Читать онлайн «Стратегия и тактика в военном искусстве». Страница 32

Кампания 1800 года, еще более характерная для этого человека, знаменовала новую эру в концепции планов кампании и операционных направлений. Он ставил смелые цели походов, которые предполагали не меньше чем захват или уничтожение целых армий. Приказы на сражение были менее растяжимыми, была принята более рациональная организация армий из крупных корпусов, а тех, в свою очередь, из двух или трех дивизий. Система современной стратегии получила здесь полное развитие, и кампании 1805 и 1806 годов были всего лишь результатом того, что большая проблема была разрешена в 1800 году. Тактически система колонн и цепи стрелков была хорошо отработана Наполеоном еще в Италии.

Тут может возникнуть вопрос, приспособлена ли система Наполеона ко всем возможностям, эпохам и армиям, или, напротив, возможен какой-либо возврат в свете событий 1800 и 1809 годов к старой системе позиционных войн. Сравнив марши и лагеря Семилетней войны с теми же маршами и лагерями в семинедельной войне (как называл Наполеон кампанию 1806 года) или с ними же в трех месяцах боевых действий, которые пролетели со времени отбытия армии из Булони в 1805 году и до ее прибытия на равнины Моравии, читатель может легко судить о сравнительных достоинствах двух систем.

Система Наполеона состояла в том, чтобы в течение дня совершить двадцатипятимильный (сорокакилометровый) марш, вступить в сражение, а затем остановиться лагерем на отдых. Он сказал мне, что не знает никакого лучшего способа ведения войны, чем этот.

Можно сказать, что авантюрный характер этого великого человека, его положение как личности и умонастроение француза – все вело к тому, чтобы подтолкнуть его к предприятиям, на которые не рискнул бы никто другой, будь то престолонаследник или военачальник, следующий приказам своего правительства. Вероятно, это так, но между крайностями дальнего похода с вторжением и позиционными войнами есть золотая середина, и, не подражая его экспансивной отваге, мы можем следовать обозначенной им линии. Вполне вероятно, что старая система позиционных войн еще долго будет вне закона или если и будет использоваться, то претерпит большие изменения и будет улучшена.

Если искусство войны пополняется принятием системы маршей, гуманизм, наоборот, из-за этого несет потери, потому что эти быстрые нашествия и бивуаки с большой массой войск, кормящихся за счет районов, которые они захватывают, по существу, ничем не отличаются от опустошительных нашествий орд варваров IV–XIII веков (от гуннов до монголо-татар). И все же вряд ли от этой системы откажутся быстро, потому что войны Наполеона продемонстрировали великую истину, а именно: отдаленное положение не является надежной гарантией от вторжения, государство, чтобы обезопасить себя, должно иметь хорошую систему крепостей и рубежей обороны, резервов и военных институтов и, наконец, хорошую систему управления. Тогда народ можно будет везде организовать в ополчения, которые могут служить резервами действующих армий, а от этого они станут еще более грозными; и чем сильнее армии, тем нужнее система быстрых операций и немедленных результатов.

Если со временем общественный порядок придет к спокойствию (если государства, вместо того чтобы сражаться за свое существование, будут сражаться только за свои интересы, чтобы заполучить естественную границу или сохранить политическое равновесие), тогда можно согласиться с новым правом наций и, пожалуй, можно будет иметь не такие огромные армии. Тогда мы также увидим армии от восьмидесяти до ста тысяч человек, возвращающиеся к смешанной системе войны – золотая середина между быстрыми нашествиями Наполеона и медлительной системой позиций последнего столетия. До этого времени нам следует ожидать сохранения системы маршей, которая дала такие блестящие результаты, потому что тот, кто первым отвергнет ее в присутствии активного и умелого противника, вероятно, станет жертвой своей опрометчивости.

Искусство маршей теперь включает в себя больше, чем нижеследующие детали: приказ различным родам войск в колонне, время отбытия и прибытия, предосторожности, принимаемые на марше, и средства коммуникаций между колоннами. Все это является частью обязанностей штаба армии. Помимо этих очень важных деталей существует наука маршей в больших стратегических операциях. Например, марш Наполеона в 1800 году через перевал Большой Сен-Бернар, чтобы обрушиться на коммуникации Меласа, те марши, которые предприняты в 1805 году мимо Донауверта с целью отрезать Макка, а также в 1806 году мимо Геры, чтобы обойти пруссаков, марш Суворова в 1799 году из Турина к реке Треббия, чтобы встретить Макдональда, такой же марш русской армии в 1812 году на Тарутино, а затем на Красный. Там были решающие операции, не из-за их связи с тылом и снабжением, но с учетом их отношения к стратегии.

Действительно, эти искусные марши не что иное, как применение великих принципов переброски больших масс войск к решающему пункту; и этот пункт определяется из соображений, которые изложены в параграфе XIX. Что представлял собой перевал Большой Сен-Бернар, если не операционное направление против края стратегического фронта противника, а оттуда против его направления отхода? Марши на Ульм и Йену были такими же маневрами, а чем был марш Блюхера к Ватерлоо, если не применением внутренних стратегических направлений?

Из этого можно сделать вывод, что все стратегические перемещения, которые связаны с успешной переброской сил армии на различные пункты фронта операций противника, будут искусными, поскольку они следуют принципу подавления более слабых сил превосходящими силами. Операции французов в 1793 году в Дюнкерке и Ландау и те, которые предпринял Наполеон в 1796, 1809 и 1814 годах, являются образцами такого рода.

Один из наиболее важных моментов в науке современных маршей – это необходимость сочетать передвижения колонн, чтобы они прикрывали наибольший стратегический фронт, если он находится вне досягаемости противника. Это делается с тройной целью: обмана противника в отношении предполагаемого объекта действий, движения с легкостью и быстротой и более удобного обеспечения предметами снабжения. Однако в этом случае необходимо предварительно организовать средства сосредоточения колонн для нанесения решающего удара. Это альтернативное применение расходящихся и концентрических движений является настоящим испытанием для великого полководца.

Есть еще один вид маршей, называемый фланговыми маршами, которые заслуживают того, чтобы о них упомянуть. Они всегда рассматривались как очень опасные, но ничего, в достаточной мере раскрывающего эту тему, до сих пор не было написано. Если под термином фланговые марши понимаются тактические маневры, совершавшиеся на поле сражения в виду противника, нет сомнения в том, что это весьма искусные, хотя и иногда успешные операции. Но если это касается обычных стратегических маршей, я не вижу в них ничего особенно опасного до тех пор, пока принимаются наиболее общие предосторожности в отношении логистики. В стратегическом движении две враждебные армии должны быть отдалены друг от друга расстоянием примерно в два дневных перехода (учитывая расстояние, которое разделяет авангард от противника и от своих собственных колонн). В таком случае в стратегическом марше от одного пункта до другого опасности быть не может.

Однако есть два случая, когда такой марш будет совершенно неприемлем: во-первых, когда система операционных направлений, стратегических направлений и фронта операций выбрана так, что во время всей операции подставляет фланг противнику. Таким был знаменитый план марша на Лейпциг, оставлявший Наполеона и Дрезден на фланге, который, если бы он состоялся в 1813 году, оказался бы фатальным для союзников. Он был изменен императором Александром I по настойчивой просьбе автора настоящей книги.

Второй случай – это когда операционное направление очень длинное (как было в случае с Наполеоном под Бородином) и особенно если это направление позволяет всего один-единственный подходящий маршрут для отхода, тогда любое фланговое движение, обнажающее это направление, было бы большой ошибкой.

В странах с множеством второстепенных коммуникаций фланговые передвижения все же менее опасны, поскольку, если им дан отпор, спасение может быть найдено в изменении оперативного направления. Физическое и моральное состояние войск и более или менее энергичный характер командиров будут, конечно, определяющими факторами таких маневров.

Часто приводимые в пример марши на Йену и Ульм были фактически фланговыми маневрами; таким же был и марш в 1800 году на Милан после перехода через реку Кьюселла и маршала Паскевича с целью перехода через Вислу у Осека (Ошие), и их успешные результаты хорошо известны.

Тактический маневр с фланга в присутствии противника – совершенно иное дело. Ней пострадал за действия такого рода у Денневица в 1813 году, и то же было с Мармоном у Саламанки в 1812 году и Фридрихом II у Колина в 1757 году.