Читать онлайн «Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла (Антология викторианской детективной новеллы).». Страница 30

Поговорив о сестрах, мистер Ганнинг с мисс Брук перешли к обсуждению наиболее зажиточных семейств, живущих в округе.

— Вот карта, которую я специально нарисовал для вас, — промолвил Ганнинг, разворачивая какой-то лист бумаги, — она охватывает район на десять миль вокруг Редхилла, и каждый дом, представляющий для нас интерес, отмечен на ней красными чернилами. А вот еще вдобавок перечень этих домов с моими пометками касательно каждого.

Лавди с минуту изучала карту, потом переключилась на список.

— Насколько я понимаю, на четыре отмеченных вами дома уже покушались. Впрочем, не думаю, что мне стоит совсем их отбросить, но все же помечу их как «сомнительные»: вы же понимаете, что шайка — а мы, безусловно, имеем дело с шайкой — возможно, рассчитывает как раз на то, что мы обойдем вниманием эти дома. А вот «дом, пустующий в зимние месяцы» я, пожалуй, вычеркну, поскольку это означает, что фамильное серебро и все драгоценности хозяева сдали в банк. О! И вот этот — «отец и четверо сыновей, все силачи и охотники» — я тоже вычеркну, у них ведь наверняка всегда имеется под рукой огнестрельное оружие, не думаю, что взломщикам захочется беспокоить таких людей. Ага! Вот это уже кое-что! Дом, который грабители в своем списке наверняка пометили бы как «весьма заманчивый». «Вуттон-холл, недавно сменил владельцев, перестроен, запутанная система переходов и коридоров. Ценное фамильное серебро в повседневном употреблении, дом остается исключительно на попечении дворецкого». Интересно, неужели хозяин дома всерьез верит, будто «запутанная система переходов» поможет ему сохранить его достояние? Да уволенный нерадивый слуга за полсоверена нарисует план дома любому желающему! Мистер Ганнинг, а что означают буквы «Э. О.» на доме в Норт-Кейпе?

— Электрическое освещение. Думаю, этот дом тоже можете вычеркнуть. Я лично считаю электрическое освещение одним из надежнейших средств против воров.

— Да, если не полагаться исключительно на электричество: при определенных обстоятельствах оно может подвести, да еще как. Вижу, этот джентльмен также владеет великолепным столовым и прочим серебром.

— Да. Мистер Джеймсон — человек зажиточный и хорошо известен в округе. Его кубки и канделябры достойны всяческого внимания.

— Это единственный дом в районе, который освещается электричеством?

— Да, к сожалению. Войди электричество в моду, у полиции в долгие зимние ночи было бы куда как меньше забот.

— Уж поверьте, грабители придумали бы, как с этим бороться, — в наши дни они многого достигли. Уже не слоняются, как пятьдесят лет на зад, с дубинками и пистолетами — с нет, они планируют, обдумывают и действуют весьма изобретательно пускают в ход воображение и не заурядные артистические способности. Кстати, мне нередко приходило в голову: все эти популярные детективные рассказы, на которые в нашу дни такой большой спрос, верно крайне полезны преступному сословию.

На «Трех мостах» пришлось так долге ждать обратного поезда, что в Редхилл Лавди вернулась уже затемно. Мистер Ганнинг не стал ее провожать, а вышел на предыдущей станции. Лавди сразу отослала саквояж в гостиницу, где забронировала себе номер телеграммой с вокзала Виктория. И, не отягощенная багажом, тихонько покинула станцию Редхилл и устремилась прямехонько к лавке суконщика на Лондон-роуд. Благодаря подробным указаниям инспектора найти лавку оказалось нетрудно.

Пока мисс Брук шла, на улицах сонного маленького городка загорались фонари, а к тому моменту, как она свернула на Лондон-роуд, по обеим сторонам дороги лавочники вовсю уже зажигали огни в витринах. Через несколько ярдов темный проем между освещенными магазинами указал Лавди, что здесь уходит в сторону от оживленных улиц переулок Пейвд-корт. Боковая дверь одной из лавчонок на его углу словно бы предлагала удобный наблюдательный пост, откуда можно было осмотреться по сторонам, не будучи самой на виду, и там-то, съежившись в тени, мисс Брук укрылась, дабы составить представление о маленьком переулке и его обитателях. Тупичок оказался именно таков, как описывал инспектор, — скопище домишек на четыре комнаты, причем больше половины из них пустовало. Номера седьмой и восьмой, располагавшиеся в самом начале переулка, имели вид чуть менее запущенный, нежели остальные. Номер седьмой тонул в кромешной темноте, а в верхнем окошке номера восьмого светилось что-то вроде ночника, из чего Лавди заключила, что там, возможно, расположена комната, отведенная под спальню маленьких калек.

Пока она так стояла, обозревая дом подозрительной общины, в поле зрения показались и сами сестры, по крайней мере две из них, с тележкой и подопечными. Это была странная маленькая процессия. Одна сестра, в длинном глухом платье из темно-синей саржи, вела под уздцы ослика; вторая в таком же одеянии шла рядом с низенькой повозкой, где сидели двое детишек самого болезненного вида. Сестры явно возвращались из очередного долгого странствования по окрестностям, хотя час уже был слишком поздний, чтобы малолетним калекам бродить по улицам, — возможно, правда, задержка объяснялась тем, что сестры просто заплутали на обратном пути. Когда они проходили под газовым фонарем на углу, Лавди успела немного разглядеть их лица. Памятуя описание инспектора Ганнинга, она без труда опознала в той, что повыше и постарше, сестру Монику и призналась себе, что никогда еще не видела лица столь отталкивающего и уродливого. Тем более разительный контраст с этой устрашающей внешностью представляла младшая монашка. Лавди видела ее лишь мельком, но и самого беглого взгляда хватило, чтобы запечатлеть в памяти лицо необычайно печальное и прекрасное.

Когда ослик остановился на углу улицы, Лавди услышала, как один из маленьких калек обратился к печальной девушке, назвав ее сестрой Анной, — мальчик жалобно спрашивал, когда же им дадут поесть.

— Сейчас, уже скоро, — ответила сестра Анна, вынула — как показалось Лавди, очень бережно — малыша из повозки и, посадив его на плечи, понесла к двери номера восьмого, которая при их приближении немедленно отворилась. Вторая сестра проделала то же самое с другим ребенком, затем обе они вернулись, выгрузили из повозки множество свертков и корзинок, после чего повели старенького ослика вниз по улице — вероятно, в расположенную неподалеку конюшню, принадлежавшую уличному торговцу фруктами.

Какой-то велосипедист поздоровался с сестрами, соскочил с велосипеда на углу переулка и повел его по мостовой к двери дома номер семь. Открыв ее ключом и толкая велосипед перед собой, он скрылся внутри.

Лавди предположила, что это и есть тот самый Джон Мюррей, о котором ей рассказывали. Когда он проходил мимо, она сумела рассмотреть его — это был темноволосый и довольно благообразный мужчина лет пятидесяти.