Читать онлайн «Ацтеки, майя, инки. Великие царства древней Америки». Страница 40

Солнечная «связка лет» (шиумольпилли), как называли этот календарь ацтеки, состояла из 365 дней, поделенных на восемнадцать месяцев по двадцать дней в каждом. Оставшиеся пять «пустых дней» (немонтеми) были несчастливыми днями; они не имели названий, и их не считали точно так же, как в Нью-Йорке во многих домах нет тринадцатого этажа.

Голова смерти

Олень

Кролик

Вода

Собака

Обезьяна

Трава

Тростник

Ягуар

Орел

Гриф

Движение

Кремневый нож

Дождь

Цветок

Аллигатор

Ветер

Дом

Ящерица

Змея

Рис. 47. Символы для обозначения дней ацтеков. Солнечный календарь был поделен на 18 месяцев по 20 дней в каждом (плюс пять «пустых» дней); священный календарь подразделялся на 20 месяцев по 13 дней в каждом. Эти символы дней использовались в обоих календарях

Наименьшим общим кратным для 260 (20 х13) и 365 (5 х73), как графически показал Франц Боас, являются 18 980 дней. Это составляло 52-летний цикл. После этого повторялась та же самая прорицательская комбинация. В другом выражении ацтекские астрономы– математики (или те, от кого они получили этот чрезвычайно сложный, оригинальный календарь), определили, что 73 года священного календаря (20 умножить на 13 и на 73) дают в результате те же 18 980 дней, что опять-таки составляет магический 52-годичный цикл.

Почему именно 52-летний цикл? Почему быстротечное время было такой навязчивой идеей у ацтеков? Почему оно превратилось в национальный фетиш, и они по-настоящему поверили, что в конце 52-летнего цикла само будущее мира окажется на грани уничтожения? Не ум ли математиков убедил их в этом? Не показался ли им тот факт, что эти два календаря случайно совпали в различных подсчетах, приведших к 52-годичному циклу, магическим настолько, что они решили, будто их домыслы лежат в основе всего сущего? Никто этого не знает.

Отношение ацтеков ко времени было глубоко эмоциональным. Их жрецы-астрономы приложили огромные интеллектуальные усилия к разработке ацтекского календаря. Этот календарь был более совершенным, чем в Египте или Греции. В Египте и Месопотамии был лунный календарь, то есть начало каждого месяца определялось фазой роста или убывания луны. Расхождение между лунным и солнечным циклом компенсировали тем, что были «пустые» и «полные» месяцы. И эта недостаточно совершенная форма календаря существовала до эпохи римлян. Все народы, серьезно занимающиеся сельским хозяйством, придают большое значение солнечному году, но в городах «Благодатного полумесяца» (Ближний Восток) существовали другие расчеты, которые вызывали неразбериху в сравнительном отсчете времени. У египтян (подобно майя и ацтекам) было две системы: религиозный лунный календарь и мирской 365-дневный календарь, а также 25-летний цикл.

Греки во времена Гиппарха (около 190 или 180–125 до н. э.), переняв всю науку Месопотамии, начали применять «шестидесятичные методы вычисления и применять знаки для обозначения веса разряда, включая значок 0». Но ноль так и не нашел широкого применения, пока в V веке индусы не усовершенствовали эту систему. И все же «американские» культуры были гораздо, гораздо более развитыми по сравнению с этим. Майя изобрели ноль и умели вести счет дням на 23 040 000 000 дней в прошлом.

Почему так? Откуда эта необычная озабоченность временем? Может быть, они нашли бесконечно длящееся время столь ужасным, несмотря на то что отмечали его периоды в пространстве обрядами и праздниками? Никто этого не знает. Доминирующей нотой был цикл, состоящий из 52 лет. Все интеллектуальные силы племени были задействованы задолго до наступления этого срока, чтобы смягчить гнев богов.

Жрецам приходилось вычислять время проведения обряда самым запутанным способом; им нужно было точно знать взаимосвязь между каждым конкретным богом и «временем», стоящим в календаре. Сроки совершения жертвоприношения нужно было рассчитать правильно, чтобы оно пошло во благо конкретному богу, к которому они взывают. Весь развитый интеллект ацтеков был обращен к одному: как умилостивить нужного бога в нужное время. Так что жертвоприношение не было простой бойней, это была демонстрация замысловатого обряда с одной-единственной целью: сохранить жизнь человечеству.

Ведь угроза существованию ацтеков возникала не только в конце каждого 52-летнего цикла. Когда жрецы объявляли о конце года, наступали страшные немонтеми, «пять пустых дней». И тогда гасили все огни, для всех начинался пост, прекращались сексуальные контакты, мастера бросали свою работу, все дела стояли. То же самое происходит в австрийском Тироле, когда дует фён, теплый южный ветер: важные дела останавливаются. Никакие сделки, заключенные в эти дни, не имеют законной силы. На заре пятого дня, когда жрецы-астрономы, сверившись со своими календарными книгами, видели на небе восхождение Плеяд и понимали, что конца света не будет, они протягивали руку и находили жертву, распарывали ей грудь, вынимали из нее сердце и в свежей, сочащейся кровью ране зажигали новый огонь. От него зажигались все огни в храмах, а люди во всем Мехико-Теночтитлане получали новый огонь на новый год.

И снова в мире ацтеков все оказывалось в полном порядке.

Война была направляющей силой этой религии. Как мы уже отмечали, она была напрямую связана с религией (пленники для жертвоприношений). Она была связана с экономикой (выплата дани государству– победителю). Война занимала мысли ацтеков; она была священной; она обладала мистической религиозной особенностью, которая делала ее еще более беспощадной. Каждый годный к военной службе мужчина был воином, входившим в крестьянское ополчение. Единственной профессиональной армией в конфедерации ацтеков был небольшой избранный круг родовитых воинов, которые составляли корпус телохранителей Говорящего Вождя. У ацтеков была всеобщая воинская повинность за сотни лет до того, как Наполеон вернулся к естественному ходу вещей и использовал массовую армию, не придавая особого значения потерям (вместо искусственных маневров с небольшими войсковыми группами, которым оказывали предпочтение в период расцвета барокко). Ацтекский воин был вынослив и стоек, как спартанец; таким его учили быть с детства. Его земля не изобиловала буйной растительностью, его жизнь не была легкой, у него был только один выбор: победа или смерть на жертвенном камне. Жизнь тяжела – такова была позиция ацтеков, и победе принадлежит победная жертва.

Война является основополагающим началом политики; она была таковой для ацтеков в те времена; она остается тем же самым и для нас, живущих сейчас. Политика – это способ, при помощи которого человек самоутверждается, и характер войны и политики один и тот же: тактика, уловки, применение силы в момент истины – все это одинаково в них обеих; «…рост своего собственного уровня жизни за счет уровня жизни других».

Война как отрасль политики начиналась со встречи: в какое-нибудь селение или племя отправлялись послы, которые назывались куаухакуаух ночцин, с целью заставить его присоединиться к «федерации» ацтеков; предлагалось покровительство торговле и защита на дорогах. Вместе с этим договором поступало требование поставить ацтекского национального бога Уицилопочтли рядом с их местным божеством. Местным жителям разрешалось одеваться по-своему, сохранять свои обычаи и вождей; от них требовалось платить дань каждые шесть месяцев. Переговоры были долгими и сложными; местным жителям давался лунный месяц на то, чтобы капитулировать.

Когда на совете принималось решение начать войну, вожди собирались перед камнем Тисока на огромной площади. Установленная во время правления Тисока (1481 или 1483–1486), эта большая глыба трахита цилиндрической формы диаметром около 2,5 м покрыта барельефами из резных фигур, изображающих ацтекских воинов, которые берут пленных в бою (это символизирует воин, схвативший за волосы своего врага). Она была установлена перед огромной теокалли; там или рядом с ней приводился в действие механизм войны.

Полководец занимал свой пост только на время конкретной военной кампании. Обычно он был связан кровными узами с Говорящим Вождем. Его военный наряд был сложным. До наших дней дошли фрески, которые изображают его облаченным в перья птицы кетцаль; часто на его голове красуется причудливый головной убор. Было невозможно не отличить его в сражении, и одной из главных целей было взятие его в плен. Воины элитного боевого подразделения, воинского ордена Орла, носили на головах подобие раскрытого орлиного клюва и украшения из орлиных перьев. Воины ордена Ягуара одевались в шкуры ягуаров; солдаты, обычные воины из общин, носили особые туники. На их щитах также были изображения тотема их общины. Прежде чем воины выступали в поход, жрецы должны были проконсультироваться с тоналаматлем, чтобы предсказать, благоприятен ли данный момент для победы. А почему бы и нет? Инки сверялись с легкими жертвенных лам, чтобы узнать, хороши ли знамения. Римляне гадали по куриной печени (римляне гадали по внутренностям жертвенных животных, а также по полету и поведению птиц. – Ред.). Ацтеками, советовавшимися со звездами на их орбитах, разум, видимо, управлял немного больше. Если наблюдения предполагали сомнительную победу, то ацтеки не вступали в войну, пока этот период не пройдет.