Читать онлайн «Марки королевы Виктории». Страница 39

– Я бы хотела все здесь осмотреть. Здесь и в спальне. Если вы, конечно, не возражаете, мистер Старлинг.

Старлинг заколебался, потом сказал:

– Нет.

– Я вас не поняла…

– Нет, я с этим не согласен. Вот если возникнет такая необходимость… Но пока такой необходимости нет, я не хочу, чтобы кто-нибудь дотрагивался до ее вещей. Кроме того, здесь вы ничего полезного для себя не найдете.

– Мистер Старлинг, я думала…

– Нет – и все тут. И не будем больше об этом. – Он протянул руку и захлопнул дверь перед носом у Кэти. – Обед будет около восьми, – сказал он, выводя Кэти в коридор. – Выпивка в гостиной внизу. Там же и телевизор. Развлекайтесь.

– А вы где будете?

– Буду сидеть у телефона в своем кабинете на первом этаже.

Она кивнула.

– В таком случае я приму душ и сразу же спущусь на первый этаж. Надеюсь, вы дадите мне знать, если телефон зазвонит? Прежде чем поднимете трубку?

– Разумеется. – Он повернулся и с важным, даже чопорным видом проследовал к лестнице. В сопредельной – en suite – со своей спальней ванной комнате Кэти нашла чистые полотенца. Там, кроме того, находились вещи, обычно называемые милыми пустяками, но тем не менее свидетельствовавшие о внимании хозяина к гостям. Так, Кэти обнаружила на полочке для мыльницы несколько морских раковин, букетик засушенных цветов в элегантной, ручного плетения, корзиночке и запечатанный флакон с каким-то экзотическим маслом для тела. Кто-то приложил немало усилий, чтобы раздобыть все это и разложить по местам. Со Старлингом это как-то не вязалось. Но если не он, то кто это сделал? Возможно, Марианна? Или Ева? У этих вещей был какой-то вневременной вид, и можно было подумать, будто они пролежали в ванной целую вечность. В этом смысле они походили на культовые или жертвенные предметы – из тех, что находят в саркофагах египетских фараонов. Конечно, могло статься, дом оформлен Брендой, первой женой Старлинга, а он после ее смерти просто не захотел ничего трогать. Это предположение было тем более вероятно, что обстановку в этом доме, без сомнения, выбирала Бренда. Во всяком случае, большую ее часть. К примеру, ковры и занавески по стилю и узору относились к тому времени, когда она здесь хозяйничала. Кроме того, вряд ли кто-то предпринимал значительные усилия, стремясь изменить царивший в доме исполненный старомодного уюта, покоя и комфорта традиционный стиль. Другое дело – лондонская квартира. В ней все было совершенно по-другому. Фактически интерьеры квартиры и дома напоминали два противоположных полюса, никак друг с другом не пересекавшиеся и не взаимодействовавшие.

Кэти вышла из спальни и спустилась по витой лестнице на первый этаж, неслышно ступая по застилавшему ее толстому ворсистому ковру. Из-за закрытой кухонной двери доносился стук ножа о разделочную доску, но, помимо этого, в доме было тихо. Дверь в гостиную оказалась полуоткрыта, и она вошла в эту длинную комнату с высокими французскими окнами, выходившими на лужайку в южной стороне дома. Напротив окон находился большой камин с поленницей заготовленных на случай холодов дров. Вокруг камина были гостеприимно расставлены кушетки и кресла. На стенах висели старые картины с сельскими видами, написанные маслом. Среди них помещалось совершенно неподходящее по стилю произведение: фотопортрет пожилого мужчины. Кэти предположила, что работа довольно старая, поскольку, во-первых, снимок был черно-белый, а во-вторых, запечатлевал человека, походившего на патриарха девятнадцатого столетия. С седыми усами и бородой, он смотрел в объектив камеры сквозь стекла старомодного пенсне. Однако чуть позже Кэти обнаружила внизу штамп лиссабонской студии художественной фотографии и дату – 1987 год.

Алкогольные напитки, о которых упоминал Старлинг, помещались в шкафу-баре. В противоположном конце комнаты стояли телевизор и письменный стол. В тумбочке под телевизором Кэти обнаружила две видеокассеты с записями старых мультфильмов Уолта Диснея. Возможно, это реликты, оставшиеся с прошлого Рождества, подумала она. Вряд ли Ева остановила бы свой выбор на мультфильмах. Осмотревшись, Кэти не увидела в этой комнате ничего указывающего на выбор Евы, – за исключением висевшей на стене фотографии старика, предположительно ее папаши.

Кэти открыла балконную дверь и вышла на террасу из теплого йоркширского камня. Справа, за лужайкой, она увидела угол искрящегося на солнце голубого бассейна, частично скрытого от взглядов живой изгородью из ивовых деревьев, а за бассейном – теннисный корт. Все это имело ухоженный вид: лужайка и живая изгородь были аккуратно подстрижены, сорняки выполоты. Далее располагался искусственный пруд с украшенной орнаментом облицовкой и огороженный кустарником розовый сад.

Когда она вернулась в гостиную, часы пробили семь. Хотя сумерки только еще начинали сгущаться, тени, отбрасываемые на лужайку окружавшими дом деревьями, удлинились и в гостиной стало темно и мрачно. Кэти прошла из гостиной в холл и увидела за лестницей коридор, заканчивавшийся дверью. Дверь приоткрылась; струившийся из нее свет падал на оклеенные бумажными обоями стены. Кэти неслышным шагом прошла по коридору к двери, заглянула в щель и увидела Старлинга, сидевшего за покрытым зеленым сукном столом и просматривавшего лежавшие перед ним бумаги. Он с таким вниманием изучал бумажные листы, что его нос находился от них на расстоянии каких-нибудь нескольких дюймов. На листе, который он в данный момент рассматривал, лежало яркое световое пятно от увеличивающего оптического прибора с подсветкой, находившегося у него в руке. Кэти тихонько вошла в комнату и окинула ее взглядом: небольшой кабинет со столом и небольшим камином, рядом с которым помещался обтянутый кожей стул с высокой спинкой, чуть дальше стоял книжный шкаф, а у противоположной стены – заставленный винными бутылками стеллаж.

На Старлинге была белоснежная крахмальная рубашка, и Кэти подумала, что он чем-то напоминает хирурга или дантиста. Но на самом деле внимание хозяина кабинета сосредоточилось на почтовой марке, наклеенной на бумажный лист. Перед ним на столе лежали и другие бумажные листы с марками всех цветов радуги – оранжевыми, зелеными, цвета сепии, голубыми – основательно потускневшими и выцветшими. Помимо этого их объединяло еще одно: все они были выполнены в сходной манере и имели один и тот же дизайн.

Старлинг оторвался от созерцания бумажного листа с маркой в центре и поднял на нее глаза.

– «Шалонские головки», – небрежно сказала Кэти, и тут, к своему ужасу, заметила, что Старлинг плачет и его щеки мокры от слез.

Старлинг некоторое время молча на нее смотрел. При этом его лицо сохраняло бесстрастное выражение. Принимая во внимание слезы, происходящее выглядело довольно абсурдно.