его близкая родственница, урожденная княжна Цицианова. Это была жесткая, но необходимая мера. Следовало положить конец всем тем интригам и заговорам, сердцем которых был царский двор в Тифлисе. Мария была вдовой Георгия XII, и ни она, ни ее дети так и не смогли примириться с переменой в своей семье. Как мы видели, русские уже не раз отводили свои войска после более или менее продолжительных периодов оккупации. Даже сейчас их власть утвердилась не полностью, и было вполне естественно, что вдовствующая царица Мария видела себя или одного из своих сыновей на грузинском троне. Это совершенно не устраивало Цицианова, поскольку не только страна находилась в постоянном волнении, но и интриги с персидским двором, при котором укрывались некоторые принцы, усиливали внешнюю угрозу стране.

Русский главнокомандующий, чье уже сложившееся мнение было подкреплено всем увиденным по прибытии на место, действовал со своей обычной твердостью и решительностью. Никакие жалобы не могли сбить его с намеченной цели, а когда царица притворилась больной, он приказал генералу Лазареву поместить ее под арест, а генерал Тучков занимался тем временем ее старшими сыновьями. Царица хотела покинуть Тифлис и поискать убежища на чужбине; однако рано утром в день намеченного ею побега Лазарев вошел во дворец и сообщил ей о решении Цицианова. Царица была в постели, и можно представить себе, в какую ярость привело эту женщину и государыню, в чьих жилах текла страстная южная кровь, появление этого визитера – да еще с таким поручением! Она отказалась подчиниться, и Лазарев, увидев, что никакие доводы не действуют, покинул комнату, чтобы организовать ее выдворение силой. Однако не успела за ним закрыться дверь, как шум борьбы заставил его вернуться. Оказалось, что сын и дочь бывшей царицы с кинжалами в руках напали на офицера, которого Лазарев оставил охранять царицу. Лазарев подбежал к ложу царицы, умоляя ее унять своих детей. Вместо этого она нанесла ему удар спрятанным в постельном белье кинжалом. Удар оказался смертельным. Это трагическое событие немедленно взбудоражило Тифлис и всю Грузию. Однако Цицианов все же добился своей цели. Царица и большая часть ее семьи были депортированы в Россию, как обычные преступники. Там она прожила оставшуюся часть своей долгой жизни. Первые семь лет она провела в монастыре в Воронеже, а затем жила в ссылке в Москве, где пользовалась относительной свободой. Она умерла в 1850 году в возрасте восьмидесяти лет и была похоронена со всеми царскими почестями в Тифлисе спустя 47 лет после совершения преступления, которое соотечественники ей простили.

Теперь наместник мог воплощать в жизнь свои планы и формировать новую систему управления, которую уже тщательно продумал. И эта система коренным образом отличалась от тех, которые пытались внедрить его предшественники. Его собственный народ, более не раздираемый интригами бывших правителей, должно быть, был благодарен ему за относительное спокойствие и безопасность и за разумное управление страной. Новое отношение к татарским и персидским ханам было лучше приспособлено к их наполовину варварскому менталитету, чем тактика кнута и пряника, к которой они привыкли. «Страх и жадность – это две вещи, которые лежат в основе всего происходящего здесь, – писал Цицианов Александру I. – Эти люди понимают только силу, а их правители – храбрость и деньги, на которые можно нанять себе в войска дагестанцев. Именно поэтому я предпочитаю новую систему управления страной, и вместо того, чтобы платить дань местным правителям в виде субсидий и подарков, чтобы смягчить манеры горцев, я намереваюсь заставить их самих платить эту дань». Его заявления и письма, адресованные местным ханам, были выдержаны в жестком стиле. «Разумно ли, – пишет он, – если вдруг муха захочет вступить в переговоры с орлом? Одна ваша пуля не убьет и пяти человек, а вот одна моя пушка сметает с лица земли 30 человек за один раз». Отказ свободного племени джаро-белоканов выдать нескольких грузинских принцев, нашедших там убежище, послужил поводом для военной экспедиции, завершившейся аннексией их территории. Это до некоторой степени гарантировало Грузии безопасность от набегов дагестанских горцев. Суровое наказание, которому подверглись те из них, которые поселились недалеко от Ахалциха, сдерживало их в течение следующего года, когда они были разоружены и отправлены назад в свои родные крепости, – однако до этого они умудрились нанести серьезное поражение, полностью уничтожив один из русских отрядов. После этого Западная Грузия могла вздохнуть спокойнее, и следующим шагом Цицианова стало присоединение Мингрелии, которая была провозглашена свободной от турецкого господства Кючук-Кайнарджийским договором. Однако Поти, ключ ко всему этому региону, оставался в руках Турции и был основным центром торговли рабами, большинство из которых были мингрелами. С другой стороны, правители Имеретин находились в состоянии постоянной вражды со своими западными братьями, и, наконец, без сомнения подстрекаемый самим Цициановым, правитель мингрелов обратился к России за помощью, и Мингрелия была официально объявлена российской провинцией. Теперь Имеретия оказалась в изоляции, окруженная со всех сторон Россией, а потому не могла даже надеяться сохранить независимость. Царь Соломон подчинился неизбежному, и его царство также было присоединено к России 25 апреля 1804 года. Так древняя иверийская монархия, разделенная на несколько частей по завещанию грузинского царя Александра I, была наконец воссоединена под скипетром русского царя Александра I. Теперь его владения в Закавказье простирались от моря до моря, хотя Баку все еще сохранял независимость. Эти успехи, скорее дипломатические, чем военные, повлекли, однако, серьезные проблемы. Османская Порта с опаской смотрела на поглощение христианских государств своим извечным противником. А русская экспедиция в Абхазию, в ходе которой турецкий порт Анаклия перешел во владение России (правда, Цицианов поспешил дезавуировать это объявление и даже принес извинения Турции), переполнила чашу терпения турецких властей и в конечном итоге привела в 1807 году к еще одной из длинной череды Русско-турецких войн.