Читать онлайн «Индейцы Северной Америки. Быт, религия, культура». Страница 32

Другие танцевальные ритуалы индейцев Равнин были также полны жизненного огня и энергии. Помимо Пляски солнца и Пляски бизона, у них также были Пляска медведя, Пляска орла, Пляска бешеных псов и наводящая ужас Пляска тех, с кого сняли скальп, которую исполняли индейцы пауни. И сегодня во время ежегодных фестивалей индейской культуры в Галлапе и Калгари[40] можно убедиться в том, что ритуальные танцы в исполнении индейцев Равнин по-прежнему остаются яркими и красочными; наряды исполнителей, сделанные при помощи краски и перьев, и сами танцы все так же полны красоты и жизненной энергии.

От этих танцев контрастно отличаются традиционные ритуальные танцы индейцев пуэбло юго-запада, являющиеся очень серьезными и сдержанными. В расположенных здесь пуэбло проводятся как индейские, так и христианские ритуалы и обряды, причем все они носят спокойный и мирный характер. Исключение составляет лишь тайная христианская секта «кающиеся грешники», которая каждый год подвергает распятию одного из своих членов. Танцы индейцев пуэбло пронизаны той же идеей, что и танцы индейцев Равнин, – таинственного и непостижимого единения людей с животными и птицами и стремления человека овладеть силами природы, но эти ритуальные танцы исполняются не в такой неистовой манере, как на Равнинах, а гораздо более спокойно и сдержанно. Здесь «аполлоновское» начало безусловно преобладает над «дионисийским». Следует также отметить, что сегодняшние танцы индейцев пуэбло гораздо больше напоминают настоящие древние ритуальные танцы, чем танцы индейцев Равнин, которые зачастую представляют собой восстановленную вариацию, не имеющую глубоких исторических корней. Прекрасные, ритмичные, грациозно-сдержанные танцы индейцев пуэбло, такие как Танец сосны, Танец бабочки, Танец оленя, Танец индюка, Танец змеи и многие другие, исполняются не в произвольной форме или лишь для того, чтобы привлечь и развлечь туристов, а демонстрируются как источник мудрости и силы, идущий от заветов предков, который надо сохранить в первозданном виде, ничего не потеряв и «не расплескав».

Американское правительство одно время запретило наиболее жестокие части ритуальной Пляски солнца. Ему также пришлось вмешаться и в другой ритуальный праздник: пиршество потлатч, распространенное среди индейцев северо-запада. Оно пошло на это, поскольку в конце XIX – начале XX в. материальное положение индейцев было и так весьма трудным и стесненным, а проведение подобного мероприятия и вовсе подчас приводило к тяжелым последствиям и разорению ряда племен. Потлатч представлял своего рода войну за максимальное влияние и авторитет, в которой вместо обычного оружия использовалось имущество и материальные ценности, принадлежавшие племени. Когда какой-либо видный представитель тлинкитов, хайда, цимшиан, квакиютль или родственных им племен выстраивал «длинный дом» или проводил церемонию, связанную со свадьбой, похоронами или другим столь же важным событием, он приглашал всех родственников, а также недругов, конкурентов и недоброжелателей, чтобы поразить их своим гостеприимством и продемонстрировать свои возможности. Слово потлатч первоначально использовалось в языке индейцев племени чинук, но вскоре распространилось по всему северо-западу, причем последствиями этого ритуала часто были разорение и нищета.

В хвастливом стремлении продемонстрировать свое могущество вожди и прочая знать северо-западных племен раздаривали гостям то, что накапливалось месяцами, а порой годами, хотя позволить себе подобную расточительность, с учетом реального положения, племя не могло. Раздавались одеяла, которые в этих районах были своего рода валютой. Направо и налево разбрасывали меха, шкуры и изделия из кожи, драгоценности, предметы домашнего обихода, лодки и суда, а также запасы продовольствия. В ход шла даже кухонная утварь, использовавшаяся для приготовления пищи. Для того чтобы продемонстрировать гостям свое величие и пренебрежение к имеющемуся богатству и ценностям, по приказу вождей на глазах присутствующих сжигались или демонстративно выбрасывались в море действительно очень ценные вещи. Иногда враждующие племена устраивали общий потлатч, во время которого по приказу каждого из вождей уничтожалось имущество и материальные ценности племени; проигрывал тот, у кого раньше заканчивалось все имущество и ценности. В охватывавшем всех сумасшедшем угаре потлатча демонстративно уничтожались даже такие уникальные, передававшиеся от поколения к поколению семейные и родовые ценности, как пластины из меди, напоминавшие по форме щит, с нанесенными на них уникальными узорами и украшениями. Племена северо-запада были самыми зажиточными в Северной Америке, и в ходе подобных демонстраций неисчерпаемого изобилия пускалось на ветер и отправлялось на дно моря имущество и ценности на сотни тысяч долларов. Поскольку расходы, связанные с проведением наиболее крупных потлатчей, ложились не только на вождя с его родственниками, а также и на простых членов племени, легко себе представить, к каким последствиям вели подобные «щедрость и гостеприимство». С другой стороны, об успешно проведенном потлатче помнили и рассказывали годами, укрепляя таким образом авторитет клана или племени, его организовавших.

Теперь остановимся на ритуале совсем другого плана, но также имевшем очень важное значение. Он назывался Жертвоприношение плененной девочки и был распространен у индейцев пауни; о нем немало написано как историками, так и авторами художественной литературы.

Этот жертвенный ритуал являлся весенним ритуалом плодородия, который должен был обеспечить успешную посевную и последующий хороший урожай. Жертвоприношение посвящалось Заре, поскольку считалось, что именно от ее брака с Закатом рождаются приходящие в мир свет и тепло. После неизменной четырехдневной подготовки отряд воинов-пауни покидал свой лагерь на заре, чтобы, ворвавшись в чужой лагерь, похитить 13-летнюю девочку. Ее доставляли в лагерь пауни, где к ней относились с величайшим вниманием и почтением. Ее тело натирали специальными мазями, маслами и благовониями; ее одевали в самые дорогие и изысканные наряды; кормили самыми вкусными кушаньями. Когда приходило время четырехдневной жертвенной церемонии[41], мужчин посылали в лес за вязом, кустами бузины, американским тополем и ивой; они ассоциировались с каждой из сторон горизонта соответственно, а также со священными животными: медведем, горным львом, дикой кошкой и волком. Из принесенного материала сооружали жертвенный алтарь.

На рассвете урочного дня девочку подводили к алтарю. На ней была раскрашенная одежда из шкуры бизона. Левая часть ее тела была выкрашена в черный цвет, что символизировало ночь; правая – в красный, что символизировало день и Зарю. Происходило торжественное раскуривание табака, часть его насыпалась на алтарь в качестве подношения. Все племя собиралось вокруг алтаря; мужчины, женщины и дети все вместе пели песнопения. Четыре жреца поднимались вместе с девочкой на алтарь и торжественно привязывали ее к деревянной раме лицом к востоку. Как только первый луч зари касался земли, один из воинов выступал вперед и поражал девочку стрелой прямо в сердце. Другой воин делал ей надрез над сердцем освященным кремневым ножом и вымазывал свое лицо ее кровью, которая стекала на жертвенное мясо бизона, положенное в специально вырытую яму рядом с алтарем.

Вот как описывает заключительную фазу этого ритуала Дж. Уэлфиш в своей книге «Затерянная вселенная», посвященной индейцам пауни:

«Когда день полностью наступил, четыре специально отобранных жрецами человека отвязали девочку, отнесли ее тело на 400 м на восток от лагеря и положили на землю лицом вниз. При этом они пели: «Она станет всей землей. Вся земля напитается ее кровью». Затем они говорили о девяти вещах, которые произойдут одна за другой: «Она превратится в пучок травы; муравьи найдут ее; прилетят мотыльки и найдут ее; придет лиса и найдет ее, а также койот, дикая кошка, сорока, ворона; прилетят стервятники и найдут ее, а после всех прилетит белый орел и съест ее».

В завершение ритуала его непосредственные участники собирались в святилище и ели освященное мясо бизона; в это же время все племя пело, плясало, веселилось, устраивало потешные поединки, воздавало хвалу Заре и Матери Кукурузе, а также предавалось сексуальным утехам без всяких ограничений относительно выбора партнера (что в целом было нехарактерно для индейцев, которые всегда отличались сдержанностью в этом плане, даже во время ритуалов, посвященных плодородию).

В 1816 г. 20-летний воин скиди-пауни[42] по имени Главный Человек, сын вождя племени Главного Ножа, решил в одиночку положить конец этому ритуалу, поскольку тот мог дать повод для возмущения все более активно диктующему правила жизни на континенте белому человеку и послужить ему предлогом для дальнейшего вытеснения индейцев. С одобрения отца, на рассвете того дня, когда должен был совершиться ритуал, он подскакал к алтарю и, когда воин уже готовил стрелу, чтобы поразить девочку, разрубил державшие ее веревки, усадил девочку на лошадь и сказал, чтобы она быстрее мчалась домой. Присутствующие замерли в священном ужасе и трепете: ведь он не отдал Заре жизнь чистой и непорочной девочки, а значит, теперь должен был заплатить за это своей жизнью. Но он остался жив. В 1821 г., когда он прибыл в Вашингтон в составе делегации пауни, ему была вручена очень красивая серебряная медаль за мужество и героизм. Своим поступком он подорвал доверие к этому ритуалу, хотя время от времени его проводили и позже; так, в 1838 г. была принесена в жертву девочка из племени оглала-сиу: таким путем пытались остановить свирепствовавшую на Равнинах опустошительную эпидемию оспы. Следует заметить, что ритуал Жертвоприношения плененной девочки является одним из наиболее сильных и эмоциональных примеров прямого влияния Мексики на племена южной и центральной части Северной Америки, поскольку весь этот необычный ритуал в мельчайших подробностях воспроизведен в скульптурном изображении и описан в древних рукописях, обнаруженных на территории Мексики и датируемых временем до появления там испанцев.