Читать онлайн «Сталинградская битва. Тайный фронт маршала Сталина». Страница 1

© В. Меньшиков, 2017

© ООО «СУПЕР Издательство», 2017

Иногда крупные события в твоей жизни начинаются самым простым способом. Однажды, чуть ли не в автобусе, мне встретилось напечатанное в газете «Ржевские новости» интервью с маршалом Советского Союза В. Куликовым. Он летом 1942 года оказался под Ржевом, тогда еще старшим лейтенантом, и со своим подразделением прошел тяжелую, кровавую дорогу смертельных боев с озверевшими гитлеровцами.

А в 1998 году, так же летом, приехал в этот город в день 55-летия его освобождения от немецко-фашистских захватчиков. Давал интервью местным журналистам, будучи почетным гостем Ржева, выступил на открытии праздника, возложил венок к Обелиску славы на Соборной горе, побывал в музее Великой Отечественной войны, встретился с депутатами городской Думы и работниками администрации. Тогда же состоялось расширенное заседание городской Думы, на котором маршалу В. Куликову было вручено свидетельство о присвоении ему звания «Почетный гражданин Ржева».

В своем ответном слове, сказав о подвиге советского солдата, наряду с благодарностью за присвоенное высокое звание, он резко отозвался о работе военных историков, исследующих бои под Ржевом. Особенно о том, как долгое время умалчиваются масштабы и значение Ржевской битвы: «Как бывший начальник Генерального штаба я с полной ответственностью заявляю, что роль и место Ржева в истории войны освещается плохо, неверно. Одна из причин в том, что здесь были крайне неудачные операции, хотя ими и руководили выдающиеся полководцы – Жуков, Конев, а на подступах к Ржеву – и Рокоссовский.

Другая причина в том, что институт военной истории во главе с генералом Волкогоновым долгие годы искажал подлинные события войны. А проще говоря, Волкогонов не знал по-настоящему военной истории. И, наконец, третья причина, на мой взгляд, в том, что нынешнее руководство института военной истории пассивно по отношению к Ржеву, не желает пересматривать прежних позиций.

Я разделяю точку зрения, что на Ржевском плацдарме погибло более миллиона наших воинов. Используя свое служебное положение, буду решительно настаивать на пересмотре оценки значения Ржевской битвы, как одного из величайших сражений Второй мировой войны…Пока жив и служу, буду стараться помогать Ржеву…»[1]

По прочтению этого интервью у меня, как военного историка, появились вопросы по вышеприведенному интервью. Главным из них был: «Почему же столько потерь – более миллиона! – случилось в боях под этим небольшим русским городом. Ведь он находился совсем не на главном направлении наступлений Центральной группы фашистских войск и конкретно ее девятой армии. Военная энциклопедия так же не дала ответ на мое возникшее любопытство. В других же военных источниках говорилось, в основном, что потери в тех боях, действительно, были огромными. Но не было ответа: «Почему все так случилось?».

Где реальные истоки таких кровавых сражений под Ржевом? Вот так я и начал заниматься этой фронтовой темой, сильно захватившей меня. Передо мной начали открываться исторические факты, о которых я раньше не знал. По этой причине почти все свободное от текущей работы время я стал уделять поиску новых данных по этой проблеме. Почему?

Судите сами, уважаемые читатели. Например, Е. Ржевская, бывшая переводчица штаба 30-й армии, записала в дни сражений у Ржева: «Ржев – это прорва. Кидают, кидают в бой. Сосчитает ли кто когда-нибудь, скольких он поглотил?! Такие подсчеты руководству советской страны ни после ликвидации вражеского плацдарма у стен столицы, ни после войны были не нужны. Цифры потерь, зафиксированные в документах фронтов и армий, воевавших в районе ржевского выступа, были закрыты в Центральном архиве Министерства обороны. Они появлялись лишь по мере обнародования фактов из истории военных действий в пространстве Ржев – Вязьма. Процесс был постепенный, и появлявшиеся цифры были явно заниженными».[2]

Когда я ближе познакомился с материалами об этом старинном русском городе на Волге в годы войны, то вдруг увидел все признаки детектива на историческую тему: сама загадка сражений под Ржевом; неординарные действия крупных, в основном, военных персонажей, о жизни которых я зачастую узнавал с самой неожиданной стороны; шпионские действия конкретного, не придуманного двойного агента, засланного противниками друг к другу; убийства, погони и так далее… И только потом из всех моих «раскопок» и находок стало вырисовываться нечто более объемное и значительное – книга. Она рождалась еще и из моего удивления, которое переходило даже в возмущение. Главным образом это относилось к тому, как недостоверно все-таки преподносили нам события Великой Отечественной войны, которые я изучал в школе, а потом в военном училище. На основе собранных документов и материалов прошлое СССР и России стало восприниматься мной совсем по-иному. Например, я четко увидел, что существующая официальная версия борьбы против гитлеровской агрессии по сути сохранила идеологические установки советского времени.

Если говорить откровенно, то рассказ о некоторых периодах войны иногда не был похож на суровые дни тех сражений, особенно в боях под Ржевом. Российская историография оставалась и остается крайне неоднозначной, а подчас и вовсе преднамеренно искажается. Такое получается потому, что историей, как и ремонтом канализации, должны заниматься профессионалы, посвятившие этому жизнь, и получившие знания под руководством опытных специалистов. В своей поисковой работе они должны, что называется «по полной» отвечать за достоверность вводимых ими в научный оборот фактических данных.

Например, вдумчивый исследователь ржевских боевых сражений, кандидат исторических наук А. Герасимова на основе данных архивов приводит такие цифры, что случилось по Ржевом в 1942 году: «Всего примерно за восемь месяцев боев вышло из строя – 1 324 823 человека, что выше общих потерь советских войск в Сталинградской битве. Безвозвратные потери за это время на ржевском выступе составили 433 037 человек, в Сталинградской битве – 478 741 человек, что тоже вполне сравнимо…

В марте 1998 г. в областных (Тверской области) и ржевских газетах было опубликовано выступление главы администрации г. Ржева А. В. Харченко в связи с 55-летием освобождения города от фашистских захватчиков. Он назвал цифру потерь нашей армии на ржевско-вяземском направлении – 2.000.060 человек. Цифра эта была дана Институтом военной истории по запросу маршала Советского Союза В. Г. Куликова, участника боев под Ржевом, почетного гражданина города. Расшифровка этой цифры хранилась (хранится?) в администрации г. Ржева, к сожалению, без каких-либо выходных данных и подписей, но со ссылками на книгу «Гриф секретности снят» и несколько дел из фонда № 213 ЦАМО – оперативного отдела полевого управления штаба Калининского фронта…Представленный цифровой материал говорит о том, что вопрос о потерях на ржевско-вяземском выступе до конца не исследован, и ответить точно, сколько же своих соотечественников «поглотил» Ржев, еще предстоит».[3]

Вот, наверное, из-за такой «научной» неразберихи, будучи продолжением политики, история Великой Отечественной войны России пока не может всерьез претендовать на статус науки. Слишком часто и по любому поводу она переписывалась в угоду официальной доктрине. Слишком послушны были «ручные» документалисты, которые умело обходили острые углы прошедших событий. Еще более удачно расставляли «нужные» акценты получатели зарубежных грантов. Стремились к почету и «первооткрыватели» невероятных взглядов на исторические события минувших дней.

Я с нескрываемым удивлением увидел, что со времен Великой Октябрьской революции 1917 года история СССР и России менялась многократно! Причем под разными знаками – с плюса на минус и обратно. Например, если взять довоенный период, то над всей историей молодого советского государства довлел «Краткий курс истории ВКП(б)», созданный под личным контролем И. В. Сталина. В дальнейшем период Великой Отечественной войны стал изучаться по десяти победным сталинским ударам. Затем наступило время Хрущева – осуждение культа личности. Появлялись новые контуры истории. Например, историк Григорий Ревзин определял их так:

«Вообще русская культура дала четыре ответа на этот вопрос. Первый, послевоенный – войну выиграл товарищ Сталин. Искусство 1950-х рисовало войну так, будто она происходила в XVII веке – величественный военачальник в Ставке, на переговорах с союзниками, на белом коне…