Читать онлайн «Тайна смерти Горького: документы, факты, версии». Страница 18

«Ярославль, 19 июня. («Корр. “Правды”»). Сегодня ваш корреспондент беседовал с близким и самым старым другом Алексея Максимовича Горького научным работником Ярославского краеведческого музея Адамом Егоровичем Богдановичем (отцом известного белорусского поэта Максима Богдановича).

– Наша дружба, – говорит Адам Егорович, – завязалась с первых лет литературной деятельности Алексея Максимовича и не прерывалась – до настоящих дней. Десять лет мы жили вместе с Алексеем Максимовичем.

Однажды Алексей Максимович рассказал мне о жуткой картине из его раннего детства, о том, как хоронили его отца, умершего от холеры. Могила, в которую опустили гроб, было наполнена водой. Всполошенные плеском воды, лягушки прыгали на крышку гроба, бросались на стенки могилы, стараясь выпрыгнуть из нее. Легко вообразить себе, – говорит Адам Егорович, – какой ужасный след остался от этой картины в душе впечатлительного ребенка (тогда Горькому было пять лет).

Отец Алексея Максимовича среди волгарей имел прозвище «Максим Горький». Не отсюда ли, – говорит Адам Егорович, – явилась решимость сына обессмертить имя отца, присвоив его прозвище для своего литературного имени. И это удалось ему. На безвестной могиле отца он воздвиг памятник, тверже камня, начертав имя его на своих вдохновенных произведениях.

– 15 января 1897 года, – рассказывает Адам Егорович, – я один провожал Горького больного в Крым на лечение. На улице был трескучий мороз, а шуба Алексея Максимовича в ту пору была заложена ростовщице. Пришлось занять доху у товарища. Расставаясь, на вокзале, мы думали, что больше не встретимся, так как он сильно был болен. Но Крым помог Горькому. Через год Алексей Максимович приехал ко мне здоровым.

В 1928 году Алексей Максимович прислал мне из Сорренто письмо, в котором писал, что он хочет еще раз попутешествовать по родной земле и пожить здесь спокойно. Он спрашивал меня, где лучше встретиться – в Ярославле или в Калуге. Горький не знал тогда, какая ему готовилась встреча в Советском Союзе, не знал о том, что государство, в котором он жил, в течение двух недель не доставляло ему с родины никакой почты. Только в день отъезда ему привезли целый автомобиль газет, писем и телеграмм с приглашением на родину.

– Последнее свидание, – рассказывает Адам Егорович, – у нас с Горьким было в 1933 году в Москве. На прощанье Алексей Максимович сказал мне: “Давайте жить и работать наперекор годам и болезням”. И мы, два старика, как бы заключили договор. И первым нарушил его он.

Т. Горбунов» [154].

Из Ленинграда через бюллетень собкоровской информации (Лист № 18) в газету «Правда», по телефону, передал свое соболезнование художник Исаак Израилевич Бродский, прекрасно знавший Горького, писавший его портрет в Италии и состоявший в переписке с писателем:

«Умер Горький…

Эти слова услышаны с огромной болью миллионами людей во всем мире. Умер один из крупнейших людей нашей эпохи, величайший пролетарский писатель, человек уже задолго до своей кончины вошедший в историю нашего времени как один из крупнейших мастеров социалистической культуры.

Он родился тогда, когда только начинались классовые бои – он был их первым буревестником в русской литературе.

Он умер тогда, когда победивший в России рабочий класс создал другой социальный мир, положивший начало новой эре человечества.

Полустолетие творческой деятельности этого человека пролегло широкой бороздой, выходящей далеко за пределы национальных и государственных рамок. Он был всепризнанным главой литературы народов СССР, ее могучим и неоспоримым авторитетом. Он был воспитателем не только сотен молодых, еще идущих в литературу писателей, не только руководителем многих уже маститых советских прозаиков и поэтов, но и живым, и самым любимым учителем литературы многомиллионных масс нашей родины.

К каждому его слову, часто строгому и гневному, чутко прислушивались все – начиная от пионеров и кончая стариками. В своих книгах – рассказах, повестях, романах, пьесах, в своих публицистических выступлениях, он с яркой талантливостью и широким творческим размахом выразил думы и чаяния народных масс, их судьбу, их суровую жизненную биографию, насыщенную трудом и борьбой.

Ни один будущий историк литературы не пройдет мимо того богатейшего наследия, которое оставлено этим первым классиком пролетарской литературы. Не только писатели, но и советские художники своим творческим ростом во многом обязаны Алексею Максимовичу. Вместе со всеми, в горести, мы опускаем головы перед ушедшим навсегда большим художником нашей страны. Мы хотим работать с таким же упорством, с такой же страстью, как Горький! Его память мы увековечим в живописи, мраморе, бронзе, граните.

На площадях городов, в столицах и там, где когда-то были глухие городки Окуровы, страна воздвигнет памятники великому патриоту и гениальному гражданину нашей родины.

Умер Алексей Максимович! Сколько мыслей и переживаний связано с ним! Вспоминаются встречи, письма, долгие беседы, работа над его портретом…

Горький был моим старшим другом, большим, любящим меня товарищем!

Я познакомился впервые с Алексеем Максимовичем в 1910 году во время своей первой поездки в Италию. На Капри лунной ночью мы долго гуляли с ним, и он много и замечательно рассказывал мне о своей скитальческой жизни. Оторванный от родины, в изгнании, живя в Италии, Алексей Максимович особенно загорался, говоря о своей любимой стране, о ее людях, о ее талантах…

Каждого, в ком он видел хоть долю талантливости, он в восхищении приветствовал, всячески помогал и помнил о нем.

Высокая оценка Алексеем Максимовичем моего творчества всегда была для меня стимулом к большой творческой работе. Он сильно любил жизнь, ее краски, людей – и этой любовью, работая рядом с ним, наполнялся и я.

Памятны и дороги мне слова Алексея Максимовича в одном из его писем ко мне. Он пишет:

«Жалко мне, что “Фонтан” куплен частным лицом, а не музеем. Такая это ясная вещь и так хорошо бы постоять перед нею полчаса где-нибудь в хорошей галерее, постоять и подумать о детях, весне, о радостях жизни. В творчестве вашем для меня самая ценная, близкая мне черта, – ваша ясность, пестрые как жизнь краски и тихая эта любовь к жизни…».

Многое приходит на память, когда думаешь об этом человеке. Больно думать, какого большого, незаменимого друга мы потеряли.

Прощай, Алексей Максимович.

Заслуженный деятель искусств – И. Бродский» [155].

В общей коллекции поминальных откликов нужно особо отметить траурное собрание Клиники лечебного питания и произнесенную на нем речь доцента Льва Григорьевича Левина, врача, лечившего А. М. Горького. В Архиве А. М. Горького эти материалы долгие годы не выдавались исследователям, в связи с тем, что Л. Г. Левин был арестован 2 декабря 1937 года и расстрелян 15 марта 1938 года по приговору военной коллегии Верховного суда СССР от 13 марта 1938 г. как участник «контрреволюционного правотроцкистского заговора, с целью устранения руководства страны» (в частности, убийства А. М. Горького). Вот что говорил Л. Г. Левин на траурном митинге:

«Товарищи!

Вчера утром, когда стрелка часов подошла к 10-ти минутам двенадцатого – остановилось сердце, принадлежавшее великому гражданину нашей страны и бессмертному гражданину нового мира, сердце, для которого пространство и время было лишь условностью, ибо оно билось не только в такт нашей героической действительности, но билось также в грядущих веках человеческого счастья.

Застыл мозг, поднявший сознание миллионов людей от темного, душного, дикого прошлого до горных вершин человеческого духа, с которых видны звезды нового мира.

Погас светильник разума, зажегший своим светом огни немеркнущих идей, осветивший на много столетий вперед пути человеческой культуры.

Современник Толстого и Чехова, друг Ленина и Сталина, прошедший бурю трех революций, проживший целую эпоху от заката капитализма до торжества социализма в нашей стране, А. М. Горький своим правдивым, всегда простым и ясным художественным словом будил в людях совесть, честность, прямоту, ненависть к унижению и порабощению, восхищение красотой и свободой человеческого духа.

На произведениях его, возвестивших о грядущей социальной буре в мрачные годы самодержавия, воспитывалось революционное самосознание тысяч рабочих и лучших представителей народа.

Потрясающее чувство правды, физическое отвращение ко всякому лицемерию, мещанству, ко всяческим уродствам жизни, – все это, соединенное с художественным словом, неповторимой красочности и простоты – сделало Алексея Максимовича народным писателем, светочем культуры, глашатаем величия человеческого духа.

Среди мира насилия и подлости, унижения и угнетения, звериной тупости и змеиной злобы, мещанства и бесчеловечности Алексей Максимович сказал: «Человек – это звучит гордо». Он дожил до сверкающих огней социализма в нашей стране, когда человек гением Сталина провозглашен самой крупной ценностью из всех существующих ценностей.