Читать онлайн «Гибель советского кино. Тайна закулисной войны. 1973-1991». Страница 4

Далее Осипов озвучил еще несколько постулатов, чуждых и враждебных либералам-западникам. Например, такой: «Я считаю, что даже проблема прав человека менее важна в данную историческую минуту, чем проблема гибнущей русской нации… Исчезновение русского начала с лица земли было бы гибельным и для всего человечества…»

Или: «В 60-е годы Солженицын стал нравственной силой, противостоящей определенным началам современной государственности… Но за последнее время Солженицын, на наш взгляд, совершил ошибки, которые могут оказаться роковыми для дальнейшего исполнения им своего предназначения…»

Или: «Русской нации в данный момент угрожают коммунистический Китай и непрекращающаяся вражда космополитического капитала… Пока существуют мировые космополитические силы, деятели любого национально-культурного движения не могут рассчитывать на безопасность. Обвинения в антисемитизме выставляются против любого национально-культурного движения в любой стране при наличии еврейской диаспоры. Евреи – вечные враги национальных движений…»

Закончил свое интервью Осипов констатацией, которая проводила окончательный водораздел между державниками и либералами-западниками. Он сказал: «Советский социальный и политический строй, стоящий на национальных принципах и фактическом соблюдении Конституции СССР, нас вполне устраивает». (выделено мной. – Ф.Р.).

Между тем начавшийся процесс сближения СССР и Запада, так называемая разрядка, вызвал неоднозначную реакцию в стане самих либералов. Когда в июне 1973 года Брежнев отправился со своим первым визитом в США, один из главных советских диссидентов академик Андрей Сахаров заявил на одной из пресс-конференций для иностранных журналистов: «Разрядка без демократизации, разрядка, в которой Запад принимает в целом наши правила игры, будет разрядкой опасной. Она не решит ни одной мировой проблемы. Берегитесь сближения с СССР, которое не будет сопровождаться демократизацией страны и ликвидацией ее изоляции». Эту же позицию разделял и другой диссидент – Александр Солженицын.

Однако эти заявления весьма авторитетных для Запада людей напугали многих либералов. Они испугались, что после них Запад начнет сворачивать разрядку, на которую они возлагали столь большие надежды. В итоге в дискуссию с академиком и писателем вступил еще один диссидент – историк Рой Медведев, который написал длинную статью «Проблема демократизации и проблема разрядки», где заявил, что разрядка важна сама по себе. Историк давал понять своим оппонентам (а вместе с ними и Западу), что надо помогать «либералу» Брежневу в его противостоянии с «ястребами» из Политбюро, а не топить его. Что задача всех советских диссидентов – помогать Брежневу, ибо никакие реформы в Советском Союзе не могут быть осуществлены, если они не придут сверху.

Как будто специально для того, чтобы подтвердить правильность выводов Медведева (о «либерале» Брежневе), советские власти совершили несколько показательных акций. Например, перестали глушить некоторые западные радиостанции, допустили американских психиатров в свои психбольницы (в частности, позволили навестить видного диссидента Петра Григоренко и дали ознакомиться с историями болезней еще 6 человек), заменили диссиденту Андрею Амальрику три года лагерей тремя годами ссылки, а также сделали определенные послабления в отношении отдельных представителей творческой интеллигенции вроде Аркадия Райкина и Владимира Высоцкого.

Параллельно либеральному курсу власть продолжала делать реверансы и в сторону противоположного фланга – державного. Тем более что ситуация в мире опять накалилась и на Ближнем Востоке вновь разразилась война (это случилось в начале октября 73-го): Израиль воевал с советскими союзниками арабами – Египтом, Сирией и Ливией. В разгар этих событий главный идеолог Михаил Суслов отправился с визитом в Вильнюс, где произнес весьма воинственную речь, должную остудить головы либералов. Обвинив в нагнетании напряженности экспансионистские правящие круги Израиля, Суслов заявил следующее:

«Стремясь к разрядке… мы будем усиливать и совершенствовать борьбу с идеологическими диверсиями империализма, против всех попыток оживления всякого рода буржуазных теорий «идеологической конвергенции», против правых и левых ревизионистов…»

Однако воинственность главного идеолога имела свои пределы. Например, именно в те самые дни на полку был положен документальный фильм «Тайное и явное. Империализм и сионизм» режиссера Карпова. Он снимался именно с целью разоблачить сионистскую политику Израиля, «сожрал» порядка 150 тысяч рублей, отпущенных на его производство, однако в итоге был упрятан подальше от глаз широкой общественности после письма оператора Соломона Когана на имя… нет, не председателя Госкино, а самого Леонида Брежнева. В нем оператор писал следующее:

«Не национальные чувства движут мной, а долг коммуниста и гражданина нашей многонациональной родины. Фильм «Тайное и явное» – подарок сионистской пропаганде, разнузданно клевещущей на наш Союз Братских Республик.

Не говоря уже о том, что в фильме использованы кадры гитлеровских антисемитских кинокартин, весь фильм пронизан духом чуждой нам идеологии; после его просмотра создается впечатление, что сионизм и евреи – одно и то же.

Я считаю, что необходимо создавать фильмы, разоблачающие сионизм, империализм, расизм, однако делать это надо с классовых позиций, руководствуясь марксистско-ленинской идеологией…

Как могли руководители студии (имеется в виду ЦСДФ. – Ф.Р.) поручить создание такого ответственнейшего фильма недостаточно опытному режиссеру Карпову, судя по фильму, далекому от марксистско-ленинского мировоззрения?

Как мог появиться такой черносотенный фильм в стенах студии, которая награждена самыми высокими правительственными наградами – орденами Ленина и Красного Знамени, на студии, которая создала столько замечательных фильмов о славном боевом пути нашего народа, нашего государства с первых дней Великого Октября и по сей день?..»

К сожалению, лично я не видел данного фильма и не могу судить о его направленности: черносотенная она или все же антисионистская. Однако и постановка последнего вопроса маститым оператором меня удивляет. Ведь Коган был умудренный жизнью человек (фронтовик), да еще много лет проработавший в кинематографе. Поэтому должен был понимать, что выпуск антиизраильских фильмов был продиктован действиями самого Израиля, а не прихотью советского руководства. Ведь до конца 60-х подобных фильмов в СССР не выпускалось, и вряд ли бы они появились и впредь, если бы не оголтелая антисоветская пропаганда, которая была развернута в Израиле после Праги-68. Вот почему уместно было бы со стороны Когана и других именитых советских евреев из числа кинематографистов обратиться с коллективной петицией к руководству Израиля умерить свой антисоветизм, тогда, глядишь, и отпала бы нужда выпускать в СССР фильмы, подобные «Тайному и явному». Но, увы, такого обращения к израильтянам не последовало.

Несмотря на то что сразу после письма Когана на имя Брежнева поступила также коллективная петиция от руководства ЦСДФ с просьбой не запрещать ленту, генсек в итоге выбрал сторону Когана – фильм был отправлен на полку. Судя по всему, таким образом генсек хотел успокоить ту часть советского еврейства, которая была настроена произраильски. Однако потуги эти были напрасны. Да, в следующем году (1974) израильская эмиграция из СССР снизится (уедет всего 20 тысяч человек против 35 тысяч в году предыдущем), но вызвано это было отнюдь не политикой советских властей – просто в Израиле после войны Судного дня жить станет опасно. Поэтому, как только евреев стали активно принимать другие страны (США, Англия, ФРГ и т. д.), кривая израильской эмиграции из СССР вновь поползет вверх.

За три недели до выступления Суслова случилась одна громкая смерть: из жизни ушел писатель Всеволод Кочетов, который долгие годы был одним из главных идеологов державников-сталинистов. Смерть его пришлась аккурат на канун праздника Великого Октября (5 ноября 1973-го) и вызвала массу противоречивых слухов в кругах интеллигенции. Одни утверждали, что 61-летний писатель покончил жизнь самоубийством, застрелившись из наградного пистолета, а поводом к этому стала смертельная болезнь – рак. Другие отстаивали версию убийства, причем в качестве убийц чаще всего назывались те силы в руководстве страны, которые симпатизировали либералам (в том же КГБ была сильная прозападная группировка). Наконец, третью версию озвучила официальная пропаганда: в газетах «Советская культура» и «Литературная газета» написали, что смерть Кочетова наступила в результате тяжелой и продолжительной болезни.