Читать онлайн «108 минут, изменившие мир». Страница 41

5.1. Космонавт номер ноль

После запуска «Спутника-1» американскому правительству стало очевидно, что возникла необходимость доказать свое превосходство в принципиально новой сфере – на космических орбитах. С целью как можно быстрее преодолеть технологический разрыв было принято важное стратегическое решение – объединить разные группы и проекты, связанные с ракетной тематикой, в одну организацию. Первого октября 1958 года состоялось рождение НАСА – Национального управления по аэронавтике и исследованию космоса (National Aeronautics and Space Administration, NASA)[176]. Главнейшей задачей, которую поставил перед НАСА американский президент Дуайт Эйзенхауэр, стала подготовка запуска пилота в космическое пространство.

В качестве носителя была выбрана ракета «Redstone», созданная командой немецких специалистов[177] под руководством Вернера фон Брауна. Но эта одноступенчатая ракета, летающая на спирте, в принципе не могла доставить человека на орбиту – максимум тот мог совершить суборбитальный прыжок на большую высоту. Оставалось рассчитывать на пропаганду, которая объявила бы миру о приоритете американцев. Старт назначили на 1 сентября 1960 года. Однако технические трудности не позволили уложиться в намеченные сроки, и старт неоднократно переносили.

В Европе с интересом следили за этой космической «гонкой». Видя, как Советский Союз запускает на орбиту все более тяжелые аппараты, наблюдатели сделали вывод, что повторяется ситуация с первым спутником: пока в США по всем каналам рекламируют свои будущие космические достижения, в Советском Союзе тайно готовят очередной прорыв. Как показало дальнейшее развитие событий, наблюдатели оказались правы. С одним нюансом – еще до запусков кораблей «3КА» был сделан ошибочный вывод, будто бы на тяжелых спутниках находятся советские пилоты.

Цех сборки кораблей «Восток»

Так, после полета 15 мая 1960 года первого корабля-спутника «1КП» западные газеты утверждали, что на его борту был пилот, который погиб из-за сбоя в системе ориентации, выведшей корабль на более высокую орбиту.

Мифический космонавт Иван Качур нашел свою «смерть» 27 сентября 1960 года во время неудачного старта. Как мы помним, в тот месяц не было космических запусков, однако прошел слух, что Никита Сергеевич Хрущев, который тогда посещал США, привез с собой очередной «сюрприз» – демонстрационную модель пилотируемого космического корабля, которую собирался с триумфом показать западным журналистам после получения сообщения об удачном полете и возвращении космонавта. Но не показал – следовательно, не захотел признаваться в трагическом провале.

Наибольшее количество слухов вызвал неудавшийся февральский запуск аппарата «1ВА» № 1 («Спутник-7») в сторону Венеры. Поскольку советские официальные лица хранили молчание по поводу того, с какой целью стартовал этот аппарат, а его описание так и не появилось в открытой печати, логично было предположить, что во время полета случился сбой. Перед этим, в 1960 году, на орбиту дважды выводились космические корабли с собаками, и утверждалось, что это «репетиция» пилотируемого запуска. Соответственно, напрашивался вывод: полет состоялся, но пилот, находящийся на борту, погиб. Называлось и имя космического «смертника» – Алексей Грачев.

Позднее этот миф оброс цветистыми подробностями, и до сих пор его пересказы можно встретить в фильмах и книгах, посвященных «страшным тайнам» советской космонавтики. На самом же деле происхождение слухов о Качуре и Грачеве имеет один-единственный и вполне конкретный источник. В октябре 1959 года журнал «Огонек» поместил статью-репортаж некоего А. Голикова «На пороге больших высот», в которой рассказывалось о работе испытателей перспективной авиационной техники. Героем репортажа стал Алексей Грачев, участвовавший в тестировании костюма для высотных полетов. В репортаже упоминался и Иван Качур, который «может переносить весьма значительные ускорения»[178]. Статья была переведена на английский, и западные журналисты вообразили, что речь в ней идет о будущих пилотах космических кораблей. А поскольку Качур и Грачев больше в открытой печати не упоминались, возникли кривотолки. Косвенным «доказательством» героической гибели Грачева стало вполне заурядное событие – когда советские ученые на правах первооткрывателей стали давать имена объектам на обратной стороне Луны, они назвали один из кратеров «Грачевым». Иностранным «акулам пера» было невдомек, что у испытателя авиационной техники был знаменитый однофамилец – ленинградский ракетчик Андрей Дмитриевич Грачев, коллега и соратник двигателиста Валентина Петровича Глушко.

Испытатель Алексей Грачев готовится к эксперименту (фото Д. Бальтерманца)

Испытатели довольно часто попадали в кадр – их работа не считалась чем-то особенно секретным. Разумеется, они были привлечены к изучению влияния факторов космического полета на человеческий организм. Перед тем как запустить человека на орбиту, требовалось хотя бы «вчерне» подготовить его к условиям, в которых придется жить и работать. Особую озабоченность вызывали перегрузки, невесомость, изолированность, перепады температур и давлений.

История отряда испытателей началась 30 июня 1953 года, когда Главнокомандующий ВВС издал соответствующий приказ. В ГНИИИ авиационной медицины был сформирован отдел № 7, который возглавил подполковник медицинской службы Евгений Анатольевич Карпов[179]. Личный состав отдела набирался из солдат и сержантов, проходивших срочную службу в авиачастях. Требования по здоровью были жесточайшие – из тысяч обследованных отбирались единицы.

Испытания проводились в предельно допустимых для человеческого организма условиях: в различных природных средах, барокамерах и термокамерах, на катапульте и центрифуге.

Например, требовалось выяснить, под каким углом надо расположить кресло, чтобы космонавт смог выдержать жесткую посадку, и какую максимальную скорость падения перенесет его позвоночник без угрозы быть сломанным. Для этого между двумя 14-метровыми мачтами расположили кресло, которое падало на бетонную площадку с амортизаторами. Те имитировали разные типы грунта – мягкий, средний, жесткий. В ходе эксперимента только четверо испытателей решились на серьезные перегрузки, но поскольку с каждым экспериментом риск возрастал, трое от дальнейшего участия в программе отказались. Оставшимся храбрецом был Джон Иванович Гридунов – он и стал обладателем мирового рекорда в этом экстремальном виде «спорта» – 50 g. Еще один его рекорд был поставлен на центрифуге – 18,5 g при медленном увеличении нагрузок. Благодаря Гридунову авиационные медики вынесли вердикт о том, что взрослый тренированный человек спокойно выдержит нарастающую перегрузку до 10 g и кратковременную ударную перегрузку в 25 g. Эти данные определили конечный вид корабля «Восток» и схему его приземления.

Заслуживает внимания еще один уникальный эксперимент, проведенный отделом № 7. Специалисты Института авиационной медицины знакомились с исследованиями, которые проводились в области их профессиональных интересов зарубежными коллегами. В частности, в США довольно много времени и сил было потрачено на изучение влияния полной обездвиженности (гипокинезии) на человека, находящегося в воде. Исследования показали, что человек может находиться в таком состоянии без вреда для здоровья не более шести суток. Но советские испытатели пошли на рекорд. Двадцатилетний ефрейтор Леонид Викторович Сидоренко пробыл в бассейне (в плавках и шапочке) в неподвижности двенадцать суток, а потом смог выполнить полный цикл физических упражнений! Впрочем, целесообразность подобного опыта была поставлена под сомнение, и в программу тренировок будущих космонавтов погружения в бассейн не вошли.

Испытатель в защитном костюме в барокамере (фото Д. Бальтерманца)

Очень рискованными были так называемые высотные эксперименты, проводимые в барокамере. В начале 1950-х годов авиационные медики имели смутное представление о том, что произойдет при мгновенной разгерметизации и падении давления от одной атмосферы до нуля. Поэтому сначала эксперименты проводились на крысах, кроликах и собаках. В ходе этих исследований животных бинтовали, предупреждая раздутие органов – так появился высотно-компенсирующий костюм. Вскоре в подобном костюме в барокамеру уже мог войти человек.

Однако будущему космонавту угрожали не только внезапные перепады давления. Мог нарушиться процесс газообмена, и тогда кабина начала бы наполняться углекислым газом. Специалисты считали, что опасным для здоровья является содержание углекислого газа в 3,7 %. Однако испытатели смогли провести месяц в барокамере при 5,2 % и при этом не утратили работоспособность!