Читать онлайн «Его уже не ждали». Страница 69

— Я сейчас удеру. Стреляйте в меня… Но осторожно…

Стахур рванулся из рук полицейских и, оттолкнув одного из них, побежал. Вслед ему прогремели выстрелы.

Когда началась схватка, Василь Омелько спрятался за высоким могильным камнем. Ему совсем не хотелось угодить в тюрьму. Когда он увидел, что полицейский пустил лошадь на ребенка, страшный гнев охватил этого великана. Рука невольно схватила камень с земли, но кинуть его Василь не решался. Он боязливо озирался. Рабочие бросали камни в полицейских, местами завязывалась рукопашная, и Василь не стерпел. Брошенный им камень угодил офицеру в голову. Тот свалился с лошади, застряв ногою в стремени.

Неподалеку Казимир, бледный и решительный, подхватив вырванный из земли железный крест, налетел на конного полицейского. Зацепив всадника за шею, Казимир стянул его с лошади и начал дубасить, приговаривая:

— Вот тебе! Вот тебе! Кто бьет, тот не шутит! Кто тебя звал сюда? Вон, отсюда, пся крев!

В другом месте рабочие обезоружили жандарма.

— На Стрелецкую площадь! — прозвучал над кладбищем призыв Кузьмы Гая.

На Стрелецкой площади скопилось столько народу, что Ромка с большим трудом продирался сквозь плотную толпу. Он хотел пробраться к холму, где под густыми каштанами стояли Гай, Стахур, Ярослав, Денис, Стефан, Шецкий и другие знакомые и незнакомые ему люди.

— Всем рабочим бросать работу! Шабаш! — призывал Сташек. — Нехай паны сидят без воды, без хлеба!..

— Пешочком пусть походят, жирок пораструсят! — одобрительно поддерживали его в толпе.

Ромка представил себе, как его бывшая хозяйка и Зозуляк сидят голодными, и тоже громко крикнул:

— Так им и надо!

Человек в рабочей куртке и сапогах, стоящий рядом с Гаем, выступил вперед и, подняв вверх обе руки, крикнул:

— Люди, возвращайтесь на работу! Мы обещаем, что мирным путем добьемся от предпринимателей удовлетворения всех ваших требований! Помните, никаких беспорядков, только спокойствие. К этому вас призывает рабочее товарищество «Огниво» и Польская партия социалистов!

— Верно говорит — зачем обострять отношения? Богачам что? Они же не голодают! — говорил маленький юркий человек с черной повязкой на глазу. — А так совсем прогонят с работы, тогда что? А?

С холма, оттолкнув оратора в куртке, Гай громко крикнул:

— Сказал пан: «Кожух дам», да слово его теплое! Не слушайте его, люди! Ничего мы мирным путем не добьемся! Нас стараются обмануть, замазать глаза! Забастовка должна продолжаться, пока предприниматели не согласятся удовлетворить наши требования.

— Верно!

— Будем держаться до конца!

— Всем бросить работу!

— Наместник обещал переговорить с предпринимателями! Подождем!.. — снова выступил человек в куртке.

— Эге! Наместник и предприниматели одним миром мазаны! — крикнул седоусый Сташек. — У наместника на языке мед, а в сердце — яд! Только всеобщая забастовка!

Его призыв подхватило множество голосов.

На площадь прибежали Антек и Давидка, надеясь здесь найти Ромку и Гриця. Только что вместе были на кладбище, куда же они девались?

Мальчики пробирались сюда через базар, мимо столиков с горами зеленых головок капусты, картофеля, пучков укропа, редиски, салата и других овощей, мимо столов зеленщиц с гирляндами старого лука, чеснока, мимо широких плетеных корзин с нежно алеющими клубникой и черешней.

У костела Марин Снежной гомонит птичий базар. Крестьяне продают кур, гусей, индеек, уток, теснящихся в больших деревянных клетках. Торговля идет вяло.

— Грицю! Грицю! — закричал Давидка, увидев приятеля среди продавцов птиц.

Отчаянно орудуя локтями, Гриць довольно быстро пробился к своим друзьям.

— Моего тата жовниры схватили… А рабочие тех вояк камнями закидали… А главного, так его бац! бац! бац! — по морде…

Лицо у Гриця заплаканное, брови насуплены.

— Хлопцы, вы пана Гая не видели? Тато велели мне найти его, сказали…

Гриць не успел закончить. Из-за угла костела Марии Снежной на площадь вырвался эскадрон гонведов. Обнаженные сабли и пики зловеще поблескивали на солнце.

Мальчики вместе с Ярославом побежали к пожарной каланче.

Напуганные всадниками крестьяне и служанки, толпившиеся на птичьем базаре, бросились врассыпную. Опрокидывали клетки, падали и давили друг друга. Послышались стоны, крики, плач. Куры и гуси, высвободившись из клеток, с шумом разлетались по площади.

Гонведы топтали лошадьми женщин, детей, свирепо били саблями рабочих, разгоняли их с площади в боковые улицы.

— Что вы смотрите, люди! Бейте аспидов камнями! — крикнул Сташек, схватившись руками за окровавленную голову. Сзади к нему подскочил гонвед на черной лошади и со всего размаха рубанул саблей по плечу. Сташек вскрикнул, взмахнул руками и упал на мостовую, корчась в судорогах.

На Ярослава и Ромку с гиком неслись два всадника.

— Ромусь, за мной! — крикнул Ярослав, устремляясь к той части площади, где обычно шла торговля голубями. Сейчас там сосредоточились рабочие, отбиваясь камнями от преследователей.

Дорогу преградил гонвед на лошади.

Но Ромка не растерялся. Он знал каждый уголок площади. Схватив Ярослава за руку, мальчик потащил его в проходной двор, и вскоре они очутились на Снежной улице, где каменщики успели расковырять ломом мостовую и начали вооружать людей булыжниками. Здесь, к великой радости Ромки, шныряли его друзья. Ярослав, простившись с хлопцами, исчез среди рабочих.

— Вот если бы водички напиться, — облизывая потрескавшиеся губы, перевел дух Ромка.

— Забежим к нам, — предложил Антек.

И мальчики нырнули в подъезд дома. На третьем этаже в кухне они застали мать Антека. Женщина возилась возле кафельной плиты, где в двух больших баках вываривалось белье.

Не ожидая, пока Антек даст ему кружку, Ромка жадно припал прямо к крану. Антек же прыгнул на подоконник, выглянул на улицу, и в глазах его загорелись злые огоньки. Там, внизу, под градом камней, метались по узкой Снежной улице, как крысы в ловушке, конные полицейские.

— Эх, жаль, каменюки нету, — крикнул Гриць.

Вдруг Антек, спрыгнув с подоконника, подбежал к матери и сказал:

— Мамуся, мы вам сейчас поможем.

Придерживая палкой белье в баке, Антек с Грицем переливали мыльный кипяток в ведро. Давидка поднес ведро Ромке, который стоял на подоконнике и наблюдал за тем, что происходило на улице. Прежде чем мать Антека успела слово вымолвить, Ромка выплеснул кипяток прямо на голову капитану полиции.

— Молодец! Так их, так их, петухов! — кричал кто-то Ромке из противоположного окна.

Капитан, с искаженным от боли и гнева лицом, подтянув поводья испуганной лошади, задрал голову, чтобы увидеть, кто решился на такую дерзость. Увидев на окне мальчишку, он заорал как бесноватый:

— Чего вы смотрите! Схватить негодяя!!

Двое полицейских спешились и бросились к браме, но она была заперта.

— За мной, на крышу! — скомандовал Антек. — Мамуся, замкнитесь. Если будут стучать — не открывайте.

А внизу полицейские выбили дверь и бежали вверх по лестнице. Заметив удирающих на чердак мальчишек, они погнались за ними.

Плохо бы пришлось нашим храбрецам, если бы грузный полицейский, с глазами навыкате, не застрял в слуховом окне.

Давидка, увидев это, весело крикнул:

— Хлопцы, глядите, ошпаренный петух!

Мальчики быстро побежали по крыше и благополучно спустились по узкой пожарной лестнице во двор. Когда на крыше показались полицейские, Антек и его друзья были в полной безопасности. Мальчики улизнули на улицу.

Когда они прибежали на Стрелецкую площадь, гонведов там уже не было. Рабочие на руках уносили раненых.

— Хлопцы, смотрите, что они делают! — удивленно показал Гриць в сторону пожарной службы.

— О, это строят баррикаду! — радостно воскликнул Ромка.

В его памяти промелькнули картинки из книги о маленьком смелом коммунаре Гавроше, книги, недавно подаренной Ромке Иваном Соколом.

Между тем баррикада из деревянных лавок, на которых торговки продавали свой товар, из магазинных вывесок, вывороченных столбов, бочек, ящиков, чугунной ограды быстро росла. На улице, ведущей к площади Рынок, поднималась вторая баррикада. На старых земляных валах до здания пороховницы[65] толпились люди.

Ромка разыскал Ярослава и Гая.

В руках Кузьмы Гая появился красный флаг. Он передал его какому-то рабочему, и тот крепко привязал полотнище к фонарю, торчавшему на гребне баррикады.

Подбежавший к баррикаде Казимир крикнул Гаю:

— Богдан Ясень на Краковской площади! Там тоже строят баррикады!

Казимир вытер пот со лба. Ромка схватил ведро, сбегал к колонке и через минуту осторожно, чтобы не расплескать воду, понес Казимиру. Гай и Ярослав, сойдя с баррикады, тоже напились и поблагодарили мальчика.