Читать онлайн «Кавказ». Страница 64

Третья жена Шамиля Аминета; ей двадцать пять лет; она бездетна. Это вменяли в вину бедной женщине, более красивой и более молодой, чем две другие; она сделалась объектом их ревности — особенно со стороны Зайде, которая беспрерывно упрекала ее в бесплодии, из злости приписывая его недостатку ее любви к Шамилю.

У нее круглое лицо, большой рот, украшенный настоящими перлами, ямочки на щеках и подбородке типа тех, которые поэт восемнадцатого столетия не преминул бы сравнить с «гнездами любви», — все это придает ее вздернутому носику еще более лукавое выражение.

Родом она татарка и похищена в пятилетнем возрасте; мать, не имея возможности выкупить ее, просила дозволения разделить неволю своего ребенка; эта милость ей была оказана.

Гарем имама включает в себя, помимо указанных жен, старуху по имени Бакко, бабушку Джемал-Эддина, которого Шамиль потерял ныне во второй раз, и мать Патимат. Она имеет отдельное помещение, отдельный стол и хозяйство, между тем как другие женщины едят вместе.

Три супруги Шамиля не только не имеют никакого отличия между собой, но ничем даже не отличаются от жен наибов. Лишь им одним позволено тревожить Шамиля, когда он на молитве или на совете со своими мюридами.

Последние приходят со всех концов Кавказа на совещание с имамом, гостят у него, сколько им заблагорассудится, но он не разделяет с ними трапезы.

Само собой разумеется, что гость, кто бы он ни был, не осмелится переступить порог гарема.

Любовь трех жен — это название на Востоке более подходяще, чем название супруги, — к своему господину простирается до крайности, хотя она обнаруживается сообразно различным характерам.

Зайде ревнива, как европейка, никогда не могла привыкнуть к разделению любви, она ненавидит двух своих подруг и сделала бы их несчастными, если бы любовь или, правильнее, правосудие имама не оберегало их.

Что касается Шуанеты, то ее любовь и есть истинная любовь и доходит до беспредельной преданности: когда Шамиль входит, ее глаза воспламеняются; когда он говорит, ее сердце кажется повисшим на его устах; когда она произносит его имя, ее лицо сияет.

Шамиль старше Аминеты лет на тридцать пять, и эта значительная возрастная разница между ними заставила Шамиля любить Аминету не как жену, а как свою дочь: в основном, к ней из-за ее молодости и красоты ревновала Зайде, беспрестанно угрожавшая ей заставить имама развестись с ней из-за бесплодия. Аминета смеялась над этой угрозой, но тем не менее она исполнилась; строгий имам, хотя крайне было больно его сердцу, тревожился, чтобы его любовь к бесплодной женщине не была сочтена за распутство, и несколько месяцев тому назад удалил ее от себя.

Шамиль в точности следовал правилу Магомета, который повелевает всякому доброму мусульманину посещать свою жену по крайней мере раз в неделю. Этот визит обычно происходит вечером. Шамиль дает знать Зайде или Шуанете либо Аминете, что придет в такой-то вечер. Людовик XIV, менее нескромный, довольствовался тем, что втыкал булавку в бархатную, шитую золотом подушечку, которую клали для этого на ночном столике дамы. Следующие за визитом день и ночь Шамиль проводит в молитвах.

Аминета, взятая пяти лет, как мы уже сказали, воспитывалась с детьми Шамиля; разлучившись на восьмом году с Джемал-Эдди-ном, с которым она была в большой дружбе, она подружилась со своим ровесником Хаджи-Магометом. Хаджи-Магомет женился два года тому назад на прелестной девушке, которую он обожает: это дочь Даниэль-бека — племянника его мы встретим в Нухе.

Благородное происхождение заметно в манерах, в походке и даже голосе Карнауты; она любит роскошь, и это вызывает большие упреки со стороны Шамиля, который, то смеясь, то сердясь каждый раз, как только она приходит к нему, бросает в огонь некоторые из ее нарядов.

Когда Хаджи-Магомет приезжает в Веден он живет и спит в комнате отца, а Карнаута переходит к Зайде или к Шуанете; все это время Шамиль не посещает своих жен, не видится со своей и Хаджи-Магомет; это взаимно принимаемая жертва отеческой стыдливости и сыновьего почтения.

Хаджи-Магомет слывет за самого красивого и искусного наездника на всем Кавказе. Может быть, не уступает даже и Шамилю, слава которого в этом отношении неоспорима. Уверяют, что ничего не может быть красивее (я уже упоминал об этом), чем Шамиль, когда он отправляется в поход.

Аул окружен тремя оградами; каждая из них образует оборонительную линию, имеющую только одни ворота, через которые невозможно проехать всаднику с поднятой головой. Шамиль проезжает через эти ограды галопом, мгновенно наклоняясь перед каждыми воротами, далее он тотчас же выпрямляется, чтобы нагибаться при новом препятствии, и наоборот. Таким образом в одну минуту он оказывается вне Ведена.

Во время приезда Хаджи-Магомета в гости к отцу, для оказания ему чести, созываются все всадники Ведена. Обычно сбор происходит на ближайшей к аулу поляне. Там все упражнения, какие только могла изобрести восточная фантазия, упражнения красивые, ловкие и трудные, исполняются черкесскими, чеченскими и лезгинскими всадниками с таким искусством и ловкостью, что привели бы в изумление и возбудили бы зависть самых искусных наездников наших цирков. Эти праздники продолжаются 2–3 дня; лучшее ружье, дорогая лошадь или богатое седло являются призами для отличившихся в трудных походах. Все призы доставались бы Хаджи-Магомету, если бы он по своей щедрости не предоставлял их сотоварищам, которых он, однако, превосходит. Несмотря на недостаток денег и редкость боевых припасов порох и пули истребляются на этих праздниках в большом количестве. Впрочем, с некоторого времени Шамиль устроил в горах пороховой завод[198].

Когда одна из девушек, принадлежавших к свите жен Шамиля, выходит замуж, это празднуют не только в гареме, но и в ауле. Вся домашняя женская прислуга получает при этом серьги, коралловые четки или браслеты и полностью платье.

Что касается свадебных церемоний, то вот что рассказал нам бывший пленник, находившийся на одном из таких праздников.

На невесту надевают новые шальвары, рубашку, покрывало и красные сафьяновые сапожки на высоких каблуках. Потом начинается угощение. Невеста не принимает в нем участия, а спрятавшись, сидит за толстым ковром. Она, как и жених, постится три дня.

Угощенье происходит на ковре, раскинутом на полу и заключается в шашлыке — других мясных блюд не бывает, — в плове с кишмишом, меде, лепешках, шербете и чистой воде. Хлеб пшеничный, который часто замешивают на молоке.

Мы уже говорили, что такое шашлык и как приготовляется это блюдо — самое лучшее, какое я только нашел во время моего путешествия и которое заслуживает того, чтобы быть присоединенным к числу блюд, уже известных во Франции. Шашлык будет драгоценным нововведением для охотников.

Вернемся к татарской свадьбе. Кушанье берут и едят пальцами — с выкрашенными хной ногтями. Обычай этот существует как в северных, так и в горных азиатских странах. Впрочем многие женщины с невероятной ловкостью едят рис маленькими палочками наподобие китайских.

Угощение начинается в шесть часов вечера. В десять часов подруги невесты принимают подарки жениха состоящие из кувшина, с которым ходят за водой, медной чашки для черпания воды, шерстяного ковра, заменяющего матрац, из чана для воды, маленького красного сундука горской работы с примитивным изображением цветов; если же этот сундук привезен с макарьевской ярмарки[199], то он бывает из лакированного листа железа, желтого или белого цвета, с жестяными обручами, похожими на серебряные.

Обычно к этому еще добавляют покрывало, зеркало, две или три фаянсовые чашки, фуляр, разные виды шелка для шитья и вышивания. Невеста садится на коня, женщины с фонарями освещают процессию и провожают ее в новое жилище; на пороге ее принимает муж.

Невеста оставляет родительский дом только когда получит приданое, составляющее ее полную собственность. Это приданое, если невеста — девушка, состоит из двадцати пяти рублей; если вдова после первого брака, — из двадцати; а если после второго брака, то из шести рублей. Разумеется, в этом случае нет ничего строго окончательного, и цена зависит от богатства и красоты невесты.

Когда речь идет о вдове, то о приданом обычно торгуются.

Шамиль обожает детей, и во все время пребывания у него в плену княгинь Чавчавадзе и Орбелиани он каждое утро собирал маленьких князей и княжон, целый час забавлялся с ними и никогда не отпускал их от себя без каких-нибудь подарков. В свою очередь дети тоже привыкли к Шамилю и плакали, прощаясь с ним.

О Джемал-Эддине наш офицер не мог сообщить никаких сведений. Джемал-Эддин был в то время пленником русских и потому офицер не видел его. Что же касается нас, то мы, будьте уверены, увидим его, когда станем рассказывать о похищении и пленении грузинских княгинь.