Читать онлайн «Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе». Страница 57

Исаеву одному из первых пришла в голову идея связаться с Москвой по телефону или телеграфу и потребовать приезда представителей ЦК. Кажется, к словам Исаева толпа отнеслась благосклонно. Но когда речь зашла о забастовке, многие испугались: «не стали слушать и даже сбросили с рук». Но на площади уже звучал знакомый нам мотив «неправильных коммунистов», спасение от которых можно найти только в Москве. Оттуда на жителей Грозного должна была снизойти коммунистическая благодать и справедливость, только ЦК и Хрущев могли спасти от «злых чечен». Собственно и к забастовке Исаев призывал, чтобы привлечь внимание Москвы. Он был против «лжекоммунистов», из-за которых пострадал, которые мешали

устроиться на работу, но при этом призывал: «поднимем высоко ленинское знамя»1.

Ночь с 26 на 27 августа. Штурм обкома

Толпа, собравшаяся на стихийный митинг, поначалу готова была к диалогу с властью и даже к выдвижению осмысленных политических требований. Однако ближе к ночи зеваки и любопытные, то есть более здравомыслящая публика, отправились по домам. А агрессивная и «незаконопослушная» часть толпы откололась от митинга и начала штурм обкомовской твердыни. Привлеченные для усиленной охраны здания работники милиции (70 человек) действовали вяло и, слава Богу, что не стали стрелять в толпу. Ворвавшись в здание, бунтовщики «бесчинствовали, открывали служебные кабинеты, искали секретарей обкома». К полуночи милиция и подразделение войск МВД (120 солдат и офицеров) очистили помещение от хулиганов. Но толпа наиболее отпетых и подогретых спиртным людей не расходилась. Во втором часу ночи оцепление было снова прорвано, и нападавшие лавиной рванулись в здание. Главной ударной силой была молодежь во главе с известными местными хулиганами — учащимися ремесленного училища. Поснимав с себя поясные ремни и размахивая пряжками, они бессмысленно носились по коридорам и кабинетам, вряд ли отдавая себе отчет в том, зачем они это делают.

Силами милиции и КГБ здание было вновь очищено от хулиганов. А к трем часам ночи утомленная толпа разошлась, а «мелкие группы рассеяны». Милиция задержала 20 человек, в основном пьяных, 11 посадили в камеру предварительного заключения. После «выяснения личности» всех отпустили. Милицейское начальство, полагая, что общественный порядок, наконец, восстановлен, успокоилось.

27 августа. Утро на площади. Листовки

С утра в городе появились листовки, обращенные к рабочим.

Кажется, властям так и не удалось выяснить, кто во время короткой ночной передышки (с 3 ночи до 8 утра) успел написать и размножить на машинке эти листовки. По имеющимся сведениям, в начале десятого утра плотник одного из строительно-монтажных управлений по дороге из курилки встретил на строительной площадке химического завода неизвестного в возрасте 20 лет, среднего роста, худощавого, одетого в костюм черного цвета. У молодого человека в руках была целая пачка отпечатанных на машинке листовок (около 15 штук). Одну из них он протянул рабочему:

«Листовка.

26 августа 1958 года наши товарищи проносили гроб с трупом убитого чеченцами рабочего мимо Обкома партии. Органы милиции вместо принятия мер к наказанию убийц задержали 50 человек наших рабочих. Так давайте же в 11 часов бросим работу и пойдем к Обкому партии требовать их освобождения». (Слова «задержали наших

рабочих» были подчеркнуты чертой на пишущей машинке).

Вручая листовку, неизвестный сказал, что для поездки к обкому специально выделены автомашины — находятся около гаража химического завода. Плотник показал листовку бригадиру и другим рабочим. Призыв попал на подготовленную почву. По указанию бригадира члены бригады бросили работу и вместе с другими рабочими химического завода поехали в центр города — на митинг.

Это один из самых непонятных эпизодов в истории грозненских волнений. Что это были за машины, уже стоявшие наготове? Кто и когда сумел организовать коллективную поездку рабочих на митинг? И можно ли заподозрить авторов грамотно написанной листовки, да еще отпечатанной на пишущей машинке, в хулиганах, громивших ночью обком и бессмысленно метавшихся по зданию, размахивая ремнями. Предположение (не предположение даже, а догадка), которая приходит в голову, шокирует. Не попытался ли кто-то из местных русских начальников или работников «органов» использовать беспорядки для провокационной цели — подтолкнуть ЦК КПСС к силовому решению чеченской проблемы, возрождению репрессивного духа сталинского времени и особого статуса полицейских сил? Из других источников нам, например, известно, что в это время в городе находилось несколько бывших сотрудников НКВД, виновных в незаконных (даже по сталинским меркам) расстрелах мирных чеченцев еще в 1943 г. Земля под ними горела — очевидцы расправ добивались наказания преступников1. В дошедшей до нас информации МВД есть еще несколько темных мест. Что случилось с неизвестным работником консервного завода, который выезжал в поселок Черноречье и, по сведениям милиции, играл «наиболее активную роль в разжигании национальной вражды и подстрекании рабочих на беспорядки». Этим человеком занималось КГБ. Однако никаких следов следствия и суда над ним в делах надзора за следствием в органах госбезопасности Прокуратуры СССР нет. А если официального следствия не было, то почему? Почему так легко спустили на тормозах дело организаторов похорон? Только ли потому, что не хотели раздражать население? Ничего не удалось найти и о той девятке из числа организаторов похорон, которыми тоже занималось КГБ. Чуть ли не целая организация действовала, листовки печатали — и ничего! Непонятно и бездействие тайной полиции, знавшей о плане превращения похорон в митинг протеста, но не ничего не предпринявшей. Все, что было сделано, хотя коряво и безуспешно, было сделано партийными органами и милицией. Почему толпа, как мы увидим ниже, весь день 27 августа с удивительной настойчивостью и целеустремленностью добивалась связи с Москвой и сделала все, чтобы о событиях стало известно в центре? Сказанное ни в коей мере не ставит под сомнение спонтанный характер беспорядков в Грозном и стихийную самоорганизацию бунтовщиков. Но невозможно избавиться от мысли, что кто-то, «по известной ему причине», как пишут в милицейских протоколах, помог волнениям развернуться в полную силу. И не был ли этот «кто-то», также как и причины его действий, известен КГБ.

С 8 часов утра на площади перед обкомом снова стала собираться толпа. Раздавались выкрики с требованием вызвать представителей из Москвы. В 10 часов часть собравшихся, несмотря на уговоры, оттеснила охрану и через главный подъезд ворвалась в здание. Секретаря горкома Шепелева на руках вытащили на площадь и заставили выступать. Как это часто бывает в подобных случаях, действия толпы не отличались логичностью. Когда Шепелев, наконец, начал говорить, раздались «дикие выкрики и свист». Теперь его не хотели слушать.

27 августа. Полдень. Митинг. Захват обкома. Погром.

Утренняя атака на обком захлебнулась. Бунтовщиков удалось вытолкать из здания. Но толпа не расходилась, готовилась к новым атакам — у нее уже был опыт многократных «прорывов». К полудню на площади собралось уже более 1000 человек. Здесь же оказалась грузовая автомашина, в кузове которой стоял стол и был установлен микрофон. У микрофона выступала некая женщина в возрасте 20 — 25 лет среднего роста, полная, одетая в розовое платье. Она призывала направить делегацию на заводы и фабрики, остановить их работу до тех пор пока не освободят 50 задержанных ночью. Она же объявила, что химический завод и завод «Красный молот» уже остановлены. На самом деле они продолжали работать. Выступал также неизвестный мужчина старше 40 лет, среднего роста, в хлопчатобумажном костюме темного цвета и черной кепи. Он призывал к выселению чеченцев и ингушей, требовал освободить задержанных и прекратить работу на заводах.

Примерно в час дня от митингующих откололась большая группа хулиганов, снова ворвалась в обком и заполнила все помещения. Неоднократные попытки очистить здание успеха не имели. Погромщики ломали мебель, били стекла в окнах, графины и стаканы, разливали чернила, рвали настольные календари, выбрасывали на улицу деловые бумаги, кричали, свистели. В столовой обкома были открыты все водопроводные краны и краны газовых горелок. К счастью, коммунальщики довольно оперативно прекратили подачу газа в здание. На крыше здания горела бумага.

Некоторые участники беспорядков призывали бить чеченцев и «устранить» руководителей местных республиканских и партийных органов. Погромщики попытались использовать местную радиотрансляционную сеть для выступлений перед толпой. Однако одному из коммунистов удалось вывести радиовещание из строя.

Опасались захвата оружия. Участники нападения действительно искали комнату, где оно хранилось. К счастью, его успели перенести в безопасное место. Напуганные работники обкома просили вооружить их для самообороны. Этого, тоже не сделали — не было разрешения 1-го секретаря. И слава Богу!