Читать онлайн «Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 1». Страница 27

Определенных рекомендаций у меня не было. Меня знал член «Союза» Виленкин. Слышал фамилию фон дер Лауниц. Все сведения об организации я получил от Виленкина. Основные задачи нашей организации были изложены и заключались в следующем: восстановить боевую способность армии, восстановить полный порядок в стране и продолжение войны с немцами.

Мы все стояли на учете у штаба. Состав штаба мне неизвестен.

Жалованье я получал у Виленкина на квартире по Скатертному переулку. Получал несколько раз по 200 рублей. О средствах к достижению в осуществлении намеченных «Союзом» задач Виленкин определенно не отвечал. На случай оккупации Москвы и возможности активного выступления «Союза» Виленкин полагал давать инструкции и назначения только в момент действий предполагаемого активного выступления. О связях главного штаба с Дутовым и Деникиным ничего не знаю, и этот вопрос меня мало интересовал, так как Корнилову я совершенно не сочувствую.

О том, что Виленкин состоял заведующим кавалерийскими частями, я знал, но знаю, что штатов определенных не было. Письмо от 25/IV было прислано Ремизовым Леонидом Леонидовичем из города Бежецка. Заявление от имени гражданина Парфенова о предоставлении места в железнодорожной милиции писал я. Рекомендовал меня член Московского областного Совета. Познакомился я с ним в областном прод. комитете, где он служил.

Записка, на имя корнета Покровского была напечатана на память мне. В Елатьме я состоял помощником начальника дружины, начальником был штабс-капитан Аваев Георгий Петрович. Дружина состояла из 80 человек приблизительно и была разоружена советскими властями. Карточки Шамешаева, Светлова и Матвеева были присланы с просьбой о деньгах. В «Союзе защиты родины и свободы» они не состояли.

Удостоверение на имя Парфенова я достал в городе Елатьме. Удостоверение № 424732 Туркестанского полка достал в Елатьме. Удостоверение ВЦИК было дано вследствие задержания меня в Петрограде за неисправность документов.

Удостоверение главной конторы «Известий» было выдано мне Ремизовым. Удостоверение это я предъявлял при прописке, но мне сказали, что недействительно.

Блокнот № 29 не мой. Попал он ко мне, как видно, случайно, при обыске. Имея документы на новую фамилию, я хотел ликвидировать свое прошлое, достаточно дискредитированное историей в городе Елатьме. Фамилии, указанные в записной книжке, – Аваев и др., есть фамилии арестованных в Елатьме и доставленных в Москву. С отметкой «X» есть фамилии убитых в Елатьме.

Подпись: Борис Евгеньевич Покровский, 31.V.

1 июня 1918 года. Таганская тюрьма

ПЕРВЫЙ ДОПРОС

Виленкин Александр Абрамович, 35 лет, уроженец Петроградской губернии Царского Села, проживает в городе Москве, по Скатертному переулку, в доме № 5, в кв. 1. Со времени октябрьского переворота работал преимущественно в национальных еврейских организациях, в частности в «Московском союзе евреев-воинов»,[101] и по организации Всероссийского съезда союзов евреев-воинов, был председателем съезда – все резолюции представил в комиссариат по еврейским делам. До октябрьского переворота был членом ЦИК Советов и председателем армейского комитета 5-й армии до 19 октября, когда на съезде армии не было выражено одобрение деятельности армейскома и весь армейском сложил с себя полномочия. Я принимал участие в Трудовой народной социалистической партии,[102] был председателем армейской группы 5-й армии названной партии. В настоящий момент я твердо считаю, что спасение и родины, и революции заключается не в работе отдельной организации или партии, а в единении всех демократических живых сил страны. Корнета Покровского под собственной его фамилией, если это его настоящая фамилия, едва ли знаю, может быть, знаю его под другой фамилией. Знаю очень многих офицеров-кавалеристов и постоянно проповедовал необходимость воссоздания армии для спасения России от немцев. Особенно после отпадения Украины и Дона. О том, что существует организация, именующаяся савинковской, я часто слышал, слышал о том, что есть и другие организации еще более правые, чем я особенно интересовался в связи с неизбежными, на мой взгляд, погромами.

Мне известно, что есть организация Михаила Архангела,[103] ведущая почти исключительно погромную агитацию, но добраться до корня этой организации при всем желании я не мог; агитация ведется преимущественно около церквей и явно ориентируется в сторону немцев. Слышал я и про существование «Брусиловской организации», тоже немецкой ориентации, но думаю, что именем Брусилова[104] злоупотребляют, так как слышал, что Брусилов политикой ввиду болезни не занимается. Слыхал и о существовании якобы кадетской военной организации, но лично сомневаюсь, чтобы кадеты годились на что-либо, кроме слов. Слышал и об эсеровской военной организации, но найти таковой не мог и думаю, что, кроме комитетов, у эсеров ничего нет. Вообще со всех сторон бесконечное количество организаций и ничего определенного.

В савинковской организации, в качестве члена таковой, участия не принимал. Кавалерийских отрядов не организовывал. Полагаю, что среди кавалерийских офицеров Савинков популярностью не может пользоваться.

Из командиров кавалерийских полков, находящихся в данное время в городе Москве, никого не знаю.

Письмо, адресованное Николаю Николаевичу Неелову, было прислано моему бывшему командиру кавалерийского полка, ныне расформированного, на мой адрес ввиду того, что по приезде он должен был ко мне зайти за доверенным мне пакетом с процентными бумагами, принадлежащими расформированному Сумскому полку.

Неелов находится в штабе рязанского военного руководителя в Рязани, когда приедет в Москву, не знаю. Литеры неиспользованные остались у меня – одна с октября месяца 17 года, другая оставлена проезжавшим моим бывшим товарищем по дивизии и по армейскому комитету Н. Н. Пораделовым, ныне ревизующим советские учреждения в составе Чрезвычайной комиссии тов. Кедрова.[105] Ему же адресовано и письмо, начинающееся: «Дорогой Коля». Послужной список Пораделов оставил у меня на сохранение.

Ал-др Виленкин

«Хочется верить, что это четвертое по счету письмо, напоминающее о существовании людей, помнящих Вас, наконец достигнет цел и разве не следовало верить тому, что написали Вы в своем первом и единственном письме.

…А у меня масса хороших, хороших планов на конец мая (ст. ст.) осуществляются.

Мария Ф. Рыбинск. 17.V.1918».

Я устраивал у себя для себя же встречи с представителями различных общественных групп. Главный предмет собеседования – информация, в основе коей лежала твердая уверенность моя в несвоевременности выступления против Советской власти и боязнь еврейских погромов в случае переворота.

Членом «Союза евреев-воинов» состою. Представитель «Союза» входит в советские организации, в частности в демобилизационный отдел Комиссариата по военным делам. Состою председателем «Московского союза евреев-воинов». Преимущественно работал по финансовой комиссии.

Подпись: Александр Виленкин

Парфенов-Покровский. Виленкина знаю. Получал несколько раз деньги. Получал в виде субсидии. Определенного жалования не было положено. Получал у него на квартире. Что Виленкин состоял в «Союзе защиты родины и свободы», знал. Показание свое, подписанное перед этим, подтверждаю.

Виленкин. Под какой фамилией явились вы ко мне?

Парфенов. Под фамилией. Парфенов.

Виленкин. Под этой фамилией я вас знал.

Следователь. Посвящали ли вы, Парфенов, г. Виленкина, почему пришлось вам приехать в Москву?

Парфенов. Нет.

Следователь. Не говорили, что вы намерены делать в Москве?

Парфенов. Нет.

Виленкин. Рассказывали ли вы о печальном положении елатьминских арестованных по делу елатьминской белой гвардии ваших коллег?

Парфенов. Говорил.

Следователь. Как вы нашли Виленкина?

Парфенов. Где-то с ним познакомился. Где – не помню.

Следователь. Как вам рекомендовали г. Виленкина?

Парфенов. Как присяжного поверенного.

Виленкин. Когда я вам давал деньги, для кого: для вас лично или для ваших товарищей?

Парфенов. Я брал лично для себя, но давал и товарищам.

Виленкин. Откуда вы знали, что я член «Союза защиты родины и свободы», я вам говорил, или говорили другие, или это ваше убеждение?

Парфенов. Это мое убеждение.

Оглашается показание Парфенова

На предложенные вопросы Виленкина о том, знал ли наверное Покровский, что Виленкин состоял в «Союзе защиты свободы и родины», Покровский ответил: «Я был слишком маленькой величиной в «Союзе защиты родины и свободы» и потому наверное этого знать не мог. Я так думал».