Читать онлайн «Быт русского народа. Часть I». Страница 24

Во всех безлесных и степных местах существовали еще курени (землянки), которые были привольными жилищами украинских казаков, когда удальство и наездничество составляло стихию разгульной их жизни. — С устройством бездомных казаков (в XIV в.), живших под особым предводительством атамана или кошевого, они ни в какие не вступали семейственные связи, жили в куренях холостыми, вне селений; служили верными защитниками окрестным городам, славились отчаянной храбростью и постоянной воинственностью.

В земле выкапывались широкие и глубокие ямы, в коих помещались от 5 до 10 человек; внутри обмазывались стены, которые укреплялись на подпорах вместе с кровлею, состоявшею из земляной насыпи, и поверх ее покрывали соломою, очеретом, травою или делали прежде верх из плетеного хвороста, а поверх его насыпали землю; кровля обрастала травою и сама кровля делалась в уровень с землею. Только были видны торчавшие деревянные трубы, а часто одни дыры, чрез кои проходил дым и обкуривал верх, отчего произошло название куреней. В курень входили по земляным ступеням; двери делались довольно крепкие, хотя маленькие; внутри затворялись деревянною задвижкой или просто притворялись; посреди куреня стояла кирпичная печь, а иногда просто раскладывали огонь, который выходил через двери; окна редко бывали, и если бывали, то курень делался повыше земли. — Курени занимали пространство многолюдного города и отличались от него своими невидимыми жилищами. Предводители невидимых обитателей именовались куренными атаманами. Малороссийские казаки, будучи преследуемы польским правительством за неприсоединение их к Унии, часто спасались в своих куренях, которые, по описанию иностранцев того времени, трудно было разорить, потому что все находилось в земле, и что неприятелю, нападавшему на них, неминуемо предстояла собственная погибель; ибо, набегая на курени, он проваливался в них и гиб. Другие пишут, что ногайские и крымские татары, враждовав беспрестанно с казаками, гонялись за ними в их земле и не находили их там, потому что они таились в своих зарытых норах, и когда неприятель проходил мимо, тогда они как подземные духи вылетали из куреней, нападали на врага в тыл и истребляли его. — Курени, не стоившие никаких расходов для постройки, существовали по селениям еще во время императрицы Екатерины II. В начале XIX в. стали строиться повсюду. В великой России и во всей юго-западной ее части делают поныне землянки; но они без труб и притом это летнее жилище, выкапываемое разными промышленниками, например рыболовами, судовщиками, надзирающими за продажею вина и пр.

Не у одних малороссийских казаков существовали курени, но у волжских, донских, уральских, гребенских, одним словом, у всех тех, которые проводили воинственную жизнь и беспрестанно были подвергаемы неожиданным нападениям враждебных им неприятелей или должны были сами нападать на них: посему если враги, вторгаясь в их куренские селения, истребляли огнем, то они легко выкапывали новые подземные жилища и снова поселялись. Сокровища, скопленные ими на войне или на грабежах, прятались в потаенных ямах и в лесу, и потому в куренях ничего не находили. Скопленное богатство часто прятали на кладбищах, между гробами.

Между куренями возвышались насыпи, или курганы, которые не что иное были, как сторожевые: по ним давали знать о движении неприятелей или хищнических набегах, но в их курганах никаких не открывали сокровищ, потому что они служили маяками.

В юго-западной России строились с самых древних времен мазанки, которые впоследствии переименовались в хаты (избы); но между ними есть различие. Мазанки делались, как и ныне у горских и всех полудиких и степных жителей Кавказа, довольно незатейливо. Предназначенное место для жилья Огораживали плетнем; разделив внутренность на части или покои, разгораживали их другим плетнем, который состоял из хвороста или тростника, называемого в Малороссии очеретом. Плетень облепливали землею, смешанной с глиною, или просто одною глиной; потом смазывали нагладко глиною, и от мазания произошло название мазанок. Посреди мазанки ставилась кирпичная печь, которая топилась из сеней очеретом, кизяками (засушенным навозом) или валежником; пол бывал земляной, иногда он укрывался травою или соломою, но более всего он смазывался желтой глиною. Стены внутри и снаружи обеливали или завохривали (красили желтой глиною). Поверх земляной насыпи часто выводили соломенные крыши. В стене прорезали небольшие окошки; со стороны наружных дверей приделывали по бокам призьбы[90]; дом обгораживали тыном (плетнем); во дворе находились устройства для домашних животных и хранения хозяйственных вещей.

Хаты строятся, как строились прежде, из леса; обмазываются глиной с обеих сторон; внутреннее расположение удобное и широкое; оно разделяется на две половины: в одной живут и готовят кушанье, а в другой принимают гостей — и это называется свитилкою (светлицею); пол вымазывают глиною; печи белят, а у богатых они делаются из кахли разноцветной (изразцов); окна довольно большие; покои очень светлые, чистые и опрятные; внутренние и наружные стены обеливаются, отчего все избы в малороссийских местах представляют издали белый город; стрехи (кровли) покрываются соломою и очеретом, у богатых же дранью или тесом; вокруг хаты делаются те же присьбы, как у мазанок; трубы бывали деревянные, ныне большей частью кирпичные. — Дворы обводят плетнем или забором; домашние устройства — хлевы, амбары, конюшни и другие службы — делаются мазанками. Хаты и мазанки бывают значительно высокие; зимою они очень теплые и замечательно, что в них не заводятся тараканы, прусаки и другие нечистые насекомые, оттого что летом и зимою чистят и белят избы. При каждом хорошем дворе находится сад, состоящий из яблонь, груш, слив, вишен, дуль, чернослив, бергамота, черешни, смородины, малины, разных цветов и душистой зелени: руты (резеда), любистка, пижмы, кануфера, божьего дерева, пивонии, мяты, гвоздик, зирок (звездочек), барвинка, васильков, незабудок, нагиток, колокольчиков, бузка (сирени), бузины, калины и пр. За садом обыкновенно огород из поваренных растений, а далее левада (усадьба), засеянная коноплей, огурцами, дынями и арбузами. Если сеются одни огурцы, дыни и арбузы, то это место называется бахчою и баштаном[91], которые бывают и при нивах на полях. В иных местах левадою называют сенокосный луг и домашнее пастбище для скота и гусей. Места вне города для пастбища лошадей, овец, коров, свиней и пр. называются выгонами. В стороне от дома устроены гумно и ток. Тут же стоят в скирдах хлеб и сено в продолжение всей зимы.

С половины XVIII в. распространились вкус и изящество не только в построении дворцов, но частных домов. — Палаты богачей и вельмож изумляли иностранцев уже в царствование императрицы Елизаветы пышностью, великолепием и привлекательностью. Петербург осыпаем был похвалами и в то время от всех иноземцев и, сделавшись ныне единственною столицей в мире по своей красоте, правильности и просторности улиц, щеголеватости и роскоши зданий, обширности и величественности дворцов и по многим памятникам века и искусств по справедливости может быть назван красавцем[92].

Из первых столичных городов в Европе, виденных мною, я могу сказать беспристрастно, что Петербург по своей обширности, правильности и изысканной чистоте — во главе первых городов, за ним Дрезден, Мюнхен, Вена, Москва, Брюссель, Лондон, Париж, потом Берлин, который во многих местах от незакрытия водопроводных каналов довольно смрадный; за ним Варшава, Бреслав, Львов и т. д.

Дома наши стали украшаться со всею изысканностью: богатые персидские ковры, превосходные произведения живописи, зеркальные стены, роскошь в мебели и столовых вещах, сделались теперь необходимостью светской общежительности. Кто только малейше имеет средство блистать, истощается в бесконечно утонченной прихотями жизни.

Едва протекло у нас столетие от распространения каменных домов и ознакомления с общежительной роскошью, как уже, не говорю Петербург, но вся Россия заразилась пышностью и расточительностью: каждый только думает о том, чтобы блистать, а не о том, чтобы жить и думать о будущем. Все живет настоящим, для себя, а как будут жить дети и внуки — нет надобности никому! Непомерное увеличивание роскоши — дурная примета для всякого государственного благосостояния.

Число домов во всех городах европейской и азиатской России составляет 513 370. В том числе каменных: 78 170, деревянных 435 200. Отношение между сими последними, как 1 к 5У2. В Санкт-Петербурге каменных домов 3265, деревянных 5 096; в Москве каменных 3 765, а деревянных 9047. — На один дом приходится в городах 9 жителей, но эта пррпорция совсем другая по губерниям, а именно: в Петербургской губернии: 45 жител. обоего пола на 1 дом, в Московской 21, Курляндской 19, Виленской 18, Волынской 13, Гродненской, Лифляндской и Эстляндской 12, но самую меньшую пропорцию составляют: Енисейская, Костромская, Олонецкая, Тверская, Тобольская, Томская, Херсонская, Земля Донского Войска, Кавказская область, Камчатское приморское управление — по 6 жителей на один дом; Грузино-Имеретинская, Пермская и Смоленская губ. и Каспийская область по 5, а Якутская область по 4 души обоего пола[93].