Читать онлайн «Стратегия и тактика в военном искусстве». Страница 82

Уместно было бы заметить, что форсирование большой реки в присутствии неприятельской армии иногда является исключительным случаем, к которому не применимы общие правила. В этих операциях, характер которых требует чрезвычайно тонкой работы, самое главное – сохранять мосты. Если после осуществления переправы полководцу нужно бросить массу своих сил на правый или на левый фланг с намерением овладеть каким-либо решающим пунктом или потеснить противника, в то время как последний собирает все свои силы в другом направлении, чтобы захватить мосты, армия первого может оказаться в очень критическом положении в случае, если его постигнет неудача. Битва под Ваграмом служит прекрасным примером, подходящим для данного случая, когда действительно лучше и нечего желать.

Военный, который прекрасно понимает важность изложенных истин, преуспеет в обретении быстрого и точного глазомера. Более того, можно утверждать, что полководец, который дает им верную оценку и привыкает к их использованию либо читая военную историю, либо в разборе гипотетических ситуаций на картах, вряд ли усомнится в настоящих кампаниях, что ему следует делать. И даже если его противник попытается предпринять внезапный и неожиданный маневр, полководец всегда будет готов контратаковать его адекватными способами, постоянно держа в голове несколько фундаментальных принципов, позволяющих управлять всеми военными операциями.

Упаси бог, я вовсе не хочу умалять значимость великого военного искусства, сводя его к таким простым элементам! Я прекрасно осознаю разницу между руководящими принципами комбинаций, составляемых в тиши кабинета по карте, и тем особым талантом, который жизненно необходим человеку, находящемуся среди шума и неразберихи сражения – для того, чтобы поддерживать взаимодействие ста тысяч человек в направлении достижения одной-единственной цели. Мне хорошо известно, каким должен быть характер и талант полководца, который способен заставить такие массы людей двигаться как единое целое, бросить их в бой в нужном месте одновременно и в нужный момент, заботиться об их обеспечении вооружением, продовольствием, одеждой и боеприпасами. И все же, хотя этот особый талант, на который я указал, жизненно необходим, следует признать, что способность давать верное направление массам войск на наилучший стратегический пункт театра боевых действий является самым выдающимся качеством великого полководца. Как много доблестных армий под командованием лидеров, которые также были доблестными и обладали исключительными способностями, не только проигрывали сражения, но и теряли империи, потому что они неблагоразумно двигались в одном направлении, когда должны были идти совсем в другом! Можно привести множество примеров, но я назову лишь Линьи (1815), Ватерлоо (1815), Бауцен (Баутцен) (1813), Денневиц (1813), Лейтен (1757).

Не скажу ничего больше, потому что могу лишь повторить то, что уже было сказано. Чтобы заранее освободить себя от обвинения, которое будет мне вынесено за придание слишком большого значения применению нескольких принципов, изложенных в моих работах, повторю, что я первым объявил следующее: «что война не является точной наукой, а полной страстей драмой; что моральные качества, таланты, дальновидность и способность исполнителей, сила характера лидеров и импульсивность, преданность и страсть масс имеют огромное на нее влияние». Написав подробную историю тридцати кампаний и лично выступив в качестве советника в двенадцати из них, я позволю себе также объявить, что не обнаружил ни единого случая, когда бы эти принципы, при их правильном применении, не привели к успеху.

Что касается особых исполнительских способностей и уравновешенного проницательного ума, который отличает практика от человека, знающего лишь то, чему его научат другие, должен признать, что ни одна книга не будет источником знаний об этих вещах для того, у кого нет этих природных задатков. Я встречал многих генералов, даже маршалов, добивавшихся определенной репутации, много рассуждавших о принципах, которые они понимали неверно в теории и совсем не могли применять на практике. Я видел, что этим людям вверяли верховное командование армиями, а они составляли самые нелепые планы, потому что у них полностью отсутствовала трезвость ума и они были полны чрезмерного самомнения. Мои труды не предназначены для таких заблуждающихся личностей, как они, но моим желанием является стремление облегчить изучение искусства войны внимательными, пытливыми умами, указывая на руководящие принципы. Придерживаясь этой точки зрения, я имею честь оказать ценную услугу тем офицерам, которые действительно горят желанием заслужить признание в военной профессии.

В заключение завершу это краткое резюме одной последней непреложной истиной: «Первым из всех условий успеха лидера является требование того, чтобы он был исключительно смел. Если генерал проникся истинным воинственным духом и может передать его своим солдатам, он может совершать ошибки, но будет добиваться побед и сохранит заслуженные лавры».

Один высокопоставленный человек, оказавшийся в Париже где-то в конце 1851 года, удостоил меня чести поинтересоваться моим мнением относительно того, приведут ли последние достижения в развитии огнестрельного оружия к каким-либо изменениям в способе ведения войны.

Я ответил, что они, вероятно, будут иметь влияние на тактические детали, но что в больших стратегических операциях и в большом военном искусстве сражений победа будет, как и прежде, результатом применения принципов, которые приводили к успеху великих полководцев во все времена, – Александра Македонского и Цезаря, а позже Фридриха II и Наполеона. Мой именитый собеседник, казалось, целиком разделял мое мнение.

Героические события, которые происходили вблизи Севастополя (оборона Севастополя русской армией 13 (25) сентября 1854 – 27 августа (8 сентября) 1855 г. против французов, англичан, турок и солдат Сардинского королевства (Пьемонт и Сардиния). – Ред.), ничуть не изменили моего мнения. Это гигантское противоборство между двумя огромными укрепленными траншеями лагерями, которые занимали целые армии с установленными там двумя тысячами орудий самого крупного калибра, – событие беспрецедентное. Ему не будет равного в будущем, потому что обстоятельства, которые его породили, не могут повториться вновь. (Как раз в будущем подобные события повторились не раз – Мец,

Порт-Артур, обороны Первой и Второй мировой войн. – Ред.)

Более того, эта артиллерийская дуэль бастионов, столь не похожая на обычные сражения, которые велись в центре континента, ни в каком отношении не может повлиять на большие комбинации войны, ни даже на тактику сражений. (Автор не мог предвидеть, что подобное произойдет на фронтах Первой мировой. – Ред.)

Кровавые сражения на реке Альма и под Инкерманом, продемонстрировавшие убийственное воздействие нового огнестрельного оружия (нарезных ружей-штуцеров, поражавших на 1200 шагов), естественно, побудили меня к тому, чтобы рассмотреть, насколько на этом основании необходимо внесение изменений в тактику пехоты.

В резюме военного искусства я постараюсь решить эту задачу в нескольких словах, для того чтобы завершить то, что было опубликовано по этому вопросу двадцать лет назад.

Важный вопрос влияния мушкетного огня в сражении не нов: он берет начало со времени правления Фридриха Великого, и особенно с битвы при Мольвице (1741). Ее он выиграл (как говорили) потому, что его пехотинцы, используя цилиндрические шомпола для заряжения своих мушкетов, были способны делать на три выстрела в минуту больше, чем их противники. Дискуссия, которая возникла в эту эпоху между сторонниками мелких и глубоких порядков построений войск, известна всем изучающим военную науку.

Система развернутых линий в три шеренги была принята для пехоты; кавалерия, построенная в две шеренги и в боевой порядок, была развернута по флангам, а часть оставалась в резерве.

Знаменитое правило для маневра 1791 года предписывало развернутый строй в качестве единственно возможного боевого порядка: оно предполагало использование батальона – колонны удвоены в центре лишь в единичных сражениях, таких как атака обособленного гарнизона, деревни, леса или небольших полевых укреплений[49].

Недостаточная подготовка войск Французской республики в осуществлении маневра заставила генералов, которые были слабыми тактиками, применять в бою систему колонн, поддерживаемых множеством стрелков в цепи. Кроме того, характер местности, которая образовывала театр боевых действий, – Вогезы, Альпы, Пиренеи и труднопроходимая лесистая местность Вандеи, – делал эту систему единственно подходящей в данных условиях. Как можно было бы атаковать укрепленные лагеря Саорджио, Фигуэрас и Мон-Сени развернутыми полками?