Читать онлайн «Прохоровское побоище. Правда о «Величайшем танковом сражении»». Страница 99

В отчете Управления ВВС Красной Армии «Действия авиации в Белгородской оборонительной операции» ситуация выглядит достаточно идеалистично:

«Действия авиации обеих сторон 12 июля были ограничены с утра неблагоприятными метеоусловиями. Авиация противника днем группами от 9 до 30 бомбардировщиков действовала по боевым порядкам наших войск, сконцентрировав свои усилия на прохоровском направлении (выделено мной. – В.З. ), где было отмечено до 400 самолето-пролетов из общего количества 546 самолето-пролетов» [348] .

Действительно, если сравнивать первые два-три дня операции «Цитадель», когда фиксировалось по несколько тысяч самолето-вылетов в день, то полтысячи покажется мелочью. Однако эти четыреста самолетов наносили удар главным образом по наиболее важному в тот момент району – острию танкового клина главной контрударной группировки, который, подобно локомотиву, должен был «вытягивать» весь контрудар. Причем бомбил противник не только войска, непосредственно перешедшие в атаку. Его авиация работала и на упреждение, об этом свидетельствуют приведенные выше факты. Что же касается нашей авиации, на направлении главного удара штурмовики почти не использовались, а поддержка с воздуха на поле боя оказалась, мягко говоря, недостаточно эффективной. Причем одной из главных причин этого была напряженная ситуация, сложившаяся в полосе 69-й Аив излучине Пены. Учитывая малочисленность и измотанность большинства дивизий В.Д. Крючёнкина в районе прорыва (особенно 48-го ск), острую нехватку в армии артиллерии и противотанковых средств, Н.Ф. Ватутин утром приказал командующему 2-й ВА бросить все силы штурмовиков против вражеской группировки, вышедшей в район: Казачье – Верхний Ольшанец – Ржавец. Кроме того, генерал-лейтенант С.А. Красовский получил распоряжение: по мере сил производить налеты по районам сосредоточения танков в полосе 1-й ТА и 6-й гв. А, а также на основные дороги, по которым немцы перебрасывают в их полосу технику. Приведу еще одну цитату из уже упоминавшегося отчета Управления ВВС РККА:

«…Части 1-го бак в период 8.00—8.15 группами от 9 до 25 самолетов Пе-2 под прикрытием 12–16 истребителей 4-го иак бомбардировали скопления танков и мотопехоты противника в районе Бол. Маячки, Покровка, Яковлево и рощи восточнее…

Штурмовики 1-го шаки 291-й шад с утра из-за неблагоприятной погоды боевых действий не производили. Они начали действовать… лишь с 10.00 группами в 12–16 самолетов под прикрытием 12–16 истребителей.

…В связи с угрозой прорыва 3-го тк противника к Прохоровке с юга части 1-го шак были перенацелены на действия по войскам противника в районе Верх. Ольшанец, Шляхово, Мелехово и в рощах, что между Верх. Ольшанец и Шляхово.

291-я шад действовала по танкам и мотопехоте противника в районах Верхопенье, Сырцево, Дмитриевка, Ново-Черкасское и по лесу, что южнее Дуброва, Яковлево, Покровка. Всего нашими штурмовиками было произведено около 400 самолето-вылетов, в результате которых было уничтожено и повреждено большое число танков, автомашин, подавлен огонь 14 батарей » [349] .

Кроме того, из-за плохо организованного взаимодействия контрударных группировок гвардейских армий с соединениями 2-й ВА неоднократно отмечались случаи нанесения ударов по своим войскам. В отчете генерал И.Ф. Кириченко отмечал: «Потери корпуса за 12 июля 1943 г. и в последующих боях, считаю, могли быть уменьшены при тщательной артиллерийской обработке районов накопления противника. Последняя совершенно отсутствовала. Взаимодействие между авиацией и наземными войсками было организовано недостаточно, часто штурмовая авиация бомбила свои боевые порядки, даже второй эшелон и штабы» [350] . У комкора были все основания быть крайне недовольным действиями авиаторов. Так, в критический момент, когда танковые батальоны 31-й, 32-й и 181-й тбр после пятичасового тяжелого боя ворвались в свх. «Октябрьский», в 13.00 по ним прошлась группа наших штурмовиков, обстреливая танкистов из пушек и сбрасывая кумулятивные бомбы [351] . Такая же ситуация складывалась и у соседей в излучине Псёла. После войны хотя и скупо, но об этих проблемах П.А. Ротмистров упоминал в своих воспоминаниях. Он писал:

«В 5-й гв. ТА находился представитель 2-й воздушной армии, но в танковых корпусах представители от авиации отсутствовали, это затрудняло взаимодействие с авиацией в ходе сражения » [352] .

Слабо действовали и части ПВО. Зенитные части, особенно средней зенитной артиллерии (СЗА), обладали низкой мобильностью. Чтобы перебросить батарею или полк в другое место и подготовить к отражению воздушного налета, требовалось много времени. При транспортировке зенитных орудий огонь из пушек вести было невозможно, прикрываемые, да и сами зенитные части оказывались беззащитными перед атаками авиации. Как показали события, смена огневых позиций и маневр полками продуманы были плохо.

В силу высокой динамичности танкового боя и отсутствия в нашей армии зенитных установок на базе самоходных бронированных лафетов зенитно-артиллерийские полки физически не успевали за танковыми и механизированными соединениями, особенно при выдвижении их и сближении с противником. Именно в этот период они несли наибольшие потери от авиации противника. Если же зенитчики выходили непосредственно в боевые порядки, они несли серьезные потери от осколков и ружейно-пулеметного огня. Поэтому танкисты старались быстрее сблизиться с врагом, чтобы их боевые порядки перемешались, но и это не всегда приносило ожидаемые результаты.

Были и другие существенные факторы, влиявшие на эффективность соединений ПВО. Как показали события, командиры полков не руководили маневром и огнем батарей. Вот лишь небольшая цитата из приказа № 0108 командующего артиллерией Воронежского фронта о действии зенитно-артиллерийских дивизий в период с 5 по 20 июля 1943 года:

«Слаб контроль командиров частей за боеготовностью и боевой работой батарей и пулеметных рот (1366-й зенап 29-й зенад, 6-й зад, 26-й зенад), вследствие чего стрельба отдельных батарей не дает должного эффекта. Много случаев бестолковой, нецелесообразной стрельбы. Контроль с КП полков и дивизий за ведением огня батареями и выполнением ими указаний об открытии и ведении огня и по взаимодействию с истребительной авиацией отсутствует, имеются случаи стрельбы по своим самолетам (6-я зад)» [353] .

По мнению руководства 5-й гв. ТА, в слабой организации прикрытия зенитными средствами от ударов с воздуха были повинны и сами командиры бригад. Вот выдержка из приказа № 0193 от 16 июля 1943 г.

«…С 12.07. по 16.07.43 г. командир 6-й зенитно-артиллерийской дивизии и его штаб проверили целесообразность использования зенитных средств в корпусах и бригадах армии, где установили:

4. 76-й гв. мп выходит в район огневых прикрытий без прикрытия зенитных средств и стоит без прикрытия в районе ОП сутками, в то время как взвод МЗА остался далеко вне зоны зенитного прикрытия ОП минометного полка. Так, например, стоял взвод ст. лейтенанта Сабитова.

5. Пулеметная рота 181-й тбр, состоящая из 9 ДШК, 12.07.1943 г. целиком стояла в Прохоровке на «обороне» не пришедшего в Прохоровку штаба бригады.

5. Зенитные пулеметы ДШК должны лишь действовать у переднего края, а не использоваться далеко от переднего края за 7–6 км. Так, зенитные пулеметы ДШК 53-й мсбр 12–13.07.43 г. стояли в Прохоровке, тогда как бригада находилась далеко впереди.

6. С пехотного и противотанкового оружия огонь по самолетам противника ведется неорганизованно и на больших высотах» [354] .

Разделяя точку зрения, изложенную в приведенном документе, в то же время необходимо отметить следующее. Из средств ПВО танковые и мотострелковые бригады по штату располагали лишь ротой – двенадцать 12,7-мм пулеметов ДШК, в отдельных случаях имели три-четыре 37-мм орудия. Этого было недостаточно для надежного прикрытия атаки 1,5–2 тысяч человек или более полусотни танков. Кроме того, пулеметы монтировались обычно на небронированных грузовых автомобилях ЗиС-5 или

ЗиС-АА, вследствие чего они быстро выходили из строя. Зачастую комбриги использовали имеющиеся средства не как требовало вышестоящее командование, а исходя из обстановки и собственного представления о целесообразности.

Как видим, генерал-лейтенант П.А. Ротмистров оказался в тяжелом положении. Не имея возможности (из-за условий местности) использовать в полной мере потенциал своей боевой техники, лишившись резерва (ПО Труфанова), части первого и половины второго эшелонов (две мехбригады 5-го гв. Змк и одной танковой 2-го гв. Ттк), не получив необходимой поддержки артиллерии и авиации фронта (располагая лишь одним гаубичным полком), командующий 5-й гв. ТА должен был, ударив по самому укрепленному месту в боевом построении наиболее сильного соединения 4-й ТА, да к тому же перешедшего к обороне, расколоть его и углубиться в боевые порядки неприятеля на 30 км. При этом периодически отбиваясь от налетов собственной авиации, а их в этот день было как никогда много, но об этом разговор впереди.