Читать онлайн «Донольцы. Повесть о первых людях каменного века на Дону». Страница 24

— Постучи в «бум», — сказал вождь Димору.

В ночной тишине «голос племени» грохнул так, что перед стоянкой огоньки волчьих глаз будто ветром сдуло. С той ночи любимец переселенцев стал признанным помощником страже в ночное время.

Всем по нраву пришелся лош, люди не могли на него наглядеться. Одно вызывало озабоченность — много пил. Воду из луж или болота на дух не переносил. Улка носила для него бурдюк, но девичьи плечи оказались слишком слабыми для выполнения тяжелой работы.

— Муст тоже мужчина, — посмотрел Данц на приемыша, — пусть сам носит свое питье.

Он положил стригунку на спину кусок шкуры, закрепил снизу шнуром. Звереныш понюхал попону, возбужденно походил вокруг хозяйки и успокоился. Не прореагировал он и на груз. С этого дня два бурдюка по бокам стали его походной экипировкой. Вскоре поклажа лоша пополнилась теплой шкурой барса, которую Улка носила на спине.

— А что, — воскликнул Димор, глядя на спокойно идущее животное, — если наловим много таких животных, они станут носить весь наш груз.

— Добрая у тебя задумка, — согласился с братом Данц, — закончим поход, будет время подумать об этом.

— Мясо у них неплохое, хотя пахнет потом. Возможно, оно было таковым лишь у тех лошадей, которых медведи загнали в овраг, — сказал Селон, — станем охотиться на них лишь при большой нужде, вон красота какая.

— Верно, дети мои, верно! — воскликнул вождь. — Лоши должны стать нашими друзьями, а не врагами. Во многих делах они помогали бы нам.

Последнее время на путях движения переселенцев чаще и чаще попадались кости крупных животных. Луч пребывал в радостной озабоченности. На каждом привале и вечером у костра мастерил, точил, подрезал, шлифовал изделия из них. В помощниках у него числились и взрослые, и дети.

Охотники первыми переделали свои пики. Короткие треугольные кремневые наконечники они заменили удлиненной, прокаленной на огне остроконечной костью. Примеру охотников последовали охранники. Каменные обоюдоострые насадки остались лишь на коротких пиках дружинников Данца.

К работе с костью приспособился едва ли не каждый мужчина. Мастерили они рукоятки к ножам, украшали их резьбой в виде черточек, извилистых линий. Селон на наконечнике своей пики нацарапал нечто похожее на зайца, но зверек получился с разными ушами и ощипанным лисьим хвостом. Рисунок понравился всем. Каждый на свой лад тут же начал изображать на древках, наконечниках пик фигурки, отдаленно напоминающие различных животных. Результат часто вызывал смех соплеменников, но никто не становился в позу обиженного. Лучше чем у Селона изобразить какого-либо зверя самодеятельные художники не смогли. Но однажды Кол прутиком на земле возле костра изобразил Муста. Красавец-конь с гордо поднятой головой смотрел вдаль. Не получилась лишь грива, она походила на сухую ветку. Улка прыгала от радости вокруг рисунка. Соплеменники единодушно отдали предпочтение в искусстве изображать зверя внуку вождя. Автор охранял свое творение, пока не уснул рядом, утром стоянку покинул лишь после ухода последнего тыльного дозорного.

Селон из крупной трубчатой кости долго мастерил новую острогу с удлиненными зубьями и крупными зазубринами на концах. Теперь он нес орудие лова рыбы с надеждой, что оно окажется нужным на долгожданной реке До.

Данц задумал иное. Свои изделия он тщательно скрывал от посторонних глаз. Точил, сверлил, шлифовал округлые куски бивня мамонта, коренные зубья мелких хищников, кончики рогов оленя. О задумке знал лишь Луч, помогал он сыну вождя сверлить отверстия.

Был хороший тихий вечер. От небольшой речки, где племя остановилось на ночлег, веяло прохладой, соплеменники лежали на теплой земле, тихо переговаривались. Поборов робость, Данц подошел к Улке, на вытянутых руках преподнес разноцветное красивое ожерелье. Девушка зарделась, отстранилась, но тут же пересилила себя, встала босыми ножками перед парнем, сняла с его рук украшение.

Получить такой подарок от сына вождя дорогого стоит! Улка, по-существу, становилась как бы невестой Данца без предварительного согласия родителей.

По обычаю нольцев сговор о женитьбе вели родители. Согласие молодых спрашивали потом. Вопрос решал вождь. Родители жениха и невесты представляли ему своих детей после окончательной договоренности. При этом парень должен быть уже мужчиной, то есть иметь свое оружие и состоять в группе охотников или охранников. Сговор заканчивали пиром. Он сопровождался поеданием большого количества мяса, питьем меда, разбавленного водой, плясками вокруг костра.

Если вопрос решался между соседними племенами, согласие давали оба вождя. Предварительно с разрешения родителей девушка принимала подарок от парня, становилась невестой. Пировали оба племени на нейтральной земле.

Данц своим поступком смешал все существующие обычаи.

— Нехорошо ты поступил, — выговаривал ему отец, — Что скажем уольцам, когда встретимся?

— Улка моя соплеменница, ты вправе вынести свое решение.

— Мое решение таково, — встретим уольцев, тогда сговоримся по- братски, решим, что делать и как.

В племени нольцев не было традиций украшать одежду и тело женщин и мужчин. Но наличие большого количества костей мамонта, других животных, относительная легкость их обработки, пример Данца породил у соплеменников желание заняться подобным творчеством. Мужчины начали украшать своих жен браслетами на запястьях, двурогими гребнями, шпильками в волосах. Димор смастерил подвеску из раковин, подобранных на берегах пройденных рек, и торжественно водрузил на шею жены Леты.

Этим днем нольцы начали неторопливое движение в обычное время. Но едва дозорные поднялись по склону балки, оглядели впереди степь, тут же подали сигнал тревоги. В сторону колонны, опустив голову к земле, мчался громадный бык. Вождь подал команду разбежаться в разные стороны, освободить зверю дорогу. Предпринять что-либо другое не было времени.

Бык не заставил себя ждать. С кровавой пеной на губах и выпученными, будто безжизненными глазами, зверь быстро приближался к лощине. С торчащими в боку толстыми палками, из-под которых обильно сочилась кровь, он пробежал мимо оторопевших переселенцев, но внезапно споткнулся, вскочил, на косогоре вновь упал и уже не поднялся.

Вождь приказал никому из лощины не выходить, разделать тушу погибшего животного.

— Острыми палками ранить животное могли только люди, — сделал он вывод, внимательно поглядел по сторонам, — они где-то близко и обязательно придут за своей добычей.

— Мы найдем их, перебьем в лощине, — загорелся воинственным азартом Данц.

— Охрану я уже выставил, — доложил Димор.

— Что предпринять, посмотрим, — сказал Нольц, — сейчас в группах разведем костры, вспомним вкус мяса крупной добычи. Когда придется еще раз поесть вдоволь, не предугадаешь.

— Бык бежал к нам за помощью, а мы его убили, — заметила Улка со слезами на глазах.

— Он умер раньше, чем мы подошли к нему, — ответил Се-лон.

Вождь повел колонну по лощине с надеждой уйти от столкновения с неизвестными людьми. Лишь боковые дозорные периодически поднимались по косогору для осмотра окрестностей. Вокруг, однако, царили тишина и спокойствие.

Насторожило внимание переселенцев еще одно обстоятельство. На выходе из балки был обнаружен бивень мамонта в человеческий рост. Но не этот факт привел нольцев в изумление. Бивень был разрезан вдоль по всей длине, обе половины ровно зачищены. Колонна вновь остановилась. Комментировать событие вождь не стал. Даже Луч не обрадовался находке.

В неглубокой лощине возле костра сидел на камне болезненного вида вожак клана кочевников Оу, жевал поджаренную шкуру лошади. Своими крупными зубами как клещами отрывал большие куски, при этом взлохмаченные длинные волосы на голове энергично вздрагивали. Полтора десятка других мужчин, женщин, детей с жадностью смотрели на трапезу повелителя. Никто не проронил ни звука, не выразил каким-либо иным образом недовольство, знали, это приведет его в ярость, тогда пощады никому не будет. Утробным рычанием, жестами, короткими горловыми звуками вожак выражал свое недовольство, суть которого можно было бы выразить словами: «Упустили недотепы раненого быка, понадеялись, упадет вскоре, поленились догнать и добить. К тому же оставили в соседней балке распиленный бивень мамонта нужный для изготовления копьеметалки, а вдобавок врут, будто испугались каких-то не то русоволосых людей, не то крупных обезьян».

Оу не стал разбираться в причинах происшествия, просто лишил трусов, их жен и детей права жевать даже лошадиную шкуру.

«Если и завтра клановцы останутся голодными, придется съесть кого-нибудь из них», — злобился вожак.

Упрятанные под мощными надбровными валиками глаза будто из засады высматривали, кого наказать палками по голове, а потом отдать на съедение остальным. Он встал, повел широким носом вправо-влево, отменным нюхом уловил запах дыма и жареного мяса со стороны соседней балки. На его обезьяноподобном лице с выступающими массивными скулами, широким ртом, несколько удлиненными ушами появилась сладострастная гримаса улыбки. Подданные с такими же скошенными лбами, сильно развитыми челюстями, тоже уловили запах, уподобились вожаку. Низкий присест приматов с сильно согнутыми коленями, всклокоченные засаленные волосы по телу, вызванный запахом еды возбужденный скулеж вместо человеческого разговора никак не вязался с понятием «люди». Это были звероподобные неандертальцы, степные кочевники, повстречаться с которыми у вождя нольцев не было ни малейшего желания.