Читать онлайн «Жизнь монахов в средневековье». Страница 39

В подчинении у келаря находятся: управляющий, своего рода староста ("бейлиф" по-английски), который занят монастырскими доходами и выплачивает жалованье певчим, кузнецу и ветеринару; трапезничий; гранатарий (от латинского слова "granatarium" – житница, хлебный амбар), заведовавший семенным фондом и отвечавший за надлежащее засеивание монастырских полей (у гильбертинов было принято, что если этот "агроном" плохо выполняет свои обязанности, то получает только кусок хлеба в день вплоть до начала жатвы), в его подчинении также находится пекарь; садовник; смотрители живорыбных садков, смотритель виноградников, хранитель хлебных запасов, коннетабль или смотритель конюшни; питансье (раздатчик ежедневных пайков) и, наконец, организатор кухни и питания. Наряду с экономом, специально наблюдающим за выпечкой хлеба, поставкой продуктов на кухню, потреблением пива летом и зимой, его распределением (но не раньше, чем за четыре дня до его складирования), имелись еще келарь по кухне, его обязанности будут рассмотрены ниже, и келарь по вину, отвечающий за доставку и хранение вина в погребах.

Сборники обычаев уточняют, что келарь и помощник келаря, как и все другие служители, включая их подчиненных, должны обладать большими достоинствами и добродетелями: обязательностью, скромностью, вежливостью, приятностью, учтивыми манерами, способностью сделать строгий выговор и, наоборот, разрядить гнев миролюбивым ответом и т. д.

Камерарий, чья роль непрерывно возрастала, выполнял функции финансового директора. Название этой должности происходит от слова "комната" (camera), в которой запирались деньги, реликвии, архивы, документы о правах собственности, деловые контракты монастыря. Камерарий получает доходы, управляет и распределяет имеющиеся средства. Он заботится о благосостоянии монахов. Также он отвечал за спальные принадлежности, соломенные тюфяки, за горячую воду для бритья и купания, для омовения ног, за мыло и одежду (в чем ему помогает "вестиарий" (от лат. "vestiarium" – хранилище для одежды), за обувь и ваксу… Один из монахов, подчиненный камерарию, хранил бритвы…

Помощник камерария устанавливал светильники в спальне, зажигал их с наступлением вечера и гасил на рассвете. Он следил за чистотой полотенец для рук, висевших в умывальной комнате. Камерарий и его помощники должны были также обладать множеством достоинств. Например, портному надлежало быть сдержанным, скромным, немногословным, не лгать, не злоупотреблять спиртным, ибо, находясь в среде братьев, он мог узнать их секреты. Так что его принимали на работу не сразу и по тем же причинам неохотно отпускали – ведь он знал слишком много…

Тщательность, с которой подходили к распределению обязанностей между различными служителями, показывают такие примеры: если пономарь должен был заботиться о колоколе, то найти веревку – дело камерария; если помощник елемозинария (раздатчика милостыни) выдает иголки, то помощник камерария поставляет нитки. Но как бы ни были предусмотрены и распределены обязанности (и, несомненно, именно поэтому), все равно возникали разногласия. Дело дошло даже до составления свода правил, где определялись права и обязанности каждого служителя, но это только усложняло положение. Вот к чему приводит вмешательство третьих лиц.

Прекантор (praecantor), или старший певчий (cantor), был голосом церкви и следил за ритмом богослужений, в случае необходимости поторапливая запаздывающих отцов и братьев (которые не очень-то спешили, скорее всего, чтобы отвертеться от какой-нибудь повинности) или же умеряя их, когда они стремились слишком быстро завершить службу. Он преподавал музыку новициям и детям. Но, как гласит текст того времени, кантор не имел права давать детям пощечины или таскать их за волосы, эта привилегия сохранялась только за учителем. Богослужебные манускрипты в течение долгого времени составляли большую часть монастырских библиотек, поэтому совершенно естественно, что старший певчий занимался также библиотекой. У него находился ключ от книгохранилища, и он следил за тем, чтобы никто без его ведома не брал книги из библиотеки. Именно он отвечал еще и за скрипторий. Прекантор был одним из тех трех монахов, которые хранили монастырскую печать. В обязанности его помощника (succentor) вменялось напоминать некоторым сонливым монахам во время всенощных бдений, что им надлежит быть бодрствующими стражами на службе у Бога.

В аббатствах рано появилась канцелярия, служители которой назывались скриптором, нотариусом или канцлером. Последнее слово первоначально означало привратника, находившегося около решеток (cancelli) суда. Матрикулярием (matricularius) называли монаха, который вел книгу записей – матрикулу.

Ризничий (sacrorum custos – "хранитель сокровищ", лат.) отвечал, как указано в самом его названии, за церковную утварь и сокровища монастыря. В итоге круг его обязанностей пополнился еще и заботой о чистоте и порядке в храме. Украшения и убранство алтаря, священнические облачения находились, скорее, в ведении капицерия ("capicerius", то есть "тот, кто следит за облачением церкви"). Ризничему полагалось снабжать священника горячими углями, чтобы во время богослужения можно было погреть руки. Ему следовало также обеспечивать освещение церкви, трапезной, настоятельских покоев, помещений келаря и тех комнат, где размещались гости монастыря. Помощник ризничего следил за соблюдением канонических часов, звонил в колокол и устанавливал часовые механизмы.

Ризничему и его помощникам вменялись и иные функции. Например, они снабжали монастырь сеном, чтобы покрывать земляной пол в тех помещениях, где не было ни дощатого настила, ни плитки. Они занимались ремонтом зданий, оплачивали труд наемных рабочих. Как мы видим, эти обязанности несколько расплывчаты, неожиданны и не имеют ничего общего с названием должности ризничего. Однако это были влиятельные и уважаемые люди, которые, стоило аббату несколько отпустить поводья, начинали при случае злоупотреблять своим положением. Некоторые аббаты имели смелость наказывать их. Один из таких настоятелей заставил "вырвать с корнем" дома, построенные ризничим бывшего аббата. В те времена люди были скоры на руку.

Санитарный брат (infirmarius) заботился о больных, в его ведении находилась монастырская больница. Он был обязан следить за садом, где произрастали лекарственные травы. Он ежедневно служил мессу и произносил слова утешения. Он должен был безропотно выносить выделения и испражнения больных, поддерживать в больнице огонь и ночное освещение, советоваться с врачом (часто мирянином), устраивать омовения, подавать больным питье, отвары, кашки и иные лекарства скудной медицины той поры.

Санитарному брату надлежало видеть в каждом больном самого Христа, и наоборот, он сам представлял собою Христа, "пришедшего послужить миру", источник милосердия и терпения, как писал картезианец Гиг. Болезнь обычно сопровождалась послаблениями в режиме питания: в больнице разрешалось вкушать куриный бульон, мясо, яйца, вино или рыбу – там, где здоровые монахи ее обычно не ели. В бенедиктинском аббатстве Сен-Пьер-де-Без санитарный брат был обязан снабжать больных монахов специальными продуктами – "миндальными орехами, черносливом, кашей" (из овса или ячменя), "свежими цыплятами и прочим легким мясом, полезным для больных, до тех пор, пока они не смогут кушать говядину". В аббатстве Монте-Вирджине была "прекрасная больница со всем необходимым", но там редко появлялись мясо, вино, яйца, молочные продукты… У картезианцев больницы не было вовсе, за что их подчас упрекали. Заболевший монах оставался в своей келье: одиночество, прежде всего. Никаких особых послаблений в питании, кроме разрешения есть рыбу, ему не давалось. Редко применяли и лекарственные средства, что нисколько не мешало особенно уповать на доброту, милосердие, благожелательность по отношению к больному, к тому, кого одолевают искушения. "Великий грешник тот же больной", – пишет Гиг, поэтому на больного полагалось смотреть как на грешника. То же самое относится к преступникам: "Нужно, чтобы он сам пришел к пониманию своего блага". Именно этим объяснялось отсутствие уголовного кодекса, что выглядело весьма прогрессивно.

Ни в одном монашеском Ордене не приветствовалось быть больным ("одержимым страстями"). Монах никогда не нежился в постели. Почувствовав признаки болезни, находясь либо на хорах, либо в трапезной или в ином месте монастыря, он должен попросить у аббата разрешения отправиться в больницу. Если же болезнь сразила его столь внезапно, что он даже не мог привлечь к себе внимания, то любой другой монах обязан оказать ему необходимую помощь. В случае ухудшения состояния больного, санитарный брат просит братию молиться о его выздоровлении. В аббатстве Эйнсхем монах, пожелавший в отсутствие отца-настоятеля принять лекарство, должен был получить за это прощение капитула и просить его молиться о нем. У тамплиеров перед лечением монах был обязан предварительно исповедаться и причаститься. Санитарный же брат должен был следить за тем, нет ли среди монахов симулянтов, соблазнившихся "сладкой жизнью" в больнице. Он также должен был изолировать в особом помещении заболевших дизентерией, серьезно раненных, страдающих рвотой и "буйных". А прокаженные снабжались особой "униформой" – одеждой св. Ладра или Лазаря – и зловещей трещоткой, предупреждавшей прохожих об их появлении.