Читать онлайн «На страже тишины и спокойствия: из истории внутренних войск России (1811 – 1917 гг.)». Страница 31

Переформировать и заново укомплектовать весь корпус внутренней стражи, пересадить хотя бы половину его на коней было непосильной задачей. Еще до Отечественной войны 1812 года возникло намерение все конные полицейские силы на местах подчинить внутренней страже, но начавшиеся боевые действия не позволили его осуществить. В начале 1817 г., возвращаясь к этой идее, император изложил свои решения начальнику Главного штаба е.и.в. генерал-адъютанту князю П.М. Волконскому в письме, которое было оформлено указом от 1 февраля 1817 г.

В нем говорилось: «Необходимость и польза конных отрядов в составе внутренней стражи представлялись при самом образовании стражи сей; но начавшаяся тогда война воспрепятствовала учреждению оных, а решила оставить по-прежнему в обеих столицах и некоторых губернских и портовых городах в гражданском ведомстве драгунские полицейские команды и сверх их, как в столицах, так и вообще в губернских городах, на попечении гражданских губернаторов по 14 верховых лошадей со сбруею, кои находились при бывших губернских ротах, с тем, чтобы люди для них даваемы были от губернских батальонов.

Неудобство зависимости от гражданского ведомства воинских команд, имеющих одинаковую с внутренней стражей обязанность службы, само по себе доказательно; в уважение чего и дабы внутренняя стража могла более ответствовать цели своего предназначения, соединяя в себе все способы, тому содействующие, Я повелеваю Вам привести в исполнение следующие меры:

1. Учредить жандармов внутренней стражи на основании положения, при сем препровождаемого.

2. На сформирование их обратить все полицейские драгунские команды, где только есть оные, чем самым команды сии и уничтожатся.

3. Жандармы внутренней стражи будут иметь собственный состав в одних столицах и, подчиняясь обер-полицмейстерам их, должны считаться в откомандировке от Отдельного корпуса внутренней стражи; а в губернских городах заключаться они будут в состав внутренних гарнизонных батальонов, в портовых городах – в состав служащих инвалидных команд; но как офицеров, так и нижних чинов выбирать для сего исправнейших, способнейших и преимущественно служивших в кавалерии...»93

Далее подробно расписывались порядок передачи, снабжения и финансирования новых формирований (городские думы по-прежнему обязаны были содержать в исправности казармы, где остаются полицейские драгунские команды, заботиться об отоплении и освещении этих помещений); для содержания самих команд Министерство финансов обязывалось перечислить соответствующие суммы Военному министерству, которые раньше отпускались губерниям и Министерству полиции на содержание драгунских команд и лошадей.

По этому же вопросу император сам счел необходимым письменно известить с.-петербургского генерал-губернатора генерала от инфантерии С.К. Вязьмитинова. 1 февраля 1817 г. резолюцией «Быть по сему» он утвердил Положение для жандармов внутренней стражи, согласно которому на жандармов распространялись те же обязанности, что предписывались внутренней страже, кроме: сбора податей и недоимок, отряжения часовых к присутственным местам, тюрьмам и острогам, провожания казны и некоторых других94. Одновременно Александр утвердил представленные генералом от артиллерии А.А. Аракчеевым штаты и инструкции о составе и обязанностях должностных лиц новых формирований. Штат определял численность: столичных жандармских дивизионов (334 человека), входивших в них эскадронов (в дивизионе их два по 165 человек), губернских жандармских команд (20 человек) и команд в портовых городах (15 человек)95.

В Инструкции командиру жандармского дивизиона говорилось, что его главная обязанность «состоит в том, чтобы эскадроны ему вверяемые, содержимы будучи в совершенном порядке и исправности, всегда готовы были действовать согласно с целью сего установления, как скоро востребуются они в определенном Положением для жандармов внутренней стражи случаях и формах». В Инструкции командиру жандармского эскадрона подчеркивалось, что он «ответствует лично как за напрасное употребление, так и за неупотребление вверенной ему команды, где следовало». Правда, гражданское начальство также несет всю полноту ответственности за неправильное использование прибывшей в его распоряжение силы. Распоряжения эти исходили от окружного генерала внутренней стражи и от обер-полицмейстера по требованию гражданского губернатора.

Предусматривалось также взаимодействие с городской и земской полицией и командиром внутреннего гарнизонного батальона.

Дивизионы были учреждены в С.-Петербурге и Москве, жандармские команды – в 56 городах.

Одновременно с этим император, приняв меры по усилению внутренних гарнизонных батальонов, уточнил при этом особое положение жандармских команд. «Признав нужным, чтобы все внутренние гарнизонные батальоны состояли из четырех рот, – пишет он 11 апреля 1817 г. начальнику Главного штаба, – повелеваю вам батальоны сии содержать во всем по утвержденному Мною и у сего прилагаемому штату, комплектуя оные нижними чинами по мере надобности в усилении до тысячного положения; жандармские же команды в состав сих батальонов не включать, но содержать особенно при сих же внутренних батальонах во всем по штату вместе с сим Мною конфирмованному и у сего же препровождаемому»96.

По новому штату в батальоне состояло: 16 офицеров, четыре прапорщика, четыре фельдфебеля, 72 унтер-офицера, 920 рядовых. Кроме того, предусмотрен был и обслуживающий персонал. Общая численность батальона составляла 1091 человек. Это без жандармской команды, численность которой определялась в 31 человек (один поручик, один вахмистр, три младших унтер-офицера, 24 рядовых, один денщик и один кузнец).

Офицеры С.-Петербургского, Московского батальонов, Архангело-городского и Казанского полков получали жалование по полевому довольствию. Офицерскому составу других батальонов увеличили жалование, распространив на них оклады, установленные указом от 12 декабря 1816 г. Было упорядочено распределение подвижных инвалидных рот97.

Управлять ОКВС становилось все сложнее. В середине 1816 г. Комаровский представил в Главный штаб свои соображения об увеличении числа округов: «Для удобнейшего исправления обязанностей, возложенных на внутреннюю стражу, и дабы окружные генералы, как главные начальники, могли наблюдать за оными, нужно, необходимо уменьшить округи таким образом, чтобы окружной генерал мог несколько раз в год осмотреть вверенную ему часть; а для того и представляется при сем новое расписание округам, и число оных умножается до 10-ти. Если некоторые округи состоят из 5-ти губерний вместо 4-х, то взято во уважение пространство губерний». (Июнь 1816 г.)98

Рассмотрение этого вопроса заняло полтора года. В рапорте Комаровского «О состоянии войск Отдельного корпуса внутренней стражи» по состоянию на 1 февраля 1818 г. дана полная численная и структурная картина с подробным раскладом по каждому из восьми округов (итоговые данные, по нашему подсчету, приведены в прил. 399.

Обращает на себя внимание (по сравнению с Расписанием губернских батальонов по апрельскому указу 1811 г. и данными на октябрь того же года) общий рост войск и по числу формирований, и по личному составу: если раньше во внутренней страже было 43 батальона и 425 команд, около 1,5 тыс. офицеров, 37 тыс. нижних чинов, то спустя шесть лет уже имелось 2 полка, 49 батальонов, 2 дивизиона жандармов и 592 разные команды, в которых состояло 2220 офицеров и 52439 нижних чинов. При таком раскладе предложения командира ОКВС об увеличении числа округов становились весьма убедительными.

20 февраля 1818 г. Александр I утвердил Расписание Отдельного корпуса внутренней стражи. Изменились состав и нумерация округов, которых стало 12. Поменялись дислокация ряда бригад, местопребывание окружных генералов и их штабов, переменилась подчиненность батальонов, часть из них перешла в другие округа. Перекроенные округа стали более компактными, что, безусловно, облегчило управление ими100.

Основным способом и одновременно методом управления было личное инспектирование. Этим должны были заниматься все должностные лица ОКВС, начиная от батальонного командира и кончая командиром корпуса.

«До 1819 года, – пишет Е.Ф. Комаровский, – я безвыездно из Петербурга занимался устроением вверенного мне, а с сего года я начал делать мои инспекции. В половине лета государь поехал в Варшаву, куда позволил и мне также прибыть. Осмотрев Псковский, Митавский, Виленский, Гродненский и Белостокский батальоны, я приехал в Варшаву прежде императора. Подал его Высочеству, цесаревичу, рапорт о состоянии командуемого мною корпуса, чем великий князь очень был доволен... Я выехал из Варшавы на другой день после отбытия из оной императора. На возвратном пути в Петербург я осматривал: Минский, Могилевский и Витебский батальоны. С сего времени жизньмоя была единообразна. Каждое почтилето я осматривал несколько батальонов и делал по несколько тысяч верст. Всякий раз я отдавал лично государю отчет о всем, что я видел, кроме установленного по форме донесения об инспекторских смотрах. Хотя должность моя была весьма хлопотлива, но она доставила мне случай ознакомиться почти со всей Россией, не исключая и знойной Астрахани, кроме Сибири и Грузии»101.