Читать онлайн «Признания авантюриста Феликса Круля». Страница 85

159

Мы остались при своем решении, правда? (франц.)

это дело решенное (франц.)

черт возьми (франц.)

сюртук (англ.)

добрый вечер, мсье (франц.)

Древовидный папоротник – Растение каменноугольного периода. Современные тропические древовидные папоротники, ствол которых достигает 20 метров в высоту, не являются столь древними, как утверждает Кукук. Они впервые появляются не в каменноугольном периоде, относящемся к первичной эре истории земли (палеозою), а лишь в конце вторичной эры (мезозоя) – в меловом периоде.

Морские звезды не являются «потомками» морских лилий: эти два класса иглокожих животных развились в кембрийском периоде (т.е. в начале палеозоя) из общих для них докембрийских, более примитивных предков, очень рано обособились друг от друга и образовали два самостоятельных ствола единого родословного древа. Описанная Кукуком смена стадий развития (прикрепленная личинка и свободно плавающая взрослая форма) характерна не для морских звезд, а для некоторых видов морских лилий: взрослые морские звезды – не плавающие, а медленно ползающие по дну животные.

В лице профессора Антонио Хосе Кукука Томас Манн нарисовал обобщенный образ биолога-идеалиста начала XX века. Трудно сказать, почему автор окрестил его комической фамилией Кукук (что по-немецки значит кукушка). Быть может, он хотел этим подчеркнуть любовь профессора Кукука к разговорам о «недолговечности жизни», к предсказаниям скорых сроков гибели человечества; а ведь известно, что кукушке народ приписывает дар предсказывать, сколько лет кому положено прожить. Это предположение кажется тем более вероятным уже потому, что длительность отдельных геологических эпох и периодов Кукуком повсюду резко преуменьшается по сравнению не только с принятыми в наше время представлениями, но и с представлениями, господствовавшими в конце XIX и начале XX веков. Такое систематическое, а потому, надо думать, неслучайное «сокращение сроков жизни» как бы предназначено для удержания народов от борьбы за новый, справедливый миропорядок, рассчитанный на непрерывную чреду поколений. Впрочем, очень вероятно, что Томасу Манну фамилия Кукук встретилась на обложке книги петербургского немца, врача Мартина Кукука, изданной в Лейпциге (на немецком языке) в 1907 году под претенциозным заглавием «Разрешение проблемы самопроизвольного зарождения жизни». Это предположение (вполне совместимое с ранее высказанным) кажется тем более соблазнительным, что Мартин Кукук, как и Антонио Хосе Кукук, в своих рассуждениях о происхождении жизни исходит из получивших в начале века громкую известность работ немецкого физика Лемана по жидким кристаллам. В биологических и палеонтологических пояснениях, даваемых Антонио Хосе Кукуком герою романа в вагоне и затем в музее, содержится много фактических ошибок, которые нельзя объяснить состоянием научной мысли начала века. Но прежде, чем остановиться на частностях, – несколько слов об эволюционной концепции Кукука. Философствующий биолог развертывает перед своим слушателем картину протекавшей на протяжении истории земли последовательной смены форм жизни, начиная с примитивных одноклеточных организмов и кончая появлением человека. В соответствии с общепринятыми эволюционными представлениями Кукук признает генетическую связь организмов, их происхождение друг от друга в процессе эволюции, все более и более возрастающее усложнение их организации. Однако в своем объяснении эволюционного процесса Кукук явно придерживается идеалистических представлений. Его общая схема эволюции мира сводится к следующему: «Сотворение мира свершилось не один раз, а трижды: возникновение бытия из небытия, пробуждение жизни из бытия и рождение человека». Бытие для Кукука только «эпизод» в бесконечной чреде небытия: «…первое содрогание бытия прорвалось из небытия благодаря некоему „да будет“, уже неизбежно вобравшему в себя „да прейдет“. Точно так же и жизнь возникла из бытия благодаря новому фидеистическому „да будет“ творца, а когда природа в своем развитии дошла до человека, понадобилось еще и третье „да будет“. Кукуку явно не нравится учение о происхождении человека от обезьянообразных предков: „…не надо, – говорит он, – чтобы нас так уж ослепляло сходство его внутренних органов с органами человекоподобных обезьян, из-за этого и так было поднято слишком много шума“. Но в то же время он отнюдь не отрицает генетической связи человека с животным миром, с характерной, однако, оговоркой: „…человек произошел от зверя в той же мере, в какой органическое произошло от неорганического. Тут примешалось что-то еще“ (очевидно, все то же третье „да будет“). Эта общая мистико-идеалистическая концепция мира определяет и ту „теорию“ процесса эволюции органического мира, которую развивает Кукук. Ученый ни звуком не упоминает о теории естественного отбора Дарвина, дающей материалистическое объяснение приспособляемости животных и растений к условиям среды, предпочитая говорить: о „первозданной способности хлорофилла“, о том, что весь мир вымерших организмов можно рассматривать как „предварительные эксперименты для-создания… человека“, о том, что гигантские динозавры юрского периода были „досадливо отвергнуты природой“, о том, что, совершенствуя строение „гигантского муравьеда“ и саблезубого тигра, „природа только подшучивала над обоими и, доведя своих детищ до предела их возможностей, взяла да и покинула их в беде“ и т.п. Такая система воззрений приводит Кукука, в конечном счете, к отрицанию причинного объяснения явлений природы: „Что, собственно, думает природа? Да ровно ничего. И человеку нечего о ней раздумывать, ему остается только дивиться ее деятельному равнодушию…“ Очевидно, что Томас Манн не разделял воззрений Кукука. Он намеренно столкнул своего авантюриста с ученым, подводившим „теоретическую базу“ под воззрения господствующих классов современного буржуазного мира, „живущего под знаком конца“.

И от носорога. – Лошадь не происходит от тапира или носорога. Лошадь, тапир и носорог – рано обособившиеся друг от друга самостоятельные ветви родословного древа непарнокопытных, развившиеся из общих для них доэоценовых предков. Eohippus – не родоначальник тапиров, а древнейшая вымершая форма лошади.

Эоцен действительно относится к «новейшей» эре истории земли (кайнозой); однако от эоцена нас отделяют не «несколько сот тысячелетий», как утверждает Кукук, а по меньшей мере 50—60 миллионов лет.

…его развитие завершилось значительно позднее, вместе с развитием млекопитающих… – Кукук сам говорит, что человек вряд ли существовал в эоцене. В настоящее время считается, что человек выделился из животного мира как самостоятельный вид около миллиона лет назад (не ранее начала четвертичного периода). Между тем млекопитающие впервые появляются около 200 миллионов лет назад.

Органическая жизнь на земле… – Поскольку уже в архейской эре (до протерозоя и палеозоя), несомненно, существовали какие-то примитивные организмы, продолжительность жизни на земле составляет (по современным подсчетам) не 550, а по меньшей мере около 1500 миллионов лет.

…морские водоросли – ничего другого там не встретишь. – Помимо широкого развития водорослей и бактерий, в кембрии констатировано появление первых наземных простейших растений – псилофитов. Что касается животного мира, то в кембрии были представлены не только все типы беспозвоночных, но, по всей вероятности, и первые, наиболее примитивные позвоночные животные. Наземные позвоночные и насекомые появляются в каменноугольном периоде, т.е. не 50, а примерно 250 миллионов лет назад (даже в конце XIX века отдаленность от нас каменноугольного периода исчислялась в 185 миллионов лет). Млекопитающие, как уже было указано, возникают в триасовом периоде мезозоя, а птицы позже – в юрском периоде.

…у него была склонность передвигаться в вертикальном положении. – Описываемый Кукуком бронтозавр или диплодок (крупнейшие позвоночные, когда-либо жившие на земле) в действительности передвигались на четырех ногах. Вертикальный способ передвижения был свойствен большому числу других динозавров, значительно меньшего, однако, размера, чем диплодок и бронтозавр. Среди динозавров были как травоядные, так и хищники, и последние во всяком случае вовсе не отличались «добродушием».