Читать онлайн «Ботус Окцитанус, или восьмиглазый скорпион». Страница 35

— Где вы спрятали слитки золота? — спросил Йонас.

— Слитки золота? Да ты рехнулся, парень? Неужели ты думаешь, что у нас есть золото? — возмутился Освальд.

— Нет, это просто смешно! Ха-ха-ха! — рассмеялся один из господ.

Йонас посмотрел на свои часы. Прошло всего пять минут. Пока Факс задерживал общество в спальне, Йонас в гостиной поднял матрац с дивана. На дне были спрятаны три продолговатые пачки. Две из них сыщик спровадил в свои поместительные карманы. Третью он с торжествующим видом понес в спальню и показал компании. Развернув пачку, чтобы все могли видеть золото, сыщик сказал: — Только одна. А где другие?

— Других нет, — ответил Освальд.

— Тут должно быть еще несколько слитков, — сказал Йонас. — Где они?

— Да нет больше, черт возьми! — выругался Освальд.

— Тогда будем искать.

В то время как Факс стерег четырех мужчин и даму, Йонас тщательно обыскивал квартиру. Большая рыжая кошка с любопытством следила за ним, выгибала спинку и терлась о его ноги.

— Ах ты киска! — сказал он ей.

Ровно в три часа десять минут прибыл усиленный наряд полиции. С его помощью сыщик начал перевертывать мебель, кровати, заглядывал в кувшины, смотрел, нет ли чего за картинами, вытаскивал даже растения из цветочных горшков. Осмотрели и рояль, который кошка намочила, — от него шел резкий запах концентрированного раствора бертолетовой соли; потом заглянули в  радиоприемник, в котором самая аппаратура занимала лишь незначительное место. Однако новых слитков золота обнаружить не удалось. В этот момент появились фотограф и журналист из «Специального листка»; они успели сделать несколько снимков с деятелей черной биржи,  когда их выводили из квартиры. Найденный слиток золота тоже был сфотографирован.

В двадцать минут четвертого явилась миленькая молодая женщина-фотограф из газеты «Эдюкейшн»; ей разрешили сделать снимки дома и двери с медной дощечкой. Сержант Йонас и другие полицейские в это время уже ехали вместе со всеми арестованными по дороге в «Ярд». В доме на улице Виктории остался только один молодой полицейский, чтобы наблюдать за квартирой.

Эта акция послужила к чести полиции, особенно если учесть, какое трудное было время, и сержант Йонас удостоился многих похвал и в «Специальном листке» и в газете «Эдюкейшн».

«Еще раз всеобщее внимание привлек симпатичный и скромный полицейский, который стал теперь первым врагом преступного подпольного мира, — писали газеты. — Имея в своих рядах таких людей, как Йонас и Факс, наша полиция сможет укоротить злые языки, которые только разносят сплетни и пользуются каждым случаем, чтобы запятнать наш полицейский корпус».

Дальше газеты давали понять, что акция сержанта полиции Йонаса — только первый шаг. Последует целая серия тяжелых ударов по преступному миру, который компрометирует демократический западный образ жизни. Дни скорпионов сочтены!

Полиция энергично и решительно вмешивалась и в другие стороны жизни, чтобы обеспечить покой и порядок в самой лучшей из всех либеральных демократий. В тот же день, когда были обезврежены деятели черной биржи и укрыватели контрабандного золота на улице Виктории, бдительные сотрудники уголовной полиции задержали двух дам, которые несли плакаты с вызывающими надписями: «Мир лучше войны!» и «К миру путем переговоров!» Один из штатских сотрудников полиции встретил на тротуаре этих дам, которые шли по улице Каролины; полицейские сразу сообразили, что такая демонстрация способна нарушить общественный порядок, ибо вокруг уже собралось около четырех-пяти зрителей; можно было с уверенностью предположить, что вскоре их будет гораздо больше. Он немедленно поднял тревогу в полицейском участке на улице Короля Георга; дежурный полицейский послал оттуда на выручку полицейскую машину. Обе женщины были задержаны вместе с третьей, которая раздавала листовки. Всех трех отправили в полицейский участок и затем посадили в камеру предварительного заключения. Они обвинялись в том, что нарушили распоряжение полиции, параграф пятый, раздел первый, устанавливающий наказание за раздачу плакатов, а также за продажу и распространение печатных произведений и рукописей, в случае если они по своему содержанию создают угрозу общественному порядку, согласно закону № 219 от 1 мая 1940 года, параграф второй, раздел второй, касательно усиления наказания за политические проступки, которые имели место во время организованного властями затемнения, или во время воздушного налета, или в условиях, создавшихся в его результате, когда легче всего причинить вред, благодаря чему опасность усугублялась. На основании этого было вынесено решение в силу параграфа 745 закона о судопроизводстве, соответственно параграфу 77, раздел первый, пункт 1 уголовного кодекса, о конфискации данных плакатов, которые временно взяты на хранение согласно постановлению первой судебной инстанции.

Сообщение об этом происшествии было преподнесено газетой «Эдюкейшн» под следующим заголовком: «Голуби мира переходят в наступление». А в газете «Дагбладет» известный литератор Вондум написал по специальному заказу небольшой остроумный очерк, причем самым искусным образом использовал все остроты и каламбуры, которые можно было только выдумать в связи со словами: голуби, приманный голубь, боевые голуби, голубятня и т. д.

Но энергия полиции в борьбе за демократию не была этим исчерпана. Вскоре последовали новые открытые выступления.

На следующий день сержант полиции Йонас завтракал в ресторане «Спагетти» вместе со своим другом и партнером по деловым махинациям; это был оптовый торговец металлом Тульпе. Стояла такая жара, что друзья могли сидеть на открытом воздухе под полосатой маркизой и любоваться видом Центральной площади, где возле киосков толпилось множество людей — американские туристы, уличные фотографы, торговцы сосисками. Это был центр города и всего мира; здесь помещались ратуша, редакция газеты «Дагбладет» и отель «Бристоль», куда только что въехал некий француз по имени Морис Менар.

Большинство столиков было занято американскими офицерами и моряками; они сидели в непринужденных позах и поглощали завтрак, жуя одновременно конфеты и резинку, курили сигареты и окликали туземных дам. Торговец Тульпе присматривался к посетителям — быть может, он знает кого-нибудь из них. Он имел деловые связи с американскими офицерами из расквартированного в стране корпуса, как в свое время — с немцами. Тульпе был человеком общительным и знал иностранные языки.

Еще до того, как на стол были поданы тарелка с селедками и водка, сыщик передал оптовому торговцу металлом две продолговатые пачки, каждая весом по одному килограмму. Тульпе любезно согласился продать оба слитка за двадцать тысяч крон. Доля, причитающаяся ему за комиссию, была скромной и умеренной, если принять во внимание особый характер сделки. Оба господина постоянно оказывали друг другу услуги, и отношения их были построены на взаимном доверии.

Отведав селедок пряного посола и запив их ледяной водкой, Тульпе стал давать сыщику инструкции по проведению операции на завтра. На этот раз можно будет застать на месте преступления самого господина Менара, который носит золотые слитки с собой. Друзья чокнулись и выпили за успех задуманного дела. Только такие результаты и смогли бы укрепить престиж полиции и восстановить доверие к ней населения. Оба друга были преисполнены радостного оптимизма и, пропуская в горло одну порцию холодной водки за другой, весело и непринужденно беседовали. Времена теперь неплохие, для людей с инициативой масса дела. И для полиции, и для тех, кто имеет отношение к металлу, открылись возможности, о которых раньше и мечтать не приходилось. Как хорошо и спокойно сидеть вот здесь, в окружении солдат, которые присланы с другой половины земного шара, чтобы охранять свободную инициативу и демократическое предпринимательство. Солнце озаряло площадь, где возле памятника воину между бетонными дзотами стоял огромный американский автомобиль оптового торговца Тульпе. Сержант полиции Йонас поставил там только велосипед. Впрочем, если бы он захотел, он, пожалуй, без труда мог бы приобрести длинный лакированный американский автомобиль. Жалованье сыщик получал незначительное, но распоряжался порядочным состоянием, скопленным в результате личной инициативы. Оно было благоразумно помещено в укромном месте и неуклонно росло. Йонас избегал привлекать внимание людей внешней роскошью, носил брюки с зажимами и непромокаемую куртку и не швырялся деньгами: полиция пользовалась привилегией предоставлять другим право угощать ее.

По сравнению с полицейским оптовый торговец Тульпе, стройный, с нежным и холеным лицом, выглядел необыкновенно элегантно; он ел не торопясь, тщательно выбирал маленькие кусочки селедки и половину оставлял на тарелке, а полицейский усердно набивал себе брюхо. Было непонятно, как мог Тульпе в свое время переносить тюремную пищу. По-видимому, только его необычайная воспитанность помогала ему съедать такой скверный обед — ведь даже Толстяк Генри не мог без отвращения прикоснуться к нему. При всех переменах в его жизни вежливость Тульпе оставалась непоколебимой. Он был одинаково предупредителен со своими деловыми друзьями и судьями, официантами и тюремными служителями. Находясь под арестом, он часто сопровождал Йонаса или других сотрудников полиции в рестораны по соседству с «Ярдом» и всегда вел себя как заботливый и щедрый хозяин.