Читать онлайн «Забайкальское казачество». Страница 64

После этого обратился с кратким напутствием к войскам и приступил к раздаче крестов. Среди награжденных были: старик-доброволец осетин Егор Петрович Джантиев, который, будучи раненым, не покинул поле боя, показывая пример мужества казакам; трубач-казак Дементьев, выезжавший на коне на возвышенное место под пулями противника, чтобы его сигнал был услышан всеми; четверо казаков, вынесших с поля боя под Дапу своего раненого товарища, несмотря на ураганный огонь, обрушенный на них; казак, который под Айянямынем прокрался во фланг японской позиции и обнаружил маневр трех японских рот, стремившихся скрытно войти во фланг отряда, и тем самым спас своих товарищей от неминуемой гибели; мужественный и находчивый казак Боровский, не сдавший своею оружия противнику и не выдавший под пытками в плену своих товарищей.

Генерал собственноручно вручал каждому Георгиевский крести говорил несколько ободряющих слов. После вручения наград мимо Георгиевских кавалеров, отдавая им честь, под звуки торжественного марша прошли стрелки и казаки.

Парад закончился, войска выстроились у четырех свежих могил, где покоились забайкальские казаки, погибшие в предыдущих боях, и у вырытой новой могилы, перед которой стоял гроб с телом казака-бурята. Три товарища его читали над ним свои молитвы, которые положено читать по их религии.

Все стояли, не шелохнувшись, без шапок, слушая в тишине в течение 10 минут непонятные слова товарищей другой веры. Когда они закончили молиться, один из них повернулся к командиру отряда и сказал: «Гагою».

Полки взяли «На караул» и под звуки оркестра, игравшего «Коль славен», гроб опустили в могилу.

Вскоре маленький холмик, обложенный камнями, стал рядом с православными крестами.

Замечательные традиции были в Русской армии, когда и награждения и похороны павших героев независимо от их вероисповедания проходили торжественно, при построении войск и со всеми воинскими почестями. И одинаково равно, что для русского казака, что для бурята-казака звучали слова песни-молитвы победы над смертью:

«…Распятие бо претерпев, смертию смерть разрушив…»

Глубокая религиозность русского солдата, его вера в Спасителя были одной из причин стойкости, терпения и мужества российского воинства даже там и тогда, когда смерть в бою была неизбежна. Нравственное состояние народа отражалось на нравственном состоянии армии. При разрушении веры или в Бога, или в другие какие-то светлые идеалы, разрушается нравственность человека. Без веры человек не может жить. В Русско-японскую войну забайкальские казаки, несмотря на то, что находились в гораздо худших условиях, чем полки и дивизии регулярной армии, не потеряли веру ни в Бога, ни в царя, ни в Отечество. Ни один казак не покинул своей сотни, став дезертиром, ни одна сотня не оставила своей позиции. До конца войны казак-забайкалец вынес на себе все ее тяготы, не бунтуя и не оказывая неповиновения приказам своих командиров, начальников, как это было в других войсках.

25 и 26 мая казаки генерала Ренненкампфа вели бой к востоку от Саймацзы, на дороге в Куанденсян (у Шаого) и под воздействием превосходящих сил противника, наступавшего на Саймацзы, отошли к Тсианшаню.

27 мая для выяснения сил японцев, подходящих к Цзян-Чану, на Манапау и Сипингай были отправлены одна сотня 2-го Нерчинского полка и две сотни 2-го Аргунского полка под общим командованием полковника Хрулева.

Подойти к Сипингаю эта сотни не смогли, так как невозможно было проникнуть через посты сторожевого охранения японцев.

29 мая было принято решение провести рекогносцировку в этом направлении всем отрядом, оставив 4-ю сотню 2-го Нерчинского полка для охраны направления на Саймацзы.

За весь путь казаки не садились на лошадей, так как маршрут отряда проходил по крутым склонам сопок, хребтам и глубоким падям, поросшим густым лесом.

Наконец, спустившись в долину к Малюпау, казаки переночевали и в 5–6 часов утра следующего дня двинулись на Сипингай.

Узнав о приближении отряда, одна рота пехоты и один эскадрон японцев, принятые разъездом читинцев за крупные силы, оставили Сипингай и ушли вниз по Айхэ.

Отряд двинулся к Цзян-Чану обратно и 31 мая прибыл на место своего бивака.

Разведка, которую некоторые офицеры-генштабисты считали бесцельной, позволила все-таки определить, что в этом районе нет крупных сил японцев и быть не может — из-за гористой, труднопроходимой местности.

Во время отсутствия главных сил отряда Ренненкампфа японцы атаковали оставшиеся части в Саймацзы и после сильного боя вынудили отойти 23-й Восточно-Сибирский стрелковый полк и две сотни аргунцев на север.

Из-за больших потерь в конском составе во 2-м Аргунском и 2-м Нерчинском полках оказалось около 200 безлошадных казаков, из которых сформировали пешую сотню под командованием есаула Субботина.

После этих боев стычек с японцами не было, но по-прежнему казаков донимали хунхузы, отличавшиеся вероломством и жестокостью. Казачьи дозоры и посыльные часто подвергались нападению шаек хунхузов. Не щадили они ни санитарные транспорты, ни транспорты с продовольствием и другим имуществом. С ранеными казаками они обращались очень жестоко. Так, попавший в плен к хунхузам казак Кочетов, посланный хорунжим графом Бенкендорфом для связи с другим постом, был зверски замучен. Другой раз два казака «летучей» почты были встречены залпом хунхузов из кустов. Один упал, а другой ускакал. Когда с подкреплением прибыл на место падения товарища, то обнаружил труп казака с перерезанным горлом и отрубленным ухом. В свою очередь казаки не щадили и хунхузов — но вся трудность борьбы с ними заключалась в том, что после нападения они прятали оружие и превращались в обыкновенных угодливых китайских манз (беженцев, бродяг. — Примеч. ред.). Население было ими запугано и не выдавало их ни казакам, ни местной власти, которая была практически бессильна бороться с этим бичом Маньчжурии, но если брали кого-то из них в плен, то расправа была одна — «отсечение головы».

За три месяца непрерывных походов и боевых действий в горах офицеры и казаки отряда так поизносились, что представляли собой пеструю толпу ряженых кто во что горазд людей. Отчасти это было из-за нехватки обмундирования и затруднений с его доставкой, а отчасти из-за общего падения дисциплины. Некоторые офицеры не носили даже погон и имели неряшливый вид, объясняя это необходимостью не выделяться в цепи во время боя от рядовых казаков. «Японские же офицеры, воевавшие не хуже наших, были, наоборот, всегда одеты по форме и даже щеголеваты, а чтобы не быть раненым или убитым, умело использовали местные укрытия», — отмечал А. Квитка в своем дневнике.

В Маньчжурской армии щегольски одетых офицеров можно было встретить только в главном штабе. Многие офицеры действующих частей, чтобы не выделяться на поле боя, перекрашивали свои белые кителя под цвет местности, то есть хаки. Но так как необходимой краски под рукой не было и весь процесс покраски проходил кустарно, цвета мундиров были разные, от светло-зеленого до немыслимого. Это еще одно доказательство тому, как Россия готовилась к войне с Японией. «Секрет» цвета хаки был раскрыт в англо-бурскую войну, и все европейские армии давно обеспечивались обмундированием защитного цвета, и только русский солдат и офицер «щеголяли» летом на поле боя в белых кителях и рубахах, неся из-за этого дополнительные потери.

В то время, когда казаки Ренненкампфа, прикрывая левый фланг Восточного отряда, вели бои у Шаого, казаки отряда генерала Мищенко готовились встретить противника у Сюяна.

24 мая отряд Мищенко занял позицию у Сюяна на плато, господствующем над всей Сюянской долиной. Позиция была выгодной, но дело осложнялось тем, что город Сюян находился в центре Сюянской долины, окруженной со всех сторон высокими горными хребтами. К нему сходились дороги на Фынхуанчен, Дагушань, Порт-Артур, Гайчжоу, Хайчен и Ляоян. Имея выгодное стратегическое положение, Сюян в то же время являлся и ловушкой для войск, вошедших в доли ну. Так как дороги, ведущие в долину и из нее, проходили по перевалам, то при блокировании их выйти из долины было невозможно. Крутизна скатов хребтов не позволяла двигаться вне дорог пешему человеку, тем более это было невозможно для конницы и артиллерии. Генерал Мищенко шел на большой риск, загоняя в эту естественную ловушку свой отряд. Японцы, уклонявшиеся до этого от больших боев с отрядом, решительно наседали на казаков, навязывая бой в Сюянской долине. Расчет их был очевиден: заставить казаков, досаждавших им все это время, войти в долину, затем перекрыть все выходы из нее и одним разом покончить с одним из лучших кавалерийских отрядов русских.

Вдоль левого фланга и фронта русской позиции протекала мелководная речка; правый фланг упирался в узкую лощину с почти отвесным спуском, по дну которой проходила кружная дорога на север через Пумягоу, Мандзяпудзы и на выход из долины к Вандзяпудзу.