Читать онлайн «Ньюкомы, жизнеописание одной весьма почтенной семьи, составленное Артуром Пенденнисом, эсквайром (книга 1)». Страница 63

В фойе я видел твою прелестную маленькую кузину, мисс Ньюком; она была со своей бабушкой, леди Кью. Мистер Бейхем с превеликим красноречием показывал и описывал шотландским дамам разных знаменитостей, находившихся в театре. Мать и дочь были восхищены оперой, но совершенно шокированы балетом, с коего удалились, провожаемые канонадой шуток капитана Гоби. Представляю себе, какими блестящими анекдотами сыплет оный офицер где-нибудь в офицерском собрании, где присутствие дам не стесняет погожа его природного остроумия.

Пришел мистер Бейкер; он принес гранки. На случай, если ты не просматриваешь "П-М" у Галииьяни, посылаю тебе вырезку из статьи Бейхема об академической выставке. Тебе, наверно, интересно будет узнать его мнение о работах некоторых твоих сотоварищей.

"617. "Мозес приносит домой двенадцать дюжин зеленых очков".

Картина Смита, члена Королевской Академии, Пожалуй, никогда еще очаровательное произведение бедного Гольдсмита не было так популярно, как в наше время. Работа одного из наших виднейших художников является данью восхищенья тому, "…кто украшал своим талантом; все, чего касался". Прелестный сюжет разработан мистером Смитом в приятнейшей его манере. Светотень замечательна. Мазок безупречен. Возможно, более придирчивый критик возразит против ракурса, в котором дана левая нога Мозеса, но в намеренье нашей газеты не входят наводить критику там, где можно за многое заслуженно восхвалить".

420. Наш (и всеобщий) любимец член Королевской Академии Браун порадовал нас картиной на сюжет непревзойденного романа, "…что смехом рыцарство испанское убил" — бессмертного "Дон Кихота". Браун избрал эпизод нападения Дон Кихота на стадо овец. Овцы написаны в лучшей манере художника, с присущей ему знаменитой легкостью и brio [74].

Друг и соперник мистера Брауна, Хопкинс, на сей раз обратился к "Жиль Блазу". "Подземелье разбойников" — одно из самых мастерских творений: нашего Хопкинса.

Большие залы. 33. "Портрет кардинала Коспетто" кисти члена-корреспондента Королевской Академии, О'Гогстэя, и его же "Окрестности Корподибакко. Вечер". Контадина [75] и трастеверино [76] пляшут у дверей локанды [77] под мелодии пиффераро [78]. Со времени своего итальянского путешествия мистер О'Гогстэй, по-видимому, отказался от юмористических зарисовок из ирландского быта, коими столько нас радовал; теперь романтика, поэзия и религия "Italia la bella" [79] снабжают сюжетами его кисть. Сцена близ Корподибакко (мы прекрасно знаем это место, ибо провели много счастливых месяцев в сих романтических горах) весьма для него характерна. Следует сказать, что кардинал Коспетто — крайне свирепый прелат и никак же служит украшением своей церкви.

49, 210, 311. Член Королевской Академии Сми выставил портреты, которые сделали бы честь самому Рейнольдсу и от которых, наверно, не отказался бы ни Ван-Дейк, ни Клод. "Сэр Брайен Ньюком в мундире помощника наместника графства" и писанный для Пятидесятого драгунского полка "Генерал-майор сэр Томас де Бутс, кавалер ордена Бани второй степени", бесспорно, являются шедеврами этого великолепного мастера. Почему Сми не создал портрета нашей государыни и ее августейшего супруга? Карл II, поднимая упавшую кисть Тициана, сказал одному из своих придворных: "Короля вы всегда можете иметь, а гении приходят не часто". Но раз есть у нас Сми и есть монархиня, в коей мы не чаем души, то почему бы одному не увековечить для потомства возлюбленные черты другой? Мы знаем, что наши опусы читаются в высших сферах, и поэтому почтительнейше добавляем: verbm sapienti [80].

1906. "Макколлоп из Макколлопов" — автор А. Макколлоп. Прекрасная работа молодого художника, который, рисуя доблестного вождя смелого шотландского клана, не преминул также изобразить романтичный пейзаж горной Шотландии, средь коего, "…ногою вереск попирая…", стоит человек удивительно пропорционального сложения и с чрезвычайно правильными чертами лица. Будем следить за работами мистера Макколлопа.

1367. "Оберон и Титания". Ридли. Эта маленькая картина, полная изящества и выдумки, собирает перед собой толпу, являясь одним из прелестнейших и восхитительнейших полотен настоящей выставки. Мы лишь повторим общее мненье, сказав, что картина свидетельствует не только о больших возможностях, но и об утонченности и мастерстве автора; граф Кью, как нам известно, купил ее на предварительном просмотре. Сердечно поздравляем юного живописца с успешным дебютом. Он, как нам известно, ученик мистера Гэндиша. А где же сам он, этот замечательный мастер? Здесь так не хватает его смелых полотен, его грандиозных исторических замыслов".

Конечно, я исправлю кое-какие погрешности в этом сочинении нашего друга Ф. Б., который, по его собственному признанию, "был крайне мягок в своих критических суждениях". Дело в том, что два дня назад он принес статью совсем иного толка, из коей уцелело лишь два последних абзаца. Впрочем, он с редким великодушием отказался от своих первоначальных мнений; а в общем, право же, он смыслит в живописи не менее многих известных мне критиков.

Прощай, милейший Клайв! Сердечнейший привет твоему родителю, а тебе советую как можно реже встречаться с твоим французским знакомцем, любителем буйотты, и его друзьями. Не сомневаюсь, что ты в той же мере последуешь моему совету, в какой все молодые люди следуют советам своих старших доброжелателей. Я нынче обедаю на Фицрой-сквер с хорошенькой вдовушкой и ее дочкой.

Остаюсь, дорогой Клайв, всегда твой

А. П."

Любезнейший и гостеприимнейший из полковников, вернувшись восвояси после шестинедельного на редкость приятного пребывания в Париже, и слышать не хотел, чтобы миссис Маккензи и ее дочь покинули его дом; впрочем, его милая гостья и сама не выказала ни малейшего беспокойства или желания съехать. Миссис Маккензи обладала весьма своеобразным чувством юмора. Она старая полковая дама, объясняла она, и знает, что значит стать на хорошую квартиру. Наверно, со времени своего медового месяца, когда капитан возил ее в Харроугет и Челтнем и они останавливались в первоклассных отелях, а ехали всю дорогу в фаэтоне, заложенном парой лошадей, ей никогда еще не жилось так вольготно, как в этом просторном особняке близ Тотенхем-Кортроуд. Рассказ о доме ее матушки в Массельборо, хоть и выдержанный в ироническрм тоне, производил тягостное впечатление.

— Боюсь, Джеймс, — говорила она, — что, если б вы даже и приехали к маменьке, как грозились, вы б долго там не выдержали. Уж больно скучно! В постояльцах у нее сейчас доктор Макблей, и в доме с утра до ночи поют псалмы и читают проповеди. Моя меньшая, Джози, не тяготится тамошними обычаями, и я оставила ее у бабушки, бедную крошку! Нельзя же было всем троим вторгаться к вам в дом, милейший мой Джеймс. А маленькая Рози прямо увядала там. Ей было так полезно, моей малютке, поглядеть свет и узнать своего добренького дядюшку, который теперь, увидев нас, больше нас не боится, не так ли?

А добренький дядюшка вовсе и не боялся маленькой Рози; ее милое личико, застенчивые манеры, голубые глазки и мелодичное пение радовали и умиляли старого холостяка. Да и маменька ее была приятная и обходительная дама. Она вышла за капитана совсем молоденькой — это был брак по любви, против воли родителей, которые предназначали ее в третьи жены дряхлому доктору Макмуллу. Немало горестей выпало ей на долю — безденежье, заключение мужа в долговую тюрьму, его кончина, — и все же она оставалась бодрой и веселой. Ей было всего тридцать три года, а выглядела она на двадцать пять, была живой, проворной, деятельной и общительной и до того миловидной, что прямо непонятно, как это до сих пор не сыскался преемник капитану Маккензи. Джеймс Бинни предостерегал своего друга, полковника, против чар соблазнительной вдовушки и со смехом спрашивал Клайва, по вкусу ли ему будет такая мачеха.

Полковник Ньюком заметно успокоился касательно будущих своих дел. Он очень радовался тому, что его друг Джеймс помирился с родными, и намекнул Клайву, что причиной ссоры было мотовство покойного Маккензи, но что шурин много раз выручал расточительного капитана, а после его смерти не оставлял щедротами вдовую сестру и ее детей.

— Однако, мне думается, мистер Клайв, — сказал оп, — что, поскольку мисс Рози так мила, а в студии у вас ость лишняя комната, вам лучше, пока дамы гостят у нас, пожить у себя на Шарлотт-стрит.

Клайв любил независимость; однако на сей раз наш юноша выказал себя примерным домоседом. Он ежедневно приходил домой к завтраку, частенько обедал и проводил все вечера в лоне семьи. В доме и впрямь стало много веселей от присутствия двух милых женщин. А какое это было прелестное зрелище, когда обе дамы, семеня ножками, весело спускались по лестнице, и мать обвивала своей хорошенькой ручкой прехорошенький стан дочери. Маменька только и говорила, что о своей Рози. Не девочка, а клад — всегда весела, приветлива, всем довольна! Просыпается с улыбкой — глянешь на нее — и сердце радуется! Дядюшка Джеймс бесстрастно замечал, что это, должно быть, — премилая картина.