Читать онлайн «Крах 1941 – репрессии ни при чем! «Обезглавил» ли Сталин Красную Армию?». Страница 67

То же и с низким качеством штабной документации. Летом 39-го «содержание и техническое оформление всей документации» советских штабов было «исключительно низким», но в передовом КВО небрежность составления штабных документов констатировалась и в 35-м – и не проверяющими, а постоянно стремившимся приукрасить действительность годовым отчетом округа от 11 октября 1935 г. В самом деле, штаб 7-й стрелковой дивизии допустил тогда в одном документе 18 грамматических и 54 профессиональные ошибки, штаб «ударной» 44-й стрелковой перед Киевскими маневрами 1935 г., даже имея на составление приказа на прорыв укрепленной полосы несколько дней (а не часов, как на войне), составил его «исключительно небрежно». А штабисты элитной же 24-й стрелковой в том же сентябре 1935-го дальнейшую задачу дивизии со спокойной душой сформулировали в приказе так: «В дальнейшем – дальнейшая задача»…89 В ОКДВА первые же проверенные штабы демонстрировали «небрежность и неумелость в нанесении обстановки на карту» и в январе 36-го90, а в БВО в июле и плохо оформленные карты, и плохо отработанные донесения представили все батальонные штабы, проверенные УБП РККА в «ударной» (!) 2-й стрелковой дивизии… Во всех освещаемых с этой стороны источниками войсковых штабах КВО, БВО и ОКДВА (из состава 21-й, 24-й, 37-й, 52-й, 69-й и 96-й стрелковых дивизий) качество штабной документации было невысоким и накануне чистки РККА – в феврале – июне 37-го…

Введенные в научный оборот источники содержат информацию лишь о тактической выучке дравшихся на Халхин-Голе командиров-артиллеристов. Эта выучка оказалась явно неудовлетворительной. «Артиллерия, – свидетельствовал участвовавший в написании аналитического труда о халхин-гольских боях В.А. Новобранец, – не взаимодействовала с пехотой, не оказывала ей эффективной поддержки в наступлении»91. «В нашей артиллерии полная неразбериха, путаница с огнем», – утверждал после июльских боев и один из тех, кому довелось «взаимодействовать» с артиллеристами – комиссар 5-й стрелково-пулеметной бригады Жуков92.

Но «неразбериха и путаница с огнем» для советской артиллерии была характерна и в 35-м. Выступая 8 декабря 1935 г. на Военном совете, А.И. Егоров отметил, что в артдивизионах и артгруппах «не отработано управление огнем»93, а ведь основным звеном в системе взаимодействия артиллеристов с пехотой был именно дивизион, практически это взаимодействие осуществлялось именно на уровне дивизиона! Кроме того, управление огнем артдивизиона и артгруппы «есть основа управления огнем массированной артиллерии», а без сосредоточения огня по наиболее сильным узлам сопротивления артиллерия тоже не может оказать пехоте «эффективной поддержки в наступлении»…

Как видно из доклада М.Н. Тухачевского от 7 октября 1936 г. «О боевой подготовке РККА», «тактическая работа» артдивизионов «совместно с пехотой» была «слабой стороной подготовки» комсостава советской артиллерии и в 36-м94. В обоих артполках передового БВО, по которым сохранилась соответствующая информация за тот год (33-м и 37-м), штабы дивизионов в бою управляли огнем «несколько хуже», чем «удовлетворительно»95 или были не сколочены (и, значит, должны были допускать все ту же «неразбериху и путаницу с огнем»). Так же должны были обстоять дела и в передовом КВО и в ОКДВА. Ведь даже безбожно приукрашивавший действительность годовой отчет КВО от 4 октября 1936 г. был вынужден признать, что командир артдивизиона «еще не может быть признан хорошо подготовленным» (и что соответственно готовность дивизионов «к управляемому огню» слабовата)96. Управление огнем дивизиона – и соответственно взаимодействие с пехотой – в 36-м не удалось отработать и в ОКДВА…

Как следует из выступления К.Е. Ворошилова на Военном совете 27 ноября 1937 г., «взаимодействие артиллерии с пехотой и другими родами войск» в РККА «оставалось слабым» и в первой, «дорепрессионной» половине 37-го. Комсостав артиллерии «всех степеней», подтверждает приказ комвойсками КВО № 0100 от 22 июня 1937 г., «не отработал главнейших вопросов взаимодействия» с пехотой, конницей и танками. Фактически в том же самом расписались и составители отчета штаба ОКДВА от 18 мая 1937 г. Штабы артдивизионов, отметили они, подготовлены «неудовлетворительно», а действия орудий сопровождения пехоты и танков (т. е. прежде всего действия командиров орудий) вообще являются самым слабым местом взаимодействия родов войск…97

Сведений о выучке сражавшихся на Халхин-Голе командиров инженерных войск и войск связи во введенных на сегодняшний день в научный оборот источниках нет.

Что касается выучки дравшихся на Халхин-Голе бойцов и подразделений, то вышеназванные источники содержат информацию только по одному роду войск – пехоте.

Одиночный боец пехоты на Халхин-Голе систематически проявлял неумение вести ближний бой. Ведь и в июне и в июле 1939 г. приказы Г.К. Жукова требовали научить бойца чуть ли не всем элементам этого боя: «умению скрытно переползать», «технике перебежек и переползаний», «накапливанию для атаки», «быстрой и решительной атаке», «хорошему владению штыком и гранатой»98. Судя по первому из этих приказов, ставившему также задачу научить бойца «при малейшей остановке зарываться в землю»99, по крайней мере, в майских боях пехота 57-го корпуса плохо владела и навыками самоокапывания (или же не была приучена к необходимости окапываться).

Выучка же подразделений, по крайней мере в ряде халхин-гольских соединений, была откровенно неудовлетворительной. Так, июльские бои показали, что 603-й стрелковый полк 82-й стрелковой дивизии (единственный из ее состава, который успел поучаствовать в этих боях) и 5-я стрелково-пулеметная бригада «абсолютно не сколочены и не обучены», а вдобавок еще и «малоустойчивы»100. В ночь с 11 на 12 июля 1939 г. два батальона 603-го полка дважды без приказа уходили с позиций; «полк пытался даже бунтовать», а 13 июля в панике побежал от японской роты и побросал почти все оружие. После того как его удалось остановить, в нем оказалось всего 4 станковых и 3 ручных пулемета (из соответственно 54 и 87, положенных по штату)101.Фактически необученной была и вся 82-я стрелковая дивизия, решение об отправке которой для участия в локальном конфликте заслуживает сравнения с вредительством. Перед отправкой на Халхин-Гол, в июне 1939-го, 82-я была отмобилизована, т. е. пополнена до штата военного времени приписанными к ней военнообязанными, в результате чего небольшое число ее кадровых красноармейцев растворилось в массе приписников, многие из которых вообще никогда не проходили военной подготовки. По сведениям беседовавшего потом с бойцами 82-й писателя К.М. Симонова, они «попали в эту дивизию, так и не начав еще ничему обучаться». Даже «владеть винтовкой» их учили «уже по дороге на Халхин-Гол, в вагоне»!102

Но ведь вести ближний бой пехота РККА плохо умела и до репрессий! Так, из шести стрелковых дивизий УВО/КВО, БВО и ОКДВА (21-й, 27-й, 37-й, 40-й, 44-й и 51-й), по которым сохранились материалы проверок в марте – июне 1935 г. их бойцов на тактических занятиях, в четырех «техника перебежек и переползаний» и «умение скрытно переползать» оказались слабыми, а в пятой (27-й, ближний бой в которой вообще сводили к «распоясыванию»103) отсутствовали совсем. Согласно докладу политуправления КВО от 5 мая 1936 г., технику перебежек в этом передовом (!) округе не освоили и тогда, и даже к концу 36-го «вопросы ближнего боя» (как признал даже старательно замазывавший недостатки годовой отчет КВО от 4 октября 1936 г.) находились там лишь «в стадии освоения»!104 Из пяти стрелковых дивизий передового БВО, о тактической выучке бойцов которых в 1936 г. сохранились конкретные сведения (2-й, 33-й, 37-й, 48-й и 81-й), технику перебежек и переползания плохо отработали в четырех, а бросок в атаку – в двух. «Ударная» (!) 2-я стрелковая на Белорусских маневрах 1936-го вместо ближнего боя вообще демонстрировала такое же «распоясывание», что и 27-я в марте 1935-го…

«Твердых навыков в перебежках, переползании» боец-пехотинец РККА, как видно из директивного письма А.И. Егорова от 27 июня 1937 г., не имел и в последние перед началом чистки РККА месяцы; «не отработал» он тогда и штыковой бой105. И действительно, в обеих стрелковых дивизиях КВО, о выучке одиночного бойца-пехотинца в которых в тот период сохранились сведения (24-й и 96-й), дела тогда обстояли именно так («неумело» там метали и гранаты). «Необходимых навыков в передвижении и перебежках» не имели тогда и пехотинцы БВО; показательно также, что в единственном стрелковом корпусе этого округа, от которого сохранилась документация за 1937 год (23-м), «слабым местом» в подготовке бойца был и штыковой бой. А отчет штаба ОКДВА от 18 мая 1937 г. указал, что у бойцов дальневосточной пехоты «совершенно отсутствуют» всякие «навыки и практические сноровки в искусстве ведения ближнего боя» – и в работе штыком и гранатой, и в броске в атаку, и в бою в траншее и др.106.