Читать онлайн «Степан Бандера в поисках Богдана Великого». Страница 23

Созданные в 1925 году официальные партии – Либеральный Украинский Национально-Демократический союз, социалистический Селянско-Рабочий союз, Украинский Женский союз – боролись, как могли, за никакие права своего народа. Большое влияние в Крае, как часто стали называть польскую Западную Украину, получило Украинское национально-демократическое объединение, УНДО, собиравшее на выборах в сейм до шестисот тысяч голосов.

Активное сопротивление ополячиванию украинцев с 1920 года возглавила Украинская Военная Организация тридцатилетнего полковника, командира Корпуса сечевых стрельцов Евгения Коновальца. Среди многих украинских патриотов получили распространение идеи сорокалетнего Дмитрия Донцова, утверждавшего, что на Украине многопартийная система не работает и стране нужна одна партия и один вождь.

Под брутальным польским давлением нарождавшийся украинский национализм с ходу стал резким и жестким. Украинская Военная Организация и созданный в 1926 году Союз украинской националистической молодежи в своей борьбе с оккупантами стали использовать саботаж, поджоги поместий колонистов, налеты на банки и почты, политические убийства и террор, благо за примерами далеко ходить было не надо.

В 1926 году Дмитрий Донцов сформулировал идеи агрессивного национализма, противопоставив пацифизм экспансии, и его статьи запоем читала галичанская и волынская молодежь: «Вместо скептицизма и отсутствия веры – фанатическая вера в собственную правду, исключительность и твердость. Интересы нации выше всего».

Польские шовинистические власти активно возбуждали ненависть спокойных от природы украинцев, помогая появлению у них национального самосознания. Довольная полиция и нервные войска усмиряли возбужденные несправедливостью и жесткостью села Галичины и Волыни, спокойно расстреливали городские демонстрации, в ужасных тюрьмах и концентрационных лагерях нелюди-тюремщики с удовольствием издевались над арестованными за что и ни за что, в стране быстро нарастала социально-политическая напряженность, активно переходившая во враждебность и ненависть, а польские гоноровые власти, как и триста лет назад, не хотели понимать, что «презрение правящих рождает ненависть угнетаемых».

Польше не удалась колонизация Западной Украины. Она и не собиралась умно привлекать на свою сторону «восточные крессы» и действовала только тупой силой. Национализм «второсортных граждан» демократической Польской Республики стал искать союзников на западе. Польская шовинистически брутальная колонизаторская политика порождала националистические извращения и взаимную ненависть живущих в ней народов, и для гор грядущих трупов не имело никакого значения, что власть Второй Речи Посполитой заплатила за это своим традиционным позором. Дело для шляхетной Варшавы привычное, потому что ей было все равно даже тогда, когда вдруг громыхало возбужденное несправедливостью общественное мнение: «Если у самодовольной власти плохие мозги, что совсем не новость в истории человечества, то их нельзя хорошо вставить, а можно только выбить». По готовым взорваться от заслуженного негодования «восточным красам» 1929 года ахнули «Десять заветов украинского националиста»: «Ты достигнешь создания Украинской Державы или умрешь за нее в борьбе. К врагам своей нации относись безжалостно и с ненавистью». Уже была создана Организация Украинских Националистов и вступивший в нее двадцатилетний угриновец Степан Бандера совсем скоро вогнал ее прямо в лоб гоноровой Варшаве, чуть не обвалив государственный бюджет Польши и опозорив ее в глазах мирового общественного мнения.

С 1918 года Андрей Михайлович Бандера создавал органы власти ЗУНР в Калишском повете, был членом сейма в Станиславе, формировал отряды бойцов для Украинской Галицийской Армии и сам ушел служить в нее капелланом. Жена «революционера в рясе» Мирослава Владимировна с малыми детьми после атаки Галичины польской армией Галлера, снабженной Антантой для борьбы с большевиками, на несколько месяцев переехала от войны в не очень далекие от Угринова, но сравнительно безопасные Ягольницы у Черткова, к дяде по матери. В сентябре 1919 года семья Бандер вернулась в родной дом.

Осенью 1919 года десятилетний Степан Бандера был отправлен к деду Михаилу в Стрый за восемьдесят километров от Угринова, где опять заработала одна из оставшихся украинских классических гимназий в Галичине. Он сдал сложные вступительные экзамены и стал гимназистом. Степан жил у деда, а в праздничные дни и каникулы всегда уезжал домой, куда летом 1920 года вернулся его отец. Польские власти искали и преследовали украинских патриотов, грабили их имущество и не стеснялись при желании исполнителей расстреливать их на месте без суда, но униатского священника, которого знали и в приходе и в повете, не тронули, а только установили за ним полицейский надзор.

Австро-венгерские, а за ними и польские власти не стеснялись говорить, что забытые ими украинцы не способны организовать собственное государство, а потому из-за неполноценности должны жить в государствах, созданных другими, само собой, полноценными нациями. Украинская интеллигенция боролась с оккупационными инсинуациями логикой, а возбужденная ими галичанская и волынская молодежь ответила на унизительное национальное оскорбление делом, решив после поражения Симона Петлюры продолжить «справу отцов».

Польские власти с помощью колонистов стали раскалывать украинское население по религиозному признаку, сея рознь между местными украинцами и жившими рядом поляками. Отец Андрей Бандера своей борьбой с польским засильем передал детям любовь к национальной свободе, еще не зная, что заплатит за это своей и сыновними жизнями и ГУЛАГом для дочерей.

Весной 1922 года от туберкулеза горла умерла мать Степана Мирослава Владимировна. Отец Андрей, оставшийся с шестью маленькими детьми, просил духовную консисторию перевести его в приход поближе к Стрыю и родителям, но только в 1933 году станиславский униатский епископ направил его служить в Волю Задеревецкую.

Тринадцатилетний Степан с третьего класса давал уроки, при первой возможности ехал помогать отцу в Угринов в саду, на огороде, на пасеке. Все его братья и сестры один за другим поступали в Стрыйскую гимназию.

В 1922 году Степан вступил в украинскую молодежную организацию скаутов «Пласт», в Пятый курень древнего Галицкого князя Ярослава Осмомысла, а затем во Второй курень «Красная калина». В 1930 году польские власти «Пласт» запретили, но через него уже прошли десятки тысяч молодых украинцев, обретя там знания и силу, необходимые для формирования своих характеров.

В 1923 году четырнадцатилетний гимназист из Угринова стал членом подпольной организации. Его многолетний будущий друг и приемник Степан Ленкавский один их авторов «Декалога”. украинского националиста», дал читать ему книги одного из его идеологов Николая Михновского. Подпольные кружки и организации были обычным делом среди украинской молодежи, получавшей нелегальные материалы от Украинской Военной Организации. Борьба Степана Бандеры за украинскую независимость началась в 1924 году, когда в Галичине и Волыни взорвалось дело члена УВО Ольги Бессараб.

Боевые офицеры и солдаты, воевавшие в Корпусе сечевых стрельцов за Западно-Украинскую Народную Республику, даже после поражения Второй Украинской революции сдаваться не собирались, решая проблемы освободительного движения на своей Стрелецкой раде. Разделение западно-украинских земель между Польшей, Румынией и Чехословакией вызвало резкую радикализацию среди национальных патриотов, воевавших за ЗУНР и УНР в 1918–1921 годах, начавших создавать антиоккупационные подпольные кружки и группы. Мощную нелегальную революционную организацию, которая должна была готовить кадры для национально-освободительного движения, всеобщее восстание против Польши и возрождение украинского государства создал Евгений Коновалец (1891–1938) и его товарищи по оружию.

В 1909 году восемнадцатилетний Евгений Коновалец поступил на юридический факультет Львовского университета, воевал в Первую мировую войну, в 1919 году стал полковником и командиром Корпуса сечевых стрельцов, тесно сотрудничал с Симоном Петлюрой, сражался против большевиков и деникинцев. После разгрома УНР и ЗУНР он жил на Украине, в Чехословакии, в Праге, и впереди его ждали работа с 1926 года в Берлине, создание ОУН в 1929 году в Вене, после объявления ОУН террористической организацией, сделанного Лигой Наций под давлением Польши и СССР, переезд, в Женеву, получение литовского гражданства, активное сотрудничество со специальными службами Германии, Литвы и Японии, жизнь с 1936 года в муссолиновском Риме и взрыв НКВД СССР в Роттердаме 25 мая 1938 года.