Читать онлайн «Искусство шпионажа: Тайная история спецтехники ЦРУ». Страница 79

Сотрудники посольств, неспособные удостоверить личность Уокера или проверить подлинность его материалов, пересылали фальшивки своим правительствам. Играя на паранойе местных лидеров, Уокер нашел рынок для своих неуклюжих подделок. Во время суда был озвучен его доход от продажи поддельных документов. Он составил $3307{482}.

Преступники, подобные «предпринимателю» Уокеру, не были редкостью. История доказывает, что нестабильная политическая ситуация в стране и слабость спецслужб привлекают аферистов. Сразу после Второй мировой войны изготовители фальшивок процветали за счет продажи на Западе документов, касающихся СССР и стран Восточной Европы{483}. Работая в одиночку или в группе иммигрантов, они активно сбывали фальшивые отчеты разведок, создаваемые на так называемых «фабриках документов», которые возникали по всей Европе.

Эти подделки, почти всегда содержащие несколько правдивых сведений из общедоступных источников, «обеспечивали» разведки самой разнообразной информацией – от численности вооруженных сил СССР до исследований в области химического оружия. ЦРУ пришлось приложить немало сил, чтобы выявить подделки и источники их появления. Оказалось, что 50 % информации об СССР исходить из таких вот «фабрик документов»{484}. В конце концов западные спецслужбы научились выявлять производителей подделок и общими усилиями составлять их списки. Такие документы часто содержали подробности о том, каким методом работает изготовитель документов и пр.{485}

Советская разведка и спецслужбы Восточного блока были более коварными, чем преступники, торговавшие фальшивками; они готовили постоянный поток подделок для дискредитации политики Америки и ее лидеров. В отличие от Уокера и «фабрик документов» послевоенного периода, такие фальшивки не были результатом погони за личной выгодой. Здесь работали профессиональные подразделения, использовавшие государственные ресурсы. Приуроченные к определенным политическим событиям и выполненные с высокой точностью, эти подделки были направлены специально на создание политических преимуществ для СССР.

Подделки в качестве политического оружия имеют давнюю историю. Бенджамин Франклин, журналист, издатель, ученый и дипломат, подписавший Декларацию независимости США, сыграл свою роль в подлоге и создании фальшивок во время Войны за независимость. В 1777 г. Франклин мастерски составил вымышленное письмо из Германии, от Фридриха II королю Георгу III, чтобы привлечь как можно больше немецких наемников к боевым действиям против колонизаторов.

В подделке Франклина была жалоба на то, что количество погибших немцев было недостаточным для получения германскими королями британской оплаты за каждого погибшего. Возможно, как предлагал поддельный документ, было бы более гуманно лишать раненых наемников медицинской помощи и позволить им умереть, а не жить, как инвалиды. При этом гессенские солдаты дезертировали в массовом порядке – в соответствии с отчетами, 5000 из 30 000 немцев сложили оружие{486}.

В начале 1950-х гг., когда геополитические битвы в ходе холодной войны вышли за пределы Европы, КГБ занялся подделками и фальсификациями как инструментами разведки и внешней политики. Ведь хорошо преподнесенные фальшивки могут разрушить дипломатические отношения между дружественными государствами{487}. Когда такие документы появлялись в средствах массовой информации, они также могли ослабить поддержку политики правительства среди своих граждан или повернуть вспять общественное мнение.

КГБ оценил возможности и опыт в дезинформации своего предшественника, царской охранки, с подачи которой в 1903 г. были опубликованы «Протоколы сионских мудрецов». Эта качественная фальшивка говорила об организации всемирного еврейского заговора, участники которого стремятся управлять всем миром, а также «показала» практику ритуальных жертвоприношений христианских детей в иудейских религиозных обрядах{488}. «Протоколы» – шедевр дезинформации – вызвали еврейские погромы по всей царской России.

Несмотря на проведенный позже анализ документов, доказавший их фальшивость, «Протоколы» стали бестселлером{489}. В дальнейшем они получили распространение на Западе, и позднее Гитлер использовал их в качестве инструмента пропаганды. Примечательно, что «Протоколы» – по-прежнему влиятельная книга, особенно в странах Ближнего Востока, а также у некоторых этнических групп Европы и США{490}.

Советская власть с новой силой взялась за политическую дезинформацию, начиная с 1923 г.{491} В 1950-е гг. советская дезинформация создавалась прежде всего для дискредитации Запада в целом и США в частности, а также для внесения раздора между западными союзниками{492}.

В 1959 г. в Первом главном управлении КГБ создается отдел «Д» (от слова «дезинформация»), укомплектованный полусотней специалистов. Когда на Западе правительственные чиновники раскроют назначение этого подразделения, КГБ изменит название на отдел «А» и продолжит работу в направлении создания дезинформационных материалов{493}.

Советская кампания по дезинформации оказалось настолько действенной, что Сенат США провел специальные слушания. В 1961 г. помощник директора ЦРУ Ричард Хелмс выступил перед подкомитетом Сената с 32 примерами подделок и дезинформаций Восточного блока, используя анализ документов, проведенный Кроуном и другими экспертами OTS{494}. Хелмс засвидетельствовал, что из 32 сообщений и документов «от американских чиновников», в 22 демонстрировались «хищнические» планы и намерения США, а в 17 утверждалось о вмешательстве США в дела стран с коммунистической ориентацией. Обвинения в «хищнических» намерениях были первыми из двух основных «уток», которые распространялись Восточным блоком в Азии, на Ближнем Востоке, Африке и Европе.

Как отметил Хелмс, второй темой «уток» было то, что Соединенные Штаты являются угрозой «миру во всем мире»{495}. В документах были секретные соглашения о заговорах с целью захвата частного бизнеса и местных предприятий{496}. В мире, где новые государства ранее были европейскими колониями, распространение подобных документов могло дестабилизировать еще слабые государства и привести к разрушительным последствиям.

Советская дезинформация и технически, и лингвистически не имела нечего общего с «документами» Уокера, изобиловавшими опечатками. Статьи в «Правде» и передачи на советском телевидении подавались со ссылками на авторитетные источники, без типичной политической риторики. Более того, дезинформация часто появлялась за пределами советского блока перед тем, как их передавали советские СМИ.

Такая дезинформация была результатом работы государственных ведомств, и в ней были заняты талантливые художники-графики, делавшие практически безупречные официальные бланки и печати, уделявшие внимание мельчайшим деталям, таким как качество бумаги и официальный язык документов.

После побега в СССР Ким Филби, офицер британской разведки MИ-6, в начале 1970-х гг. участвовал в деятельности дезинформационного отдела КГБ, создававшего фиктивные политические документы. Работая с подлинными несекретными и официальными документами ЦРУ и Государственного департамента США, Филби вставлял «зловещие» абзацы, касающиеся планов США. КГБ ставил на документах гриф «совершенно секретно» и пускал их в обращение. Для Советского Союза Ким Филби, выпускник Кембриджа, бывший журналист и старший офицер британской разведки, был поистине бесценным активом{497}.

Одной из любимых тактик КГБ было придание документам «зернистости» после ксерокопирования или их перепечатка с фотографий, сделанных немного «не в фокусе». Нечеткие фотографии или плохие ксерокопии не только добавляли доверия к поддельным документам, но и содержали много деталей для работы экспертов. Часто документы, «заслуживающие освещения в печати», рассылались нескольким адресатам анонимно «заинтересованным гражданином», который не просил в ответ никакой оплаты{498}. КГБ разрабатывал для рассылки списки сочувствующих газет или известных писателей, воспроизведение документов которыми будет формировать доверие общества к ним.

В отличие от работы любителей, которые зачастую в своих фальшивках касались масштабных и сложных международных интриг, профессиональные подделки были более целенаправленными, хорошо написанными и безупречными по содержанию. Они выглядели абсолютно правдоподобно, в отличие от явной пропаганды.

Изготовленные Уокером фальшивки, подделки с послевоенных эмигрантских «фабрик документов», советские дезинформационные мероприятия и даже подделка Бена Франклина – все это играло на человеческих страхах и предрассудках определенной части общества{499}. В СССР хорошо это знали, была и оценка способности дезинформации влиять на эмоциональные чувства своих целей. Другими словами, документу, подтверждающему страхи определенной аудитории, скорее всего, должны были поверить, даже если ничего и не было{500}. Как в начале 1970-х гг. сказал гвинейский президент Ахмад Секу Туре, «документы можно подделать, но информация в них не должна выглядеть фантастической»{501}.