Читать онлайн ««Соколы», умытые кровью. Почему советские ВВС воевали хуже Люфтваффе?». Страница 22

Инициативу в бою немецким «охотникам» легче было сохранить и после нанесения первого удара. Ведь до начала боя советские воздушные патрули и истребители сопровождения вынужденно держали скорость, далекую от максимальной. Иначе первым сложно было бы удержаться в границах заданного района и выдержать (из-за увеличения расхода горючего) заданное время патрулирования, а вторым – удержаться рядом с тихоходными штурмовиками и бомбардировщиками. Правда, патрули иногда применяли «качели», т.е. периодические наборы высоты с последующим пикированием и полетом на повышенной скорости, набранной без увеличения оборотов мотора, благодаря «включающемуся» при пикировании ускорению силы тяжести. Но сравняться с немецкими «охотниками» – летавшими на скоростях, близких к максимальной – это все равно не позволяло. Таким образом, к началу боя немцы имели гарантированное превосходство в скорости. А это увеличивало их шансы безнаказанно уйти после нанесения первого удара и занять выгодную позицию для новой атаки...

Конечно, непосредственное сопровождение ударных самолетов позволяло – пусть не самым рациональным способом, не уничтожая, а лишь оттесняя противника – но все-таки не допустить разгона противником группы ударных самолетов, и, соответственно, срыва удара по войскам противника; не зря им не совсем пренебрегали и немцы. (Да и то В.А.Тихомиров из 12-го истребительного авиаполка ВВС ВМФ еще в годы войны доказывал, что «болтаться» возле прикрываемых «привязанным» истребителю незачем, что, имея «свободу» и «маневр», прикрыть их он «всегда сумеет, задачу выполнит более надежно». «Большинство своих побед я одержал при сопровождении, – подчеркивал Тихомиров уже в наши дни, – так что знаю, о чем говорю»31.) Но вот непрерывно прикрывать огромные площади методом воздушного патрулирования было нерационально вдвойне! Затрудняя уничтожение самолетов противника, этот способ не позволял и надежно прикрыть свои войска (пусть даже не уничтожая, а лишь оттесняя вражеские бомбовозы или штурмовики). В описанном выше случае с попыткой немцев разбомбить переправу через Крому воздушные патрули 163-го полка эту свою задачу выполнить сумели (хоть и не сбили ни одного бомбардировщика) – но так бывало далеко не всегда. Мало того, что патрулирующие летчики следили подчас не столько за ударными самолетами противника, сколько за тем, чтобы не подвергнуться внезапной атаке истребителей. Стремление прикрыть абсолютно все, быть сильными везде приводило к распылению сил, к тому, что советские истребители зачастую не оказывались сильными нигде – а то и вовсе отсутствовали там и тогда, где и когда наносили удар немецкие бомбардировщики или штурмовики. Например, Е.И.Малашенко в 1942—1943 гг., воюя на Северо-Западном фронте командиром-разведчиком в 33-й и 117-й стрелковых дивизиях и 15-й гвардейской морской стрелковой бригаде, наблюдал только такую картину: «Наши самолеты иногда прилетали небольшими группами (2—4 самолета) и барражировали, когда немецкие самолеты улетали»32. Патрулируя 28 февраля 1943 г. над Мурманском, одни только истребители ВВС Северного флота (не считая 122-й истребительной авиадивизии ПВО) совершили 58 самолето-вылетов – но «встреч с противником не имели». А между тем город в тот день подвергся трем налетам! 24 июля 1943 г. североморские «ястребки» выполнили 64 самолето-вылета на прикрытие шедшего из Архангельска в Кольский залив конвоя БК-13, но имели лишь один «визуальный контакт» с противником. А последний между тем дважды беспрепятственно атаковал конвой с воздуха!33 Можно указать и на ту же Курскую битву. Оценивая работу истребителей 2-й воздушной армии Воронежского фронта на оборонительном этапе сражения (5—23 июля 1943 г.), заместитель начальника штаба ВВС Красной Армии Н.И.Кроленко в своем распоряжении от 29 июля констатировал, что «в ходе боев имелись случаи, когда наши истребители находились не в тех зонах, где требовала обстановка, не искали противника, действовали пассивно или попросту утюжили воздух». А в результате «отдельные группы бомбардировщиков получали возможность безнаказанно бомбить наши наземные войска»34. То же отмечал и анализировавший действия войск Воронежского фронта в оборонительной операции на Курской дуге старший офицер Генштаба при этом объединении полковник М.Н.Костин. Истребительная авиация 2-й воздушной, указывал он в своем докладе от 23 августа 1943 г., «позволяла бомбардировочной авиации противника организованно бомбардировать наши боевые порядки войск. Причина заключается в том, что наши истребители выполняли чисто пассивные задачи – прикрытие района расположения наших войск, патрулирование и непосредственное сопровождение штурмовиков, а активных боевых задач истребительная авиация не выполняла»35. Хуже того, увлечение методом воздушного патрулирования не позволило и нанести мощные бомбовые удары по войскам противника! Перестраховавшись, на патрулирование бросили столько истребителей, что для сопровождения бомбардировщиков их уже не хватило – и бомбардировщики 2-й воздушной (Пе-2 1-го бомбардировочного авиакорпуса) в самые тяжелые дни сражения, 6—11 июля, в бой не вводились...

Еще ярче неумение советского командования использовать свою многочисленную истребительную авиацию высветилось в оборонительных боях на северном фасе Курской дуги. Здесь 5 июля 1943 г. сложилась парадоксальная ситуация, когда 186 немецких истребителей оказалось достаточно для того, чтобы создать, по оценке советской стороны, «в воздухе мощную завесу» перед своими бомбардировщиками и терроризировать советские штурмовики, – а 386 боеготовых летчиков-истребителей и 455 исправных «ястребков» 16-й воздушной армии Центрального фронта не хватило ни для того, чтобы нейтрализовать немецкие бомбовозы, ни для того, чтобы обеспечить прикрытие своих штурмовиков36. Советское командование и тут распылило свои силы, заставив часть истребителей барражировать над районами, которым с воздуха никто не угрожал (например, над маршрутами, по которым в район боев выдвигалась 2-я танковая армия). Немцы же все свои немногочисленные истребители бросили в район главного удара своих войск – район, по которому должны были работать их бомбардировщики, – чтобы целенаправленно искать советские истребители и уничтожать их еще на подходе к полю боя. В итоге, по свидетельству старшего офицера Генштаба при Центральном фронте полковника В.Т.Фомина, «бомбардировочная и штурмовая авиация противника [...] производила бомбардировку и обстрел наших боевых порядков на всю тактическую глубину [...]»37.

А ведь еще 14 мая 1943 г. первый заместитель командующего ВВС Красной Армии Г.А.Ворожейкин напоминал командармам 2-й и 16-й воздушных: «Опыт показывает, что обычно все воздушные бои протекают на решающих направлениях действий наших наземных войск»...38

Ничего не изменилось и на наступательном этапе Курской битвы, в Орловской операции. Так, 16 июля 1943 г. немецкие бомбардировщики целый день безнаказанно бомбили 1-й танковый корпус 11-й гвардейской армии Западного фронта. Дело в том, что истребители 1-й воздушной армии, выделенные для прикрытия корпуса с воздуха, опять-таки имели задачу не расчищать воздушное пространство на пути наступления танкистов, а патрулировать над определенными районами; в данном случае – над районом, в который корпус, согласно плану операции, должен был выйти к 16-му числу. Поэтому весь этот день они безо всякой пользы «утюжили воздух» над окрестностями станции Хотынец – а задержавшиеся на пути к ней танкисты оказались без прикрытия... Самолеты 2-го истребительного авиакорпуса (входившего в июле – августе 1943 г. в состав сначала 1-й воздушной армии Западного, а затем 15-й воздушной армии Брянского фронта) за Орловскую операцию выполнили 4100 самолето-вылетов, но воздушные бои с противником велись лишь в 989 из них39, т.е. менее чем в 25%. При таком использовании истребителей, резонно отмечал в докладе И.В.Сталину от 26 июля 1943 г. представитель Ставки Верховного Главнокомандования на Западном, Брянском и Центральном фронтах Н.Н.Воронов, «вопросом первостепенной важности является количество нашей истребительной авиации». По мнению Воронова, в Орловской операции «мы должны были иметь для трех фронтов до 1000 самолетов-истребителей»40 – вдвое больше, чем было у немцев на всем советско-германском фронте!

А в июне – июле 1944-го, во время Белорусской стратегической операции, 1-я и 3-я воздушные армии (соответственно 3-го Белорусского и 1-го Прибалтийского фронтов) имели уже больше 1000 истребителей41, но все равно не смогли надежно прикрыть свои танковые корпуса! «С русскими истребителями мы встречались очень редко, – свидетельствовал бомбивший тогда советские танки в Северной Белоруссии бывший пилот III группы 3-й штурмовой эскадры люфтваффе В.Гайль. – Лично я видел их всего 2 раза [...]». Хотя, прибавлял он – чувствуя, видимо, парадоксальность своего свидетельства, – «более опытные люди утверждают, что весной 1944 г. русские истребители были активны, как никогда»42. Парадокса тут, однако, на самом деле нет – советские истребители опять «на всякий случай» прикрывали все направления подряд – так что главные подчас оказывались без должной защиты с воздуха...