Читать онлайн «Человек, который был похож на Ореста». Страница 42

Пепе. Фокстерьер, которого Петронио, отец Тадео, учил летать.

Петронио. Дрессировщик собак. Обучал их шведской гимнастике по собственной методике.

Рахел, сириец. Торговец зерном и тайный агент на службе у Эгиста, который, впрочем, ничего об этом не знал. Женился на Эудоксии, притворявшейся интендантским офицером, и, тронутый нищетой царской семьи, обещал посылать крупу для каши Эгисту и Клитемнестре. Это не мешало ему ежегодно отправлять во дворец письма с требованиями выплатить ему причитавшееся жалованье.

Рыцарь с двумя мечами. За ним установили слежку, чтобы выяснить, не Орест ли это, явившийся в город под покровом тайны. Иногда по желанию рыцаря оказывалась видна только его тень, но, если ему надо было справить малую нужду, все его тело снова становилось видимым. Тайная полиция подозревала, что таинственный пришелец попытался проникнуть в башню, где жила, словно в зачарованном замке, вечно юная дева Ифигения.

Селедонио. Дипломированный авгур из города Эгиста и Клитемнестры. Предрек приезд Ореста-мстителя и вечную юность Ифигении, конец которой положит лишь отмщение. Предки Селедонио были древними прорицателями, и он унаследовал от них искусство гадания на муке и предсказания по знакам на земле. Когда он умер, под его подушкой нашли зеленый кошелек с надписью: «Сбережения на покупку гадальных карт».

Селион. Почтительный хозяин постоялого двора, не пожелавший взять с Ореста деньги за хлеб, узнав, что отца его убили, а мать стала любовницей убийцы.

Сир Андреа, шотландец. Отправился путешествовать по Франции с целью изучить кентавров и написать докторскую диссертацию, посвященную исследованию вопроса о том, где находится у этих существ пупок: на конской или на человеческой части его тела. Ему ни разу не удалось повстречать звонкоголосого скакуна, а потому пришлось удовлетвориться изучением скелета.

Сирило, фракиец. Адъютант царя Эвмона Фракийского, гостя Эгиста. Жил в своей далекой стране в горах и однажды видел кентавра.

Солотетес. Чтец-карлик. Когда он умер, его положили голеньким в ажурный чулок доньи Клитемнестры и похоронили в кадке с апельсиновым деревом в патио. Солотетес умел подражать уханью совы и разнообразным человеческим голосам, кроме того, он отлично изображал сопение и присвистывание немых животных, а таковые тоже имеются, как, например, американские туземные собаки. Карлик обычно приходил тайком по вечерам в дом Филона Младшего и декламировал целые акты из пьес драматурга.

Тадео. Городской нищий, у которого был ручной дрозд. Подружился с незнакомцем в синем камзоле по имени дон Леон и вообразил, будто служит самому Оресту. После отъезда хозяина Тадео узнал, что это не принц, и решил никогда больше никому не служить и не выполнять ничьих поручений. Нищий пристрастился к вину и гимнастическим упражнениям. Однажды, когда дул южный ветер, ему почудилось вдруг, словно он летит куда-то — на самом деле его уносила с собой Смерть.

Теодора. Проститутка из дома Малены. Оставила свое занятие, потом овдовела и наконец обзавелась фруктовой лавкой. Когда-то к ней в дом свиданий захаживал один из лже-Орестов, прозванный девицами Блондинчиком.

Тихеарнайл, Святой. Ирландский миссионер, принесший христианскую веру гиперборейцам. Благодаря своей хитрости смог лишить голоса всех нордических сирен. Вернувшись на родину, основал монастырь и убедил местных волков перебраться в окрестности других монастырей. Святой заявил хищникам, что стада там куда более многочисленны, а его овцы абсолютно несъедобны, и, дабы доказать это, отдал им на растерзание двух механических ягнят, сделанных из овечьих шкур и пружин. Тихеарнайл прожил сто семь лет, и когда ему исполнилось восемьдесят, у него выросли молочные зубы и несколько волосков на переносице.

Филипо. Лодочник на переправе у границы царства Эгиста. Его дом стоял возле плакучей ивы. Наблюдая за струящейся водой, пристрастился к философским размышлениям. Лодочник знал несколько языков и любил поговорить с незнакомыми путниками. Перевозя их через реку на своей лодке, Филипо старался выведать у них как можно больше разных историй.

Филон Младший. Городской драматург, который писал наброски трагедии о смерти Эгиста и Клитемнестры от руки Ореста-мстителя, но, поскольку тот не появлялся, автор не мог окончить пьесу. Создал также драму о любовных историях доньи Инес и подарил одну копию фракийцу Эвмону.

Филон Старший. Городской драматург. Написал среди прочего вариант «Рыцаря из Ольмедо», в котором убийцей красы и гордости Медины оказывался вовсе не Руис, замешанный в деле о конокрадстве и бежавший от суда в монашеском одеянии, а разъяренная донья Эльвира Пачеко, переодетая мужчиной.

Финн, слуга. Северянин, помощник фехтовальщика Кирино, специалист в области массажа и водных процедур. После того, как стрелки оканчивали свои упражнения, поливал им на поясницу горячей водой из трубочек, с силой выдувая ее ртом. В дни полнолуния у него начинали кровоточить большие пальцы на ногах в память о богах и героях Калевалы. Бессмертных обитателей Олимпа Финн ни в грош не ставил, один только сеньор Эдип внушал ему уважение.

Флегелон. Предполагаемый слуга Ореста, чей пол был неизвестен. Этим можно объяснить ошибку Рахела, принявшего Эудоксию, женщину, переодетую интендантом, за него. Расплачивался за принца на постоялых дворах, на кораблях, которые они нанимали, и на ярмарках, где инфант покупал коней. Им приходилось делать так оттого, что Орест не желал прикасаться к монетам с изображением эллинических царей, считая всех их незаконными правителями и мерзавцами. По правде сказать, ни один надежный свидетель не подтверждает существования Флегелона. Сторонники версии о его принадлежности к сильному полу распустили слух, будто он сделал ребеночка девушке из пекарни, пробравшись тайно в город, чтобы прорепетировать приезд Ореста. Ребенок, однако, на поверку оказался сыном венецианского сыщика, состоявшего на службе у Эгиста. Шпик притворился углом улицы: одна половина туловища изображала солнечную сторону дома с балконом и синей табличкой «Улица Флегелона», а вторая — теневую. Девушка вышла из пекарни подышать свежим воздухом и прислонилась там посмотреть на луну.

Флоринда, лузитанка. Проститутка в доме Малены. Сильно шепелявила и гордилась своими родинками. Особа романтического склада, любила принимать печальный вид, сидя перед зеркалом. Ложась в постель с кем-нибудь, затыкала уши ватой, чтобы ничего не слышать, а сама вспоминала нежные слова своего любовника, португальского идальго с гитарой, и повторяла их, подражая его голосу, запечатлевшемуся в ее сердце. Очередной клиент бывал от этого в восторге, считая, что его подбадривают по-португальски.

Хасинто. Интендантский офицер, автор инструкции по употреблению счётов. Когда он заболел, униформу бедняги использовала его свояченица Эудоксия.

Хустиниано. Марселец, аккордеонист в доме Малены.

Чудовище о двух головах. Одна была мужской, а другая женской, и по причине несовместимости натур пришлось разделить их. Дамская головка оставила тело, каковое оказалось мужеска пола, и стала работать говорящей головой. Жизненное тепло в ней приходилось поддерживать, помещая рядом пузыри с горячей водой. Последние сведения о ней дошли до лодочника Филипо, их ему принес один человек, видевший ее в Буэнос-Айресе.

Эвенсио, Святой. Святой столпник, живший на Эгейском побережье Империи. Ему доставляли пищу, протягивая хлеб и инжир на концах длинных шестов, а пил он одну только дождевую воду. Эвенсио читал вслух «Житие святого Иосафата» и, даже если бушевал ураган, срывая черепицу с крыш и выкорчевывая деревья, продолжал стоять наверху как ни в чем не бывало. Ручная чайка доставляла ему морские раковины в клюве, он справлял в них нужду, а затем птица уносила их обратно в море. Когда он умер — а случилось это осенью, когда окрестные жители явились угостить его виноградным соком, — колонна наклонилась и бережно положила тело на землю: столпник распорядился, чтобы его похоронили стоймя. В украшенных миниатюрами списках греческих святых художник не смог нарисовать святого стоящим на колонне: слишком уж много имен пришлось на эту букву, а потому изобразил Эвенсио сидящим на коринфской капители. Сие, однако, не умаляет его заслуг, ибо всем известно, что Эвенсио был столпником.