Читать онлайн «Судьба империи. Русский взгляд на европейскую цивилизацию». Страница 61

Правда, при низком качестве государства, понимаемом как формальное, механистическое отправление административных функций, у государственного сектора экономики соответствующее низкое качество. Поэтому любое развитие государственной проектной экономики предполагает и развитие, принципиальное изменение качества государства. Это неизбежно государство, контролирующее капитал, а не наоборот. Сторонники приватизации стремятся ухудшать государство для продолжения приватизации.

Социализм, от пилотного проекта которого в России (и его клонов и проекций в «капиталистических» странах) сейчас откатывается капиталистический мир, по-прежнему остается единственной проектной идеей европейской цивилизации.

Однако чтобы двигаться дальше, из социалистического проекта нужно вынуть взятый от промышленного капитализма блок сверхпотребления, решающий проблему кризисов перепроизводства и обеспечивающий формальный экономический рост, но приводящий к избыточному и ненужному – для основных экономических процессов концентрации и накопления, обеспечивающих воспроизводство человеческой деятельности, – производству и имитации производства.

Этот производственный сверхизлишек приводит к перерасходу всех ресурсов деятельности, в том числе перерасходу и бессмысленной трате времени человеческой жизни и труда. Сверхизбыточное производство требует «рынков», чтобы выкачать оттуда финансы и сплавить продукты производства в качестве товаров. Но откуда в «рынках» возьмутся финансы, если их туда не направить? И что на эти выкачанные финансы потом можно приобрести? Ресурсы деятельности, конечно, как хотелось бы. Территорию, энергию, материю разного рода, деятельностных людей. А откуда все это возьмется? Промышленное развитие, будь оно хоть «третьей технологической волной», хоть «пятой», неизбежно требует геополитики экспорта. И не надо так хаять «нефтяную», «газовую», «сырьевую» вообще «иглу». Это всего лишь вариант промышленного экспорта, вполне высокотехнологичный и развиваемый. Чем больше собственно промышленности – тем больше экспорта требуется: вот Китай, вот Япония, вот Германия.

Последняя только что получила публичное политическое замечание от… США. Североамериканский минфин обвинил Германию в том, что ее экспортоориентированная экономика вредит еврозоне и миру. Больше надо покупать у Греции и Португалии, граждане немцы. А то как-то нехорошо получается: вы богатеете, другие на вашем экспорте беднеют, залезая в долги. Ну, раз просто не хотите давать деньги, тогда покупайте что-нибудь ненужное. И подороже. Ничего не напоминает? Может, сразу начать с Еврогосплана?

А другого пути нет. Ибо т. н. рынки – как воронки потребления, то есть утилизации продуктов перепроизводства в ответ производят долги: финансовый эквивалент израсходованных впустую ресурсов деятельности. Как следствие, падает возможность покупать. А долг приходится переносить на того, кто не способен сопротивляться, – это делает уже государство, – и списывать.

Мы можем понять американский минфин. Пока работал финансовый «пылесос» американского заимствования – частично благодаря соблазну, частично благодаря убедительному геополитическому принуждению, – Германии можно было позволить «качать» старым английским способом, с помощью промышленного экспорта. В отличие от прямого американского финансового грабежа этот старый способ менее эффективен и очень трудоемок. Но сейчас «пылесос» дает сбои, настала пора списания – ползучего невозврата и дефолта. На этом фоне Германия с ее старым экспортно-промышленным способом может и вырваться из-под политэкономического контроля США. Из-под их власти. Что будет означать конец послевоенного устройства мира.

Капитализм, исторически использовавший промышленную революцию для установления своего тотального господства, строится на гипертрофии, сверхусилении процессов производства, подчиняющих себе все остальные процессы деятельности. Этим, кстати, страдал и СССР, подражая капиталистическому миру: над всем довлел производственный подход. На службу производству при капитализме ставится развитие, которое таким образом становится т. н. инновационной деятельностью. При этом развитие лишается своего исторического революционного назначения – радикально менять целое деятельности. Это приводит к фактическому застою – кризису, при видимости изобилия.

Капиталистический «прогресс» – отнюдь не синоним развития. Это разновидность роста – промышленный рост, который на финансовом этапе развития заменяется понятием «экономического роста». Прогресс-рост обязан, прежде всего, обслуживать рост прибыли. Производство истощает ресурсы воспроизводства деятельности, базового процесса деятельности, что и приводит к так называемым кризисам организмов деятельности. Эффективное функционирование тоже становится жертвой рыночного хаоса. Долговечность эффективных функциональных систем приносится в жертву изменениям, которые нужны для бизнеса, для поддержания роста прибыли в следующем квартале.

Гармонизация производства и других процессов деятельности – воспроизводства, развития, функционирования, организации – руководства – управления, утилизации и ликвидации отходов – может быть делом только исторической предусмотрительности, которой может обладать только государство, и никогда никакое общество, живущее всегда сиюминутной борьбой интересов.

Поэтому социализм как проект, а не как коммунистическая утопия, есть синоним проекта исторического развития государства, его разума и власти. В простом хозяйственно-экономическом смысле это возвращение к идее экономики как экономии, искусству управления домом, то есть страной.

Не нужно покупать автомобиль каждые три года или чаще, нужно пользоваться им десятилетия. Не нужно покупать автомобиль ранее приобретения жилья. Не нужно покупать автомобиль для полного отказа от общественного транспорта. Не нужно покупать десять некачественных (имитационных, поддельных) видов продуктов питания вместо одного качественного. Не нужно уничтожать здоровье разнообразными видами потребления, чтобы потом заменять его отсутствие медицинскими технологиями. И т. д. А значит, все это не нужно производить и рекламировать. Три телевизора в квартире вместо одного, возможно, и не излишество, но это точно не накопление и не концентрация ресурсов деятельности. Оборот услуг по имитации деятельности, может, и «занимает» лишних людей, но он не создает никакого «человеческого капитала», является лишь способом впустую потратить их жизнь. Не говоря уже о том, что все это – сфера издержек и убытков, которые требуют источника для своего покрытия.

Грядущий экономический порядок потребует деятельностной нормировки потребления, труда, времени, жизни. Этому требованию объявлена анафема от имени глобальной либеральной церкви как тоталитаризму и несвободе. Однако для деятельности нормы и образцы – это основа ее существования, воспроизводства. Грядущая политэкономия потребует не только социальной инженерии, но прежде всего культурной. С этим не справились – как с проектной проблемой, а не как с опытным поиском, – ни Россия («пролеткульт»), ни Китай («культурная революция»). Возможно, речь должна идти о проектировании образа жизни поколений, каждое поколение должно иметь перспективу своей жизненной задачи.

Радикальное же отрицание осмысленной и культурной жизни как несвободной – главный посыл неолиберальной политэкономический мысли. Удивительным образом либеральная мысль уходит от темы действительного разнообразия, являющегося, как кажется, ресурсом как воспроизводства, так и развития как его обеспечения. Воспетое неолиберализмом проявление животной «природы» человека (не в мире природы, конечно, куда он никогда не вернется, а в мире его собственной исторической деятельности) удивительно однообразно. Как говорится, украл, выпил, в тюрьму. Так же однообразны и отражающие это хождение по кругу многообразные «инновации», призванные старый товар представить как новый с целью его приобретения взамен старого.

А вот осмысленность жизни и культура (как основа, «генетический код» деятельности) образуют действительное разнообразие деятельностных (значит – и экономических) ресурсов. Тут открывается такое поле выбора и творчества, что оно не может быть урегулировано никакими одномерными процедурами тоталитарной рыночной всеобщей демократии.

Последняя выстраивает всех людей в единую линейку их стоимости, сворачивая все мотивации к единому вектору движения по этой линейке. Динамика такой системы с единственной переменной неизбежно требует распределения всего множества элементов по этой линейке, а образуемые в этой системе «силы» или «энергии» прямо зависят от масштабов и неравномерности распределения. Стремление к богатству конструируется как основная экономическая мотивация.