Читать онлайн «Путешествия в некоторые отдаленные страны Лемюэля Гулливера сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей». Страница 61

…Последние годы жизни прошли у Свифта в беспрерывной борьбе с тяжелым и мучительным недугом. Участились головокружения и головные боли, мучившие его еще с юных лет. Под конец жизни он сделался особенно угрюмым и замкнутым, проводил свои дни в полном одиночестве, не допуская к себе даже самых близких людей. Он стал рассеян и забывчив. Его память ослабела настолько, что он даже не мог читать. Однажды во время прогулки, глядя на вершину засыхающего вяза, Свифт сказал своему спутнику: «Так же вот и я начну умирать — с головы».

Свифт скончался в 1745 году, в семидесятивосьмилетнем возрасте. Согласно оставленному им завещанию, он был похоронен в Дублинском соборе. На его надгробной плите была выгравирована им самим составленная надпись: «Здесь покоится тело Джонатана Свифта, декана этой кафедральной церкви, и суровое негодование уже не раздирает здесь его сердце. Пройди, путник, и подражай, если можешь, ревностному поборнику могущественной свободы».

Джонатан Свифт отличался необыкновенной скрытностью. Даже лучших друзей он не посвящал в тайны своей душевной жизни и творчества. В его биографии до сих пор много загадочного и неясного.

Особой таинственностью он окружил создание главного труда своей жизни — романа, над которым работал более шести лет — «Путешествия в некоторые отдаленные страны света Лемюэля Гулливера, сначала хирурга, а потом капитана нескольких кораблей». Как и все другие произведения Свифта, эта книга вышла анонимно. Даже издатель, получивший в 1726 году от «неизвестного лица» рукопись романа, не знал, кто его автор.

«Гулливер» увлек читателей прежде всего своим необычайным сюжетом, удивительно точными, продуманными описаниями впечатлений героя от его пребывания у лилипутов и великанов, лапутян и гуигнгнмов. Многие воспринимали «Гулливера» как забавную, смешную сказку и не догадывались о том, что в этой фантастической истории содержится глубочайший смысл, скрыта беспощадная сатира на английские порядки, законы, нравы и политику.

Созданные Свифтом уже на склоне лет, «Путешествия Гулливера» явились плодом долголетних раздумий писателя над современной ему жизнью.

Причудливая фантастика начинается с первых же страниц романа, когда Гулливер после кораблекрушения попадает в плен к шестидюймовым человечкам.

О заведомо неправдоподобных вещах Свифт повествует таким невозмутимо-спокойным, правдивым тоном, как будто речь идет о самых обыкновенных явлениях, на каждом шагу встречающихся в жизни. При этом рассказы Гулливера кажутся настолько обоснованными и убедительными, что мы невольно начинаем видеть перед собой этих маленьких человечков и всю окружающую их обстановку столь же отчетливо, как и сам Гулливер.

Иллюзия достоверности достигается точнейшим соблюдением пропорций и размеров, тщательными арифметическими подсчетами и обильными фактическими сведениями. Так, например, в описании Лилипутии Свифт исходит из предпосылки, что рост лилипутов в двенадцать раз меньше роста Гулливера, а потому меры поверхностей у них примерно в 150 раз (12x12), а объема — приблизительно в 1700 раз (12x12x12) меньше наших. Отсюда — много забавных эпизодов и недоразумений. Автор подробно рассказывает, какого неимоверного труда стоило лилипутским портным изготовить для Гулливера новый костюм, сколько материи на него пошло, как дорого обходилось его содержание, если одним его обедом могли насытиться почти 2000 лилипутов, как трудно было найти для него подходящее жилище и т. д.

В то же время каждая черточка и каждый штрих в «Путешествиях Гулливера» содержат всевозможные иносказания и намеки, заставляющие находить много общего между сказочной Лилипутией и Англией времен Свифта. Общественные события и человеческие взаимоотношения, которые в действительности казались людям значительными и даже грандиозными, неожиданно предстают уменьшенными до микроскопических размеров и благодаря этому становятся ничтожными и смешными.

Гулливер замечает, что у лилипутов существуют почти такие же обычаи и нравы, как и на его родине. Эти жалкие пигмеи, оказывается, страдают манией величия, тщеславием и себялюбием, больше всего ценят богатство, чины и знаки отличия, считают своего крохотного короля самым могущественным монархом в мире, ссорятся, сплетничают, интригуют, ведут междоусобные войны.

Сходство распространяется и дальше. Враждующие политические партии лилипутов — высококаблучников и низкокаблучников — разительно напоминают английских тори и вигов, а секты остроконечников и тупоконечников, не могущих прийти к окончательному решению, с какого конца следует разбивать яйца, дают сатирическое изображение религиозных споров того времени. Враждебное государство Блефуску, отделенное от Лилипутии узким проливом, — это, конечно, Франция, с которой Англия вела длительную войну. Министр финансов у лилипутов Флимнап, умеющий искуснее других придворных плясать на натянутом канате и прыгать через палку, подставленную ему императором, многими чертами походит на английского премьер-министра Уолполя, а лилипутский монарх — скупой, подозрительный и трусливый — имеет несомненное сходство с королем Георгом I.

Из этих примеров ясно, что любой эпизод «Путешествий Гулливера» содержит намеки на современные Свифту общественные отношения и политическую жизнь.

Во второй части романа, где описываются приключения Гулливера в стране великанов, Свифт обличает уже не отдельные недостатки политической и общественной жизни Англии и не отдельных правителей, а всю систему управления и государственного устройства в целом. Гулливер, сам превратившись теперь в жалкого лилипута, терпит в этом гигантском мире множество неприятностей и злоключений.

Центральное место во второй части «Путешествий» занимает беседа Гулливера с королем великанов, которому Гулливер подробно рассказывает об английских законах и обычаях. Королю великанов человеческая жизнь кажется такой же жалкой, какой Гулливеру казалась жизнь лилипутов.

Устами этого разумного, просвещенного монарха Свифт обличает продажность и своекорыстие государственных и политических деятелей; английские избирательные законы, оставляющие широкий простор для подкупа избирателей и всяческих злоупотреблений; порочное, по его мнению, устройство английского парламента, при котором члены верхней палаты пополняются не путем свободного избрания, а в порядке наследования; судебную волокиту и крючкотворство; кровопролитные войны, ложащиеся тяжелым бременем на страну; методы воспитания и обучения молодежи, всемерно способствующие развитию эгоистических наклонностей и дурных нравов, и т. д.

Те же самые мысли, в еще более резкой форме, мы находим и в третьей части романа, где описываются путешествия Гулливера в различные вымышленные страны: Лапуту, Бальнибарби, Лаггнегг, Глаббдобдриб, а также в Японию. Находясь в Бальнибарби, Гулливер встречается с местными философами, которые мечтают об общественных преобразованиях согласно законам справедливости и разума. «Эти несчастные, — сообщает Гулливер, — изыскивали способы убедить монархов выбирать фаворитов среди умных, способных и добродетельных людей, научить министров заботиться об общем благе, награждать только тех, кто оказал обществу выдающиеся услуги; внушить монархам, что их подлинные интересы совпадают с интересами народа и поручать должности следует достойным лицам».

Иронически перечисляя несбыточные планы этих мечтателей, Свифт высказывает между строк свои собственные положительные взгляды на устройство человеческой жизни и государства. Он хочет, чтобы граждане принуждались к исполнению обязанностей перед обществом не страхом и насилием, а чувством высокой сознательности и ответственности по отношению к своим ближним.

Он мечтает о том, чтобы достоинства человека измерялись не его богатствами и титулами, а его умом и душевными качествами, той реальной пользой, какую он приносит людям своей деятельностью.

Изобличая на протяжении всей книги различные проявления деспотизма и насилия, Свифт с восхищением отзывается о героях республиканского Рима, тени которых поочередно проходят перед Гулливером. «Больше всего я наслаждался лицезрением людей, истреблявших тиранов и узурпаторов и восстанавливавших свободу и попранные права угнетенных народов». Трудовой народ — люди, создающие новые материальные ценности и жизненные блага, заслуживают, по мнению Свифта, глубочайшего уважения: «Всякий, кто вместо одного колоса или одного стебля травы сумеет вырастить на том же поле два, окажет человечеству и своей родине большую услугу, чем все политики, взятые вместе».

Однако, несмотря на то что Свифт стоял выше и видел дальше своих современников, он не мог дать определенного ответа, как уничтожить царящее в мире зло и улучшить общественные нравы. В этом состояла его трагедия и этим объясняется, почему его сатира становится порою такой жестокой и мрачной.