Читать онлайн «Османская Турция. Быт, религия, культура». Страница 16

Цели, на которые шли деньги вакфов, можно перечислять бесконечно. Ведь они требовались не только для содержания мечетей и медресе, библиотек и школ, бань и больниц, гостиниц, общественных столовых и прачечных, мостов и фонтанов. Кроме того, требовались средства на приданое для девушек-сирот, оплату долгов заключенных, захоронение покойников из бедных семей, приобретение одежды для стариков, риса для птиц, на весенний отдых детей, помощь солдатам и их семьям, сооружение и содержание крепостей и кораблей, защищавших владения ислама. Если объект, ради которого был образован вакф, прекращал свое существование из-за пожара, землетрясения, необходимости перестройки квартала или по любой другой обоснованной причине, ведомство использовало доходы упомянутого вакфа на другие благотворительные цели. Неверным также разрешалось основывать вакфы, если их деятельность не противоречила принципам ислама. Так, они имели право опекать сиротские учреждения, но не церкви. Хотя вакф должен был иметь объект благотворительности, его функции могли быть распространены на формирование семейного фонда, в котором оставались средства после всех трат на объект благотворительности, для нужд потомков спонсора. Фактически это служило средством уклонения от налогов как компенсация за пожертвование в интересах общества.

Естественно, размеры мечетей, строившихся в городах в большом количестве, зависели от средств фондов, которые их курировали. Небольшая мечеть квартала обычно была устроена просто: тростниковые циновки на полу, скромные украшения, имам, выполняющий одновременно функции муэдзина. Между тем тринадцать больших соборных мечетей были архитектурными шедеврами империи, и особенно лучшая в Стамбуле мечеть, построенная по повелению Сулеймана Великолепного великим архитектором Синаном. Поблизости от таких монументальных сооружений из камня были расположены государственные учреждения и невысокие постройки, над которыми возвышалась величественная соборная мечеть. Достаточно было взглянуть на купола, увенчанные золотой символикой, и парящие в небе минареты, чтобы составить представление об искусности мастеров, о сложности такого сооружения. Оказавшись во внутреннем дворике мечети, проникаешься спокойствием и величием обстановки, хотя очень часто там толпилась масса людей, а порой даже раскидывали лагерь солдаты. Там находились небольшие палатки, где продавали четки и другие предметы религиозного культа, а также киоски с товарами мелких торговцев. В уголке на низкую скамейку садился уличный писарь с чернильницей из ярко начищенной меди и ручкой. Он умел не только грамотно написать письмо, но и составлять контракты и прошения; он в первую очередь и считался составителем прошений.

У стены стоял нищий, предлагая купить у него какой-нибудь пустяк: лимон, свечу или несколько гвоздей, что, как правило, не вызывало интереса у раздающих милостыню. Отчаянно нуждающихся было немного – ведь существовало множество благотворительных организаций, опекающих бедняков. Да и турецкие традиции гостеприимства, равно как и общественные кухни, исключали наличие голодающих. Кроме того, всегда можно было найти какую-нибудь работу, а общество не могло не обеспечить даже прирожденного попрошайку.

Перед молитвой происходило степенное движение вокруг большого камня или фонтана из мрамора, под широкой крышей, с карнизом и железной решеткой с орнаментом.

Вдоль фасада мечети тянулась длинная, уходящая вглубь галерея из колонн и арок, а иногда огороженная каменными плитами светлого и темного тонов или из цветного мрамора, искусно уложенными вперемежку. Внутри галереи люди встречались друг с другом, разговаривали и отдыхали в тени. Дверь мечети имела монументальный вид, она была облицована панелями с искусно вырезанным геометрическим орнаментом, а иногда с инкрустацией перламутром. Дверь всегда была закрыта. В одной из панелей вырезали вход более скромного размера, который часто перекрывали занавесом из кожи, свешивавшимся с перемычки. С одной стороны от дверного прохода или непосредственно внутри мечети стояла каменная колонна высотой 6–8 футов, которая свободно проворачивалась в специальном углублении. Иногда какое-нибудь слабое землетрясение могло сместить колонну с оси, в этом случае все сооружение внимательно осматривали с целью обнаружения трещин или выхода из строя крепежного устройства.

Интерьер мечети, как, впрочем, и всех построек Османской эпохи, выглядел гораздо красивее, чем внешний вид здания. Огромное впечатление производили простор и царящее в ней спокойствие, большие купола мечети как бы парили вверху. Небольшие купола по боковым сторонам помещения покоились на каменных опорах. От созерцания удивительного сочетания колонн и столбиков, полукуполов, арок и ниш мы переключаемся на детали. Стены украшали кафельными плитками, переливающимися разными оттенками голубого и зеленого цветов, резко контрастировал с ними темно-красный цвет необыкновенной глубины. Иногда плитки укладывали рядом, чтобы воспроизвести на стене каллиграфическую надпись, сделать орнамент из тюльпанов, гвоздик или цветущих ветвей фруктовых деревьев. Наверху на стенах находились лепные гипсовые стрельчатые окна, украшенные типично турецким орнаментом. Крохотные кусочки цветного стекла глубоко погружали в лепные узоры под такими углами, что цвета можно было различить, лишь заняв определенную позицию у окна. С очень близкого расстояния или слишком далекого это выглядело как каменная панель с причудливым узором. Нижний ряд больших светлых окон с резными деревянными ставнями располагался почти на уровне пола. В их глубоких нишах, скрестив ноги, сидели перед своими подставками для Корана студенты-богословы, произнося нараспев слова, которые выучили наизусть.

Высоко под куполом, в центре, висела длинная цепь, к которой крепился огромный железный обруч, почти равный окружности купола. На обруч подвешивались масляные лампы, освещавшие мечеть по ночам, а иногда и страусовые яйца, принесенные паломниками, или небольшие связки сухих стеблей – первый или последний пучок жатвы. Лампы висели на высоте приблизительно 8 футов от земли и создавали полное впечатление потолка, поскольку ничто не проникало в великолепные полые своды, разве только случайно залетал голубь. Пол мечети укрывался ковриками и коврами, подаренными состоятельными верующими или группами лиц, объединившихся, чтобы сделать подарок мечети в святой день или по случаю памятной даты. В мечети не было никакой мебели, чтобы помещение казалось просторнее. Рядом с михрабом, указывавшим направление Мекки, располагался минбар, узкая лестница которого вела к небольшой кафедре под крышей конической формы, богато декорированная изразцами или инкрустацией. С кафедры произносилась проповедь. Стенки, скрывавшие лестницу, были либо деревянными с резными узорами, либо мраморными. Ниша и минбар были действительно выдающимися произведениями декоративного искусства, что определялось их ролью в богослужении. В самых больших мечетях имелась также платформа на столбиках, где сидели муэдзины, руководившие певческими хорами в святые дни. В задней части главного помещения или сбоку ставилась плетеная деревянная решетка, которая полностью скрывала молящихся женщин, на верхней же галерее помещалась богато украшенная султанская ложа, тоже отчасти закрытая. В ней находился монарх со свитой во время участия в пятничной молитве. Служители каждой мечети назначались и оплачивались уполномоченными вакфов, финансирующих мечети, это не относилось к проповедникам соборных мечетей, которые назначались шейх-уль-исламом.

Немусульманам не разрешалось посещение мечетей, за исключением тех случаев, когда они были переодеты мусульманами и находились на богослужении с молчаливого согласия мусульманских семей. Такая ситуация возникала, когда, например, дипломат желал ознакомиться с интерьером мечети и заслуживал доверие своим знанием мусульманских обычаев. Но присутствовать на молитве не разрешали до тех пор, пока человек не продемонстрировал умение совершать все ракяты – положения тела при молитве.

Вокруг огороженной территории мечети располагался ряд учреждений, иногда в строгом геометрическом порядке, предусмотренном планом городского архитектора, но часто и без всякого порядка. В основном это были медресе, центры религиозного образования. В архитектурном плане они представляли собой ряды купольных зданий. Они декорировались цветными кафельными плитками, глазурованными кирпичами, мрамором, украшались колоннадами, стрельчатыми входными арками, что придавало им изящный и достойный вид. Когда вокруг мечети выстраивали несколько таких медресе, они напоминали небольшой университетский городок. Студентам предоставляли бесплатный пансион и ежемесячную стипендию, в их кельях были стенные шкафы и печки – все это вместе с комнатами для занятий, учительской, часовней, библиотекой и санузлами размещалось в одно– или двухэтажном строении. В кухне нужды не было, поскольку учителя и студенты питались в пристройке к мечети – общественной кухне. Сюда ежедневно приходили бедняки квартала, чтобы наполнить едой свои кастрюли и унести пищу домой, в свои семьи, ее хватало на обед, оставалось и на ужин. Медресе, где изучали курс медицины, соседствовали с больницами и часто с психбольницами. Высшее медицинское училище, основанное султаном Баязетом II (1481–1512) во второй столице Эдирне, включало психбольницу с отдельными комнатами для каждого пациента и просторный шестиугольный общий зал с прекрасной акустикой, посреди которого располагался фонтан под открытым куполом, – звук льющейся воды оказывал на больных психотерапевтический эффект. В конце зала была сооружена платформа, где сидели и играли музыканты, чтобы оказать благоприятное психологическое воздействие на меланхоличных пациентов. Для неверных в большинстве городов существовали отдельные больницы, укомплектованные искусными, хорошо обученными врачами. Как правило, больничное меню отличалось разнообразием. Если больничная столовая готовила еды недостаточно, то ее доставляли из общественных кухонь.