Читать онлайн «Белые раджи». Страница 43

Чарльз раз и навсегда установил нормы одежды, чтобы уже не возвращаться к этому вопросу. Корона некоронованного монарха представляла собой пурпурный шелковый шарф, обвязанный вокруг solar-topee - обязательного головного убора колониалиста в конце XIX века. Бутоньерку старого синего сюртука, чья изнанка бывала порой усеяна звездами цвета яичного желтка (хоть эта последняя деталь раджей и не предусматривалась) украшала единственная уступка легкомыслию - цветок жимолости.

Говорил он мало, в основном отдавая приказы или читая нотации. К женщинам всегда обращался по-французски - никто не мог понять почему. Спал один на маленькой железной кровати, сидел только на жестких сиденьях и, как истый фанатик, даже представить себе не мог, что кто-нибудь поступает иначе. Каждое утро он плыл по реке вершить правосудие, появляясь между дебаркадером и Судом под старым Желтым зонтом из расползающегося шелка: ручку держал уже не палач, а капрал из рейнджеров. Белый раджа посещал бараки, тюрьму, школы, стройплощадки, а затем возвращался в Астану отведать всех административных соусов и потоптаться во всех дипломатических блюдах, никогда ни в чем не ошибаясь. Он надзирал за казначейством, военно-морскими силами и выполнял свою работу, как добросовестный чиновник, которым и был на самом деле.

После обеда он скакал рысью на своем пони или четким шагом совершал трехчасовую прогулку в сопровождении странно на него похожего маленького жесткошерстного фокстерьера Спота. Иногда Белый Раджа не показывался неделями. Он отправлялся в поход: плавал в джунглях по рекам, вел переговоры в ламинах или присутствовал на миролюбивых церемониях, где вожди с лицами цвета коры, в темно-синих хлопчатобумажных тюрбанах, выкрикивали клятвы, а туземцы забивали копьями свиней, поклонялись итифаллическим изваяниям предков и плясали под стук замшевых барабанов.

Крайне трудно было представить его в домашнем халате.

Политика двойной морали гораздо более действенна, если время от времени придавать ей справедливый вид. С тех пор как был выдан патент «Британской компании Северного Борнео», министры ее величества могли бы прослыть паяцами, возражай они против приобретения Барама. Требовалось сделать шаг навстречу, уступку, К счастью, мистер Брук вел опасный образ жизни: на Борнео в любой момент можно получить отравленную стрелу между лопатками и отправиться к праотцам. В январе 1882 года Форин Оффис сообщил Брунею, что Англия снимает свои возражения, касающиеся передачи Барама, а 19 июня следующего года Муним уступил территории Сараваку, у которого тем самым появился Четвертый округ. «Британская компания Северного Борнео» выразила резкий протест, сэр Уильям Худ Тричер даже поговаривал о вымогательстве и пиратстве, но раджа по мере необходимости давал ему отпор. Чарльз получил то, к чему стремился: контроль практически над всем северным побережьем.

Он почти не вспоминал о маленьком поселении Мири, где несколько лет назад были открыты месторождения нефти (об этом даже писала «Саравак Газетт»), но нельзя же думать обо всем сразу... К тому же кошмарная диверсия заставила раджу состредоточить внимание на Кучинге.

На правом берегу, где уже тогда был расположен населенный китайцами район, простирался торговый город. Китайский квартал представлял огромное скопление фрагментарных сооружений - совокупность произвольно соединенных между собой ячеек, некий плавучий, но при этом наземный, укорененный прямо в почве город с бамбуковыми стенами, атаповыми кровлями, деревянными резными балконами, вышитыми фениксами на шторах, лакированными ширмами и соломенными циновками. Посреди занятых ребятней подушек, вечно заваленных едой низких столов, куриных клеток и позолоченных алтарей, откуда свисали шелковые волны и бумажные фонарики, громоздились кипы материи, мешки с пряностями, ящики с чаем, сундуки с сандалом, связки чеснока, корзины с сушеными фруктами.

В ночь на 20 января 1884 года из-за опрокинутой опиумной лампы вмиг загорелся дом на углу Чайна-стрит и Карпентер-стрит, где сейчас находится бакалея с буфетом. Немедля загудели гонги, но еще до прибытия доставленного полицией насоса полыхал уже весь квартал от Рок-роуд до Бишопсгейт-стрит. То был Великий кучингский пожар: перекидываясь через узкие базарные улочки, красный дракон пожирал все на своем пути. Будто бомбы, взрывались ящики с перцем. Цыплята перелетали с одного двора на другой, превращаясь в живые факелы. В русла улиц хлынула орущая толпа. Огонь бушевал почти пять часов и даже угрожал расположенному у реки главному базару, но вдруг резко переменился ветер. Многие потом рассказывали, что видели, как огню приказал угаснуть бог Куэк Сенг Онг в облике ребенка - в красном чепчике и с Тигровым знаменем. С неба действительно обрушился сильный ливень, но к шести утра на месте двухсот некогда обитаемых, а ныне уничтоженных пожаром прилавков и магазинов остался лишь холм мокрой золы. Полным ходом шло разграбление. Ростовщики спешили погрузить свои сундуки и не истребленное огнем добро на направлявшиеся в Сингапур суда, а там - поминай, как звали. Нескольких все же сцапала полиция раджи. Как всегда и везде в подобных случаях, совершались тайные подлости и неведомые подвиги.

Кошка жестоко пострадала. Нужно было восстанавливать город, и раджа отдал приказ, сохранившийся как в летописях градостроительства, так и в анналах синтаксиса: отныне все деревянные дома должны стать кирпичными! Прежде всего, заменили атап крышами из белиана - непортящейся и трудно воспламеняемой сверхпрочной древесины. Белый раджа провел важные работы по осушению и налаживанию путей сообщения. Для расширения торговых улиц он приказал построить вдоль лавок пятифутовый проход - остатки этого старого каки лима еще сохранились в центре. Не прошло и года после бедствия, а на новой Онг-Эве-Хай-стрит уже стояли больше сорока торговых домов. Тем не менее, реконструкция растянулась на несколько лет, ведь спрос на кирпич значительно превосходил его производство. Глину тогда привозили из Танах-Лутеха, но жители Кучинга иногда предпочитали извлекать белую гончарную из старых фундаментов на Вайянг-стрит и, смешивая с известью, лепить из нее кирпичи.

Кучинг уже становился настоящим городом, построенным по образцу нормандской ратуши, подсмотренной на присланной Лекоку почтовой открытке, - с резиденциями и парками, школами и музеем, с Большой мечетью (не считая маленькой индийской, спрятанной в глубине голубого лабиринта), Судом и резиденцией епископа со стрельчатыми аркадами и красными верандами. То было весьма оживленное поселение с центральным рынком, для которого Чарльз сам выбрал мраморные прилавки, судостроительными верфями, пляшущими на своих отражениях сампангами и розово-зелеными храмами, где в облицованных камнями бассейнах плавали черепахи, а под фризами из искусственного мрамора с мчащимися по ним тиграми и божествами играли в мяч каменные львы. Там был даже свой отель «Герб Раджи» - с четырьмя номерами, бильярдной и залом, где за дешевым джином могли собираться офицеры-холостяки. Кучинг... Пожалуй, не самый красивый город, даже несмотря на тенистые проспекты и классицистическую колоннаду Почтамта, однако полный жизни и, несомненно, оригинальный, он навсегда сохранил двойную печать Чарльза Брука и Китая-Батюшки.

— Если его отец - не архиепископ Кентерберийский, тогда им должен быть Джек-Потрошитель.

— По слухам, это Макота, - поправил педантичный Чарльз.

— В любом случае, брунейский палач наверняка уже готовит свои праздничные чашки, - возразил новый секретарь раджи Харви. У этого высокого насмешливого типа носки всегда опускались на полотняные ботинки табачного цвета бесформенным каскадом.

Сидя за псевдотюдоровским письменным столом и наполовину прикрывая желтым пушком на голове вырезанный на спинке большого готического стула герб, раджа внимательно рассматривал носки Харви. Он решил, что они, вероятно, куплены по сходной цене, возможно даже, по случаю (так сказать, «с ног»), и уважение Чарльза к этому человеку значительно возросло. Главное - уметь воспользоваться случаем. Разве не он первым приобретал уцененные Брунеем товары?,. Пару лет назад, пока Чарльз находился в Великобритании, несколько его подданных были злодейски убиты в трусанском бассейне подвластными Брунею мурутами. Стремясь избежать опасных осложнений, законный наследник Хашима Джелала предложил уступить за скромное вознаграждение весь район. Чарльз поспешил согласиться и заграбастал вдобавок лимбангский округ. Хотя законность его прав страстно оспаривала клика пенгиранов, впоследствии Хашим Джелал взошел на трон. Мятежи вспыхивали в лимбангском округе, словно петарды, и Чарльз решил вернуть его владельцам. Но уцененный товар возвращению или обмену не подлежит, да и, в любом случае, раджа вынужден был признать, что поспешно спускаемые по дешевке подержанные вещи почти всегда обладают каким-нибудь серьезным изъяном, как, например, носки мистера Харви. Тогда Чарльз попытался сбыть Лимбанг Великобритании, но она отказалась. С тех пор положение существенно изменилось, и, видя, что район (который еще можно усмирить, почему нет?) является прочным шарниром в сочленении раджа, Чарльз порадовался, что все же его сохранил.