Читать онлайн «Посмертные записки Пикквикского клуба». Страница 43

— Чего вы смотрите, господа? — вопиял мистер Пикквик. — Оттащите этого сорванца: он с ума сошел.

— Что все это значит? — спросили в один голос ошеломленные пикквикисты.

— Право, я сам не знаю, — отвечал застенчиво мистер Пикквик. — Оттащите прежде всего мальчишку…

Здесь мистер Винкель схватил за вихор нежного сынка интересной леди и, сопровождаемый пронзительным визгом, потащил его на противоположный конец кабинета.

— Теперь, господа, — сказал мистер Пикквик, — помогите мне снести вниз эту женщину.

— Ох! Ох! — простонала миссис Бардль. — Что это со мною?

— Позвольте, сударыня, снести вас в вашу спальню, — сказал любезный мистер Топман.

— Покорно благодарю вас, сэр, благодарю.

И вслед за тем интересная вдова, сопровождаемая своим любезным сыном, была отведена в свои покои.

— Не могу понять, господа, — начал мистер Пикквик, когда приятели сгруппировались вокруг него, — право, не могу понять, что сделалось с моей хозяйкой. Лишь только я сообщил ей о своем намерении нанять слугу, она вдруг ни с того ни с сего бросилась мне на шею и принялась визжать, как исступленная ведьма. Странный случай, господа!

— Странный, — повторили друзья.

— Поставить меня в такое неприятное положение!

— Очень странно!

Приятели покачали головами, перекашлянулись и перемигнулись весьма многозначительными взорами друг на друга.

Эти жесты и эти взгляды отнюдь не ускользнули от внимания проницательного президента. Он заметил недоверчивость своих друзей и понял, что они подозревали его в любовных шашнях.

— В коридоре стоит какой-то человек, — сказал мистер Топман.

— Это, вероятно, тот самый слуга, о котором я говорил вам, — сказал мистер Пикквик. — Сегодня утром я посылал за ним хозяйского сына. Позовите его, Снодграс.

Мистер Снодграс вышел в коридор, и через минуту вместе с ним явился в комнату мистер Самуэль Уэллер.

— Здравствуйте… Надеюсь, вы не забыли меня? — спросил мистер Пикквик.

— Как можно забыть вас! — отвечал Сэм, плутовски прищуривая левый глаз. — Я пособил вам изловить этого каналью… распребестия, сэр, провал его возьми! В одно ухо влезет, в другое вылезет, как говаривала моя тетка, когда сверчок забился в ее ухо.

— Очень хорошо, только теперь не в этом дело, — поспешно перебил мистер Пикквик. — Мне надобно кой о чем переговорить с вами. Садитесь.

— Покорнейше благодарю.

И мистер Самуэль Уэллер сел, озаботившись предварительно положить за дверями перед лестницей свою старую белую шляпу.

— Шляпенка немудреная, сэр, — сказал он, вынимая платок из кармана, — но для носки, я вам скажу, материал чудодейственный, лучше всякой черепицы, что идет на дырявую крышу. Поля, правда, в ней исчезли, то есть сгинули, сэр; но это ничего, или даже, это очень хорошо, потому, во-первых, что без полей она гораздо лучше, и потому, во-вторых, что ветерок свободнее продувает через дырья. Я прозвал ее летучим вентилятором, сэр.

Высказав эту сентенцию, мистер Уэллер улыбнулся приятнейшим образом, взглянув на всех пикквикистов.

— Стало быть, можно теперь повести речь насчет того дела, для которого я пригласил вас, — сказал мистер Пикквик веселым тоном.

— Ведите, сэр, готов слушать вас, сэр, как говорил один ученик своему учителю, когда тот съездил его линейкой по голове.

— Надобно прежде всего узнать, мой милый, довольны ли вы настоящим местом?

— Задача мудреная, сэр. Я буду отвечать вам откровенно, если вы потрудитесь наперед доложить, имеется ли у вас для меня в виду примером будучи сказать, какое-нибудь лучшее место?

Луч краткого благоволения заиграл на умилительной физиономии мистера Пикквика, когда он произнес свой ответ:

— Я почти решился взять вас к себе.

— Право?

— Да.

— Жалованье?

— Двенадцать фунтов в год.

— Платье?

— Две фрачных пары.

— Работа?

— Ходить за мною дома и путешествовать вместе со мною и этими джентльменами.

— Идет!

— Стало быть, вы соглашаетесь?

— Идти в услужение к старому холостяку? Соглашаюсь, сэр, если только платье придется под стать к моему летучему вентилятору.

— Я вам подарю новую шляпу.

— В таком случае вентилятор пригодится на растопку камина.

— Можете вы представить рекомендацию?

— Спросите обо мне содержательницу гостиницы «Белого оленя».

— Можете прийти сегодня вечером?

— Я готов надеть ваше платье сию же минуту, если угодно вашей милости, — проговорил Самуэль решительным тоном.

— Приходите в восемь часов. Если рекомендация окажется удовлетворительной, платье будет готово.

За исключением одной весьма простительной шалости, в которой принимала некоторое участие смазливая горничная «Белого оленя», поведение мистера Уэллера оказалось чистым, как хрусталь, и мистер Пикквик в тот же день взял его к себе. Привыкнув к обыкновенной быстроте и решительности во всех делах общественной и частной жизни, великий человек повел своего нового слугу на одно из тех благодетельных торжищ, которые принимают на себя обязанность снабжать джентльменов готовыми платьями всех возможных цветов и фасонов, и прежде чем кончился этот вечер, мистер Самуэль Уэллер облачился в серый фрак со светлыми пуговицами, надел черную шляпу с кокардой, пестрый жилет, синие брюки, легкие штиблеты, и запасся прочими необходимыми статьями туалета. Само собою разумеется, что на пуговицах были вырезаны эмблематические буквы: П. К.

Поутру на другой день пикквикисты с новым слугой катились в дилижансе по большой дороге в Итансвилль.

— Черт меня возьми, если я понимаю, в чем моя новая должность, — бормотал Самуэль, сидя на козлах вместе с кучером дилижанса, — камердинер я, конюх, лакей, дворецкий, доезжачий или, быть может, все это вместе, то, что называется, картофельный кисель, приправленный чесноком, медом и сметаной. Какая мне нужда? Спи, голубчик, ешь, веселись, смотри в оба, и… и многая лета тебе, мистер Пикквик!

Мы должны, однако ж, признаться откровенно, что вплоть до погружения наших мыслей в деловые бумаги Пикквикского клуба нам никогда не приходилось встречать имя Итансвилля, и даже после, несмотря ни на какие исследования, мы никак не могли подтвердить очевидными доказательствами действительное существование этого города на земном шаре. Благоговея перед каждым замечанием мистера Пикквика, историческим или статистическим, и вместе с тем нисколько не надеясь на свою память, мы справлялись со всеми возможными авторитетами насчет этого предмета, перелистывали все древние и новые географии, рылись в географических словарях, пересмотрели все европейские карты, изданные учеными обществами и, к несчастью, нигде не встретили ничего похожего на Итансвилль. Остается, стало быть, допустить единственное предположение, что мистер Пикквик, руководимый свойственным ему чувством деликатности, отстраняющей всякую личную обиду или колкий намек на кого бы то ни было, с намерением выставил в своих записках вымышленное название вместо действительного имени того места, которое было театром его наблюдений. К этому предположению, между прочим, привело нас одно маленькое обстоятельство, ничтожное с первого взгляда, но чрезвычайно важное с историческо-критической точки зрения. Описав контору дилижансов, откуда выехали наши путешественники, мистер Пикквик сделал вступление к подробной характеристике трактиров и гостиниц, где они переменяли лошадей; но самая характеристика тщательно зачеркнута у него толстым слоем чернил, так что при всех усилиях мы не могли разобрать ни одного слова: ясно, стало быть, что ученый муж с намерением озаботился скрыть от читателя самое направление своего путешествия, и критика никакими судьбами не может определить с точностью, в какую сторону и по какой дороге пикквикисты отправились из Лондона. Таким образом, отказываясь, к удовольствию читателя, от всяких бесполезных догадок, мы прямо перейдем к последовательному изложению фактов, описанных ученых мужем в хронологическом порядке.

Открывается прежде всего, что жители города Итансвилля, точь-в-точь как и во всех других небольших английских городках, считали себя народом чрезвычайно важным в экономическом и гражданском смысле. Они резко разделялись между собою на две половины, или партии — на «Синих» и «Желтых». Каждый горожанин, сознавая свою собственную силу и важность своей индивидуальной личности, считал непременным долгом принадлежать сердцем и душой к которой-нибудь из этих двух партий. При таком порядке вещей, у них, в некотором роде, все шло вверх дном, и, несмотря на кипучую деятельность, никто ни в чем не успевал. «Синие» не пропускали благоприятного случая поперечить «Желтым»; «Желтые» пользовались всяким удобным случаем поперечить «Синим», и отсюда выходило естественное следствие: где бы «Синие» и «Желтые» ни встретились между собой — на публичном митинге или в ратуше — между ними поднимались бесконечные споры, сопровождаемые иной раз крупной бранью. Нет надобности распространяться, что при таком отношении партий всякий вопрос в городе Итансвилле становился предметом самых противоположных рассуждений. Если «Желтые» предлагали, например, перенести на другое место торговый рынок, «Синие» собирали митинг, на котором постановляли, что затея «Желтых» — бесполезная прихоть сумасбродов в ущерб городской казны; если «Синие» предлагали украсить фонтаном городскую площадь, «Желтые» восставали против них с отчаянным упорством, доказывая вредоносное влияние фонтанов на нервы животных и людей. Были в Итансвилле магазины «Синие» и магазины «Желтые», трактиры «Желтые» и трактиры «Синие», и даже самые места в театре украшались названием «Желтых» и «Синих».