Читать онлайн «Ярмарка тщеславия». Страница 3

Стремясь поднять бытописание до уровня истории нравов, Теккерей брал за образец романы Фильдинга и Смоллета. Среди современных ему романов он особенно ценил «Пиквикский клуб» Диккенса. Вместе с тем он считал, что история нравов, отраженная в романе, отличается от исторических трудов в одном, очень существенном, отношении: историк регистрирует факты в хронологической последовательности и говорит преимущественно о правителях, монархах, государственных деятелях и полководцах, тогда как романист повествует о частной жизни обыкновенных смертных, что позволяет ему отмечать, насколько в их поступках сказывается влияние общества, и тем самым привлекать внимание читателя к моральным проблемам.

Конечно, разные люди испытывают это влияние с неодинаковой силой, и в их поведении оно проявляется различно. Многие члены общества, где царит снобизм, сохраняют в романе Теккерея проблески человеческих чувств и даже добродетелей. Других персонажей автор иногда наделяет свойствами, которые отчасти смягчают их отрицательные черты: в одних случаях — недостатком образования или просто ума, в других — болезнями или старческой немощью. Поэтому у Теккерея даже отъявленные негодяи никогда не превращаются в могущественных злодеев. Сильный, деятельный характер легко привлекает симпатии читателя, который, любуясь его умом, смелостью и предприимчивостью, прощает его злодеяния. Так часто и бывало с героями популярных в то время романов о ворах и разбойниках, которые Теккерей недолюбливал. Ему были ненавистны все, кто силой навязывал людям свою волю и попирал их права и достоинство, будь то владыка целого континента, как Наполеон I, или любой мелкотравчатый деспот, тиранящий свою семью. Теккерей был противником любых попыток их героизации и потому так отрицательно относился к обольстительным злодеям приключенческих романов. В его собственных произведениях нет персонажей, написанных одной черной краской, хотя у его знаменитого современника Диккенса подобные персонажи встречались нередко.

В «Ярмарке Тщеславия» самые дурные люди, а также и самые сильные в смысле влияния на судьбы других героев и героинь, это, вероятно, сэр Питт и его сестрица, маркиз Стайн и Осборн-старший. Однако сэр Питт, — фигура, вызывающая отвращение, — не только противен, но подчас и жалок, жалок до смешного со своей косностью, мелочным корыстолюбием, невоспитанностью и непониманием грядущего нового века. А вельможный Стайн выглядит струхнувшим сластолюбивым старикашкой перед разъяренным Родоном Кроули, заставшим его наедине со своей женой, Бекки. В конце романа дыхание Июльской революции во Франции сдувает его, как залежавшийся сор, — он умирает, оказавшись не в силах перенести удар, который она нанесла старому династическому монархизму в Европе.

Питт и Стайн — хищные звери, но из породы, обреченной на вымирание. На смену им идут крупные финансисты и дельцы, подобные Осборну. В их руках — на горе Англии — ее ближайшее будущее. Однако и в душе у истого сноба Осборна тлеет настоящее чувство — любовь к сыну Джорджу. Оно искажено, извращено честолюбием, и все же смерть Джорджа наносит старому Осборну глубокую рану. Он страдает. А если человек способен страдать, следовательно, не все человеческое в нем уничтожено.

У молодых, еще не полностью очерствевших снобов, проблески человечности ярче. Джордж накануне сражения раскаивается в том, что обидел преданную ему Эмилию. Любовь Родона к маленькому сыну, решимость, с которой он рвет с Бекки, говорят о том, что он от природы не дурной малый. И Родон, и Джордж могут даже понравиться читателю, хотя бы потому, что они молоды и еще не искушены жизнью.

Главная героиня Теккерея Ребекка Шарп также способна снискать наши симпатии своим умом, чувством юмора, ловкостью, изворотливостью и проницательностью. Ведь она видит всех насквозь — качество, помогающее автору раскрыть сущность прочих обитателей Ярмарки, хотя ни в коей мере не препятствующее ему безжалостно разоблачать ее собственные козни. Влияние общества снобов в ней заметно, пожалуй, больше, чем в ком-либо другом, так как она не принадлежит к нему по рождению, — ведь Бекки дочь бедного учителя рисования. По ее словам, она могла бы быть добродетельной женщиной, имей она пять тысяч годового дохода. Нужда и жажда такой жизни, при которой она бы блистала, толкнули маленькую гувернантку на хитрости, обман и мошенничество. Живя среди снобов, она ценит то, что ценят они, и добивается положения в свете согласно их правилам. Не обманывая себя, она цинично приемлет окружающий ее мир таким, каков он есть. Она цинична, но не лицемерна. Вероятно, и этим отчасти объясняется единственный добрый поступок, который совершает Бекки, показывая Эмилии адресованное ей, Бекки, любовное письмо Джорджа. В результате кумир Эмилии повержен, и она находит новое счастье в браке с Доббином. Конечно, мотивы этого поступка сложнее. Нельзя вовсе отказать Бекки в желании полночь счастью новой четы. Вместе с тем злюка Бекки рада нанести удар по самым святым чувствам Эмилии. Главное же, Бекки соблазняется возможностью развеять ореол, которым Эмилия окружила Джорджа, и пусть и через много лет после его смерти, но сказать о нем правду.

Даже зачатки правдолюбия, искренних привязанностей или иных добрых чувств существенны в персонажах Теккерея: по сравнению со слабыми отблесками света темное кажется чернее. К тому же чудовищная, ничем не смягченная порочность встречается в жизни не часто. В романе Теккерея наряду с ярко выраженными снобами есть полуснобы и персонажи, лишь слегка затронутые снобизмом. От этого выигрывает правдоподобие, которое представляет собой один из аспектов гуманизма Теккерея: исправить людей можно, лишь веря, что ничто человеческое им не чуждо, — ни дурное, ни хорошее. Их следует пожалеть в их заблуждении, показав им ничтожность их дурных желаний. Поэтому над ними надо посмеяться вместо того, чтобы их бранить. Смех Теккерея иногда жалит, но нередко к нему примешивается ирония и даже скорбь. Ведь многие, подобно Бекки, могли бы быть лучше, если бы не влияние общества с его фальшивой моралью.

Это влияние Теккерей усматривает не только в людях с дурными наклонностями, но и в людях, хороших от природы, например в том же Родоне или в добряках Седли. Лишь немногие персонажи почти вовсе лишены снобизма, например офицерская жена миссис О’Дауд или леди Джейн, впрочем довольно слабо обрисованная в романе. Среди главных действующих лиц Эмилия и Доббин, несомненно, самые добродетельные люди. Однако Теккерей несколько снисходительно жалеет Эмилию и называет ее «глупенькой». В начале книги она — наивная девочка, без памяти влюбленная в своего Джорджа. Дальше — она вдова, возводящая верность покойному супругу в культ, которым гордится, так как он возвышает ее в собственных глазах. Поэтому она становится глуха к чувству и к страданиям своего верного раба Доббина и относится к нему даже несколько жестоко и тиранично. Ведь снобы готовы на все, лишь бы возвеличить себя, и притесняют тех, кто слабее их и над кем можно властвовать. Другими словами, и милая Эмилия в известной мере не остается чуждой снобизму.

Скромный, самоотверженный и мужественный Доббин, без сомнения, самый положительный образ в романе и легко мог быть сочтен его героем, если бы автор не поместил на титульном листе подзаголовок — «роман без героя». Это авторское указание не только обозначило отсутствие в романе центрального персонажа, но позволяло думать, что Теккерей отказывает Доббину в героической роли. О героях и героическом во времена Теккерея шли большие споры. Хотя эта эпоха получила в Англии наименование «негероического века», проблема героического постоянно обсуждалась в эти годы и публицистами, и критиками, и философами. Тогда и позднее многие считали, что в середине XIX века технический прогресс, накопление баснословных капиталов и битвы на полях конкуренции занимают умы больше, чем ратные подвиги, а потому и прежнее понятие героического изжило себя. Однако культ героя возрождал Карлейль и сторонники «Молодой Англии». Торийская пресса пропагандировала идею, согласно которой герой должен объединить вокруг себя все сословия и таким образом положить предел социальным разногласиям. К этой точке зрения отчасти примкнули даже некоторые, и притом ярые, либералы; и Маколей говорил, что «подавить грабительские инстинкты демократии» способен только новый Цезарь или Наполеон, то есть герой, превратившийся в деспота. Были и противоположные мнения. Так, философ Джон Стюарт Милль полагал, что сильные личности уходят в прошлое и, по сути дела, больше не нужны. «Что нам даст, — говорил он, — один человек со сверхъестественными способностями и целая нация пассивных людей?» По мнению Милля, благополучие Англии зависит впредь от множества людей, из которых каждый вправе думать и поступать так, как он считает нужным. А это означало, что человек даже самой скромной участи может проявлять благородство и мужество. При этом деятельность его должна направляться этическими соображениями и на благо большинства.