Читать онлайн «Варвары. Древние германцы. Быт, религия, культура». Страница 24

Меч с кольцом из Фавершема (Кент)

У некоторых мечей к рукоятке присоединялось кольцо, а иногда с этого кольца свободно свисало и второе. Было много споров о том, какое значение имели эти мечи с кольцами, и о том, в какой области они зародились. Многие из них были обнаружены на юго-востоке Британии, и поскольку некоторые из них имеют по меньшей мере столь же раннюю дату, что и мечи из франкской Галлии или Скандинавии, то можно думать, что рукоятки с кольцом происходят из Кента. Кольца явно не имели никакого практического применения, и мы можем быть почти уверены, что они выполняли ритуальную или символическую функцию, возможно символизируя «союз мечей» между двумя воинами, один из которых дарил меч другому, или же верность воина своему королю – дарителю мечей. Другие подвески на рукоятке или ножнах и их особый характер (шарики или бусы из янтаря, хрусталя или даже морской пенки, небольшие пирамидки из богато орнаментированного металла) говорят о какой-то магической или ритуальной функции.

Из героической поэзии очевидно, что отдельные мечи могли настолько высоко цениться, что передавались от отца к сыну. Некоторые могли быть очень древними уже до того, как обретали вечный покой в могиле воина. Слава большинства из этих мечей – «долгожителей» была связана с тем, что некогда они принадлежали какому-нибудь прославленному воину или королю. Другие почитались как великолепное оружие в основном из-за их значительного возраста и прочности, о которой свидетельствовала уже сама их древность. Однако стены германского пиршественного зала были отнюдь не просто музеем красивого антикварного оружия, которым никогда не пользовались.

Ножны принято было делать из дерева или из дерева и кожи, и, таким образом, обычно находят только металлические накладки от ножен. Некоторые из более изящных ножен, как и рукоятки и головки мечей, были украшены чернью или накладками с эмалью, отделаны мехом или кожей. Одеяние хорошо экипированного воина завершал пояс вокруг талии, на котором могли висеть меч и кинжал. По крайней мере, среди аламаннов меч можно было носить двумя способами: его подвешивали к поясу или к перекинутой через плечо перевязи.

Лук и стрелы в меровингской Галлии и англосаксонской Англии были экзотикой. В других германских областях их применяли более широко. Аламанны использовали простой лук из цельного куска дерева в форме буквы «D» и очень редко – составной лук, сделанный из нескольких разных материалов. Обычно кость или рог в таких составных луках сочетали с деревом.

В конце римского периода на севере появляется длинный лук. Неизвестно, из какой части Европы пришло это оружие, однако это была не Римская империя и не кочевые народы. Возможно, германцы разработали его сами. Тот факт, что в находке из Нюдама присутствует около 40 длинных луков и несколько пучков стрел, показывает, что в конце IV в. специально против одетых в доспехи римских воинов могли использоваться небольшие подразделения лучников. Некоторые наконечники стрел из Нюдама – узкие и тяжелые и, таким образом, должны хорошо пробивать доспехи.

С постепенным развитием конницы во многих областях Западной Европы там, вероятно, стали все больше и больше применять лук, который очень подходил для использования его всадниками. Несколько княжеских могил III в. и более поздних эпох содержат серебряные и бронзовые наконечники стрел, однако трудно установить, насколько у германцев была развита тактика дальнего боя, по крайней мере до IX в. Однако среди двух влиятельных народов пехотинцы, вооруженные стрелами, появились уже до VI в. Основная часть армии визиготов состояла из пехотинцев, вооруженных луком и стрелами. Большинство всадников были вожди и их дружинники, которые сражались длинными обоюдоострыми мечами, которые они заимствовали из вооружения сарматов, обитавших в Причерноморье. После того как визиготы поселились в Испании, мы мало знаем об их вооружении – не в последнюю очередь потому, что у них практически не было обычая класть оружие в могилу умершего воина.

К VI в. пехотинцы-лучники составляли значительную часть армий остроготов. К счастью для нас, осада остроготами Рима в 537–538 гг. описана у Прокопия, который особенно интересовался вооружением. Один из его пассажей ярко показывает, как негибкость тактики варваров могла привести их к катастрофе. Их противники – римляне вместе со своими союзниками-гуннами – в основном были конными лучниками. Они поняли, что можно очень легко на дальнем расстоянии поражать остроготских кавалеристов, вооруженных мечами и копьями, и в то же время не давать их пешим лучникам выдвинуться на удобную для стрельбы позицию. Грозная комбинация лошади и лучника наконец вступила в свои права. Хотя остроготы и вандалы развили свою кавалерию быстрее, чем другие варвары, их контакт с поразительно меткими конными лучниками – гуннами – недостаточно быстро дал им почувствовать полный потенциал кавалерии, особенно кавалерии, вооруженной луками и стрелами.

Оценивая достижения германцев в области осадной войны, мы находимся в весьма невыгодном положении. Понятно, что дошедшая до нас литература написана римлянами. Если мы будем верить всем рассказам о некомпетентности германцев в тактике войны и штурме городов, мы можем задаться вопросом: почему же варвары в конечном счете одержали верх в этой борьбе? Конечно, очень удобно поддерживать моральный дух своей армии, высмеивая воинские качества врага, его обычаи в мирное время и его способ ведения войны… Возможно, это не вся правда, поэтому мы должны относиться к дошедшим до нас рассказам об осадной войне германцев с некоторой сдержанностью. Ведь в конечном счете германцы прорвали столь мощно защищенные границы и сокрушили основы городской цивилизации. Немногие германские успехи были зафиксированы на бумаге, и ни один из них не был рассказан в деталях. Разумеется, у германцев было много поражений, и, к несчастью для репутации германцев в последующие эпохи, над некоторыми из них легко можно посмеяться.

Первые варвары, вторгавшиеся в средиземноморские области, могли считать осаду городов мероприятием, которое не соответствовало их характеру и целям. Вождь визиготов Фритигерн «заключил мир со стенами». Банды грабителей также обходили укрепленные поселения стороной и в основном нападали на беззащитные виллы или деревни. Однако окруженные стенами города вполне стоило грабить, если только удавалось преодолеть линию обороны, и такие попытки предпринимались нередко.

Нападавшие находились в невыгодном положении по двум причинам. Во-первых, судя по всему, немногим из них хоть когда-нибудь удавалось овладеть искусством изготовления осадных машин, будь то артиллерия вроде римских баллист, которые метали камни и стрелы, или осадные башни, насыпи и защитные завесы, которые служили платформами для нападения на стены. Некоторые попытки в этом направлении делались, однако усилия варваров не причиняли римлянам особого вреда. Витигис и его остроготы, осаждая Рим в 536 г., привезли с собой четыре огромных тарана на колесах, таких тяжелых, что потребовалось 50 человек, чтобы заставить их работать. Были построены бревенчатые башни на колесах, равные по высоте стенам города. Их тянули вперед волы. Однако римляне провалили этот план, перестреляв волов. Башни застряли на некотором расстоянии от стен. Витигис продолжал попытки сооружать машины, но в конце концов защитникам города удалось сжечь все его постройки.

Во-вторых, до самого VIII в. у германцев едва ли существовала какая-то организованная система продовольственного снабжения армии. Медленный распад римской дорожной системы в границах империи и отрывочный характер варварских кампаний вели к тому, что подвоз провианта для армии был случайным и зачастую вообще прекращался. В большинстве германских армий вообще не думали о продовольственных запасах перед началом кампании, так что в значительной степени само движение армии определялось доступностью еды на ее пути. Естественно, размер армии определялся запасом продовольствия в областях, через которые она собиралась пройти, и вследствие этого одним из эффективных приемов обороны римлян было следующее: запас еды со всей округи, насколько возможно больше, укрывался вне досягаемости германцев внутри укрепленных крепостей, почтовых станций и городов. Эта неспособность варваров снабжать армии в течение длительного периода была немалым облегчением для населения римских и византийских городов. Находясь в безопасности внутри городских стен, они могли с уверенностью ожидать, что враг, проголодавшись (и лишь изредка – обожравшись), наконец, уйдет. Если еды и добычи не было, варварские армии распадались. Этот фактор, а также хроническая недисциплинированность вели к тому, что варвары практически не могли вести военные кампании с долгосрочными целями.