Читать онлайн «Украинский национализм. Факты и исследования». Страница 18

Пастырское письмо зачитал по радио преподобный Грыньох в то же утро, очевидно, в присутствии епископа Слипого, что, похоже, сняло все сомнения насчет легитимности правительства Стецко, которые, возможно, присутствовали у большинства видных украинских деятелей во Львове.

Лидеры бандеровцев поспешили закрепить победу. Они чувствовали потребность найти человека более авторитетного, чем молодой энтузиаст Стецко, – как заместитель Бандеры, он уже объявил себя главой государства, – и уговорили стареющего Константина Левицкого, который лишь за несколько месяцев до начала войны был освобожден из тюрьмы, принять на себя пост председателя парламента или совета старейшин. В то же самое время группа Бандеры приготовилась сформировать «кабинет», в который вошли бы люди широкого спектра партий. Сам Стецко должен был стать «премьером», так как боялся, что человек не из их партии не сможет противостоять немецкому давлению. Бандеровцы должны были занять ключевые посты. Заместителем военного министра хотели видеть Шухевича; министром безопасности стал бы Лебедь, а министром политической координации – Климов (Клымив).[181]

Правительству Бандеры, однако, не суждено было прожить долгую жизнь, достаточную для того, чтобы осуществить эти планы. Провозглашение правительства в зале «Просвиты» вызвало сильное раздражение у офицеров вермахта, организовавших «Нахтигаль». Они-то знали, что это вызовет резкую реакцию правящей нацистской верхушки в Берлине, в то время как сами офицеры надеялись, что с помощью осторожной процедуры смогут обеспечить постепенное развитие дружественного автономного украинского режима, по крайней мере в Галиции, так, чтобы партийная верхушка не поняла, что там происходит. Некоторых из них встревожило, что широкая огласка акта может пробудить русский патриотизм, что нанесет удар по поддерживаемому немцами украинскому сепаратизму и таким образом усилит советское сопротивление.[182]

Бандеровская группировка, со своей стороны, понимала, что реакция немцев будет неблагоприятной, но считала, что линию на провозглашение необходимо продолжать, чтобы поставить немцев перед свершившимся фактом. 3 июля сообщения о провозглашении украинской независимости были разосланы разным государствам оси. Бандеровцы рассчитывали на то, что немцам трудно будет предпринять открытые меры против широко раздекларированного «украинского правительства», поскольку такая акция могла бы существенно снизить поддержку германской кампании нерусскими народами Советского Союза. Если бы такое давление было оказано – доказывали позже бандеровцы, – эти народы знали бы, чего ожидать от нацистского режима. На деле Бандера и его сторонники, по-видимому, правильно понимали позицию офицеров вермахта, с которыми они поддерживали отношения. Несмотря на свое недовольство по поводу провозглашения, последние сомневались, стоит ли принимать какие-то контрмеры. Они «подыскивали другой путь», по возможности, а тем временем мирно убеждали влиятельные львовские круги в неадекватности режима Стецко.[183]

Бандеровская группировка была, однако, не в состоянии оценить всю глубину истинной природы высокой политики Германии. В свете того, что позже происходило на Украине, представляется вероятным, что Гитлер и его прислужники приказали решительно подавлять там любые формы самоуправления независимо от того, имел место этот акт или нет. Однако провозглашение немедленно вызвало реакцию, которой опасались в вермахте. Приблизительно через три дня после акта провозглашения во Львов прибыла одна из спецгрупп СС (SS Einsatzgruppe). Примечательно, что при ней было несколько украинцев в роли переводчиков или «политических репортеров», включая по крайней мере одного видного сторонника Мельника – Шухевича. После нескольких дней прощупывания почвы эта группа дождалась, когда Стецко и его друг Ребет приехали 9 июля в административное здание, и посадила их под «почетный арест».[184]

Примерно в то же время были арестованы Бандера (которому никогда не разрешали покидать территорию генерал-губернаторства), Гаврусевич, представитель Бандеры в Берлине Владимир Стахов (Володымыр Стахив) и помощники Стецко – Старюк и Ильницкий[185]. Всех собрали в Берлине, они были допрошены в полиции и офицерами вермахта. Немцы, однако, были предусмотрительны, ибо понимали, что в тот момент для наступающих германских армий могут быть созданы значительные трудности, если в Галиции возникнут беспорядки из-за решительных мер против руководителей ОУН[186]. В то же время они предупредили бандеровцев о возможных серьезных последствиях их действий, побуждали их лидеров отозвать акт и согласиться на статус в Восточной Галиции, сходный с таковым Украинского центрального комитета в Кракове. Бандера и его сторонники отказались; однако их не посадили в тюрьму. Напротив, номинально находясь под домашним арестом, они были вправе продолжать политическую деятельность в Берлине; Стецко даже смог съездить в Краков, где консультировался с Лебедем, которому он тайно передал командование всеми операциями на украинской территории.[187]

Тем временем волна, поднятая провозглашением, все еще работала в Галиции на Бандеру. Несколько неоуновских администраторов, которые были при Стецко и Ребете, когда их арестовывали, испытали тошнотворное чувство, видя, как к украинцам, которые до этого создавали о себе впечатление ответственных лидеров, действующих в согласии с немцами, на этот раз отнеслись как к капризным детишкам, вышедшим за границы дозволенного[188]. Большинство населения, с другой стороны, не знало о действительной подоплеке отъезда лидеров бандеровской группировки. В городах Восточной Галиции люди, радуясь ниспровержению советского правления, предполагали, что независимость Украины действительно является свершившимся делом, и приветствовали новое «правительство», с восторгом заверяя его в верности.[189]

С самого начала войны бандеровская группировка взялась за осуществление еще одного амбициозного плана. Совершенно недовольная перспективой учреждения правительства на прежних польских территориях, ОУН-Б решила распространить свое влияние и на Восточную Украину. Сторонники Бандеры понимали, что это будет чрезвычайно медленный процесс подчинения одного города за другим, а в случае оппозиции со стороны немцев такое развитие событий и вообще может быть быстро приостановлено. Исходя из этих соображений, в последние месяцы перед началом войны бандеровцы тайно организовывали группы из молодых людей (и женщин) с той целью, чтобы они действовали как пропагандисты и организаторы в восточных областях. В последние дни июня эти образования, которые были известны под названием «похідни групи» (буквально «походные группы» или «маршевые группы») собрались (несомненно, вермахт закрывал на это глаза) в удобных пунктах вдоль восточной границы генерал-губернаторства.[190]

Две походные группы должны были пересечь Северную Украину. Одна, под руководством Мыколы Климишина, который сопровождал Лебедя в его бегстве из-под польского тюремного конвоя, имела пунктом назначения Киев[191]. Вторая группа, под предводительством Мыколы Сенишина, готовилась идти на Харьков. Третья оперативная группа, которая собиралась разбиться на несколько подгрупп, предназначалась для юга Украины[192]. Задачи перед группами стояли действительно амбициозные. Они должны были доводить до масс львовский акт, готовить «государственный аппарат» и создавать украинскую армию из бывших солдат Красной и польской армий[193]. Ресурсы, доступные для выполнения этих проектов на обширных просторах Украины, были едва ли соразмерными с масштабами задач. Группы были неодинаковые по численности, но каждая насчитывала не один десяток человек. Для передвижения на приличные расстояния они были снабжены велосипедами и фургонами; некоторым группам повезло с мотоциклами, и на всех был выделен один автомобиль. В Кракове с помощью тех, кто работал в легальной прессе, тайком заготовили множество пропагандистских листовок, но далеко не в миллионах экземпляров.[194]

Нехватку материальных ресурсов группы компенсировали предприимчивостью. В первые же дни они поняли, что немцы не намерены оказывать им сердечный прием, и поэтому решили обходить большие города и места сосредоточения немецких войск. Когда встреч нельзя было избежать, они шли напрямую и иногда заявляли, что являются «эмиссарами независимого украинского государства». Командиров и солдат вермахта раздражало присутствие незваных гражданских лиц в зоне их операций. Однако большинство из них слышали о сотрудничестве молодежного движения с германскими властями. Более того, во многих случаях они проявляли несомненную симпатию к украинским националистическим чаяниям, поскольку им уже довелось увидеть трогательную благодарность, с которой украинцы приветствовали своих предполагаемых освободителей от советской тирании, и их готовность сотрудничать в борьбе против большевистского режима. И офицеры прифронтовой полосы просто говорили молодым людям, чтобы они отправлялись обратно в Галицию, не применяя против них законов военного времени. Бесшабашные молодые люди соглашались повернуть обратно, но, едва скрывшись с глаз, выбирали обходные пути на восток.[195]