Читать онлайн «Том 1. Педагогические работы 1922-1936». Страница 32

Планируя общее развитие коммуны по вышеизложенному плану, мы должны обязательно проектировать в ее составе школу. Положение воспитателя, конечно, не определяется только его школьной работой. Ценность воспитателя в трудовом детском учреждении, как и многое другое в нашей соцвосовской практике, до сих пор представляется неразрешимой проблемой. Пренебрежение Болшевской коммуны к месту воспитателя в коммуне является как раз реакцией, вызванной, с одной стороны, очень плохим качеством наших воспитательных кадров (сорокарублевый воспитатель), с другой — безобразной организацией воспитательского труда, вконец испорченной разными безответственными писаниями и слепой политикой нашего союза (например, до сих пор союз отстаивает необходимость двухмесячного отпуска для воспитателей, что совершенно не оправдано никакой логикой, является страшно вредным установлением для нашего дела и для самих работников).

Как раз в учреждении интернатного типа возможно достигнуть полной гармонии между школой, производством, отдыхом, культурной работой, политработой, общественной работой, можно достигнуть того, что называется единым педагогическим процессом. Живым объединителем этих отдельных элементов единого педагогического процесса и должен явиться воспитатель. Но для этого он должен прежде всего принять участие и в школе, и в производстве, и в отдыхе, и во всем остальном. Только в таком случае его участие в жизни коммуны будет действительно определяющим.

В этой логике производство, например, может занимать главную экономическую позицию в коммуне, оно может действительно определять почти полную самоокупаемость коммуны, но с точки зрения воспитательного процесса оно все же должно исходить из задач воспитателя и в значительной мере иметь своей базой как раз школу. Только достижение такой гармонии может быть нашей целью. Достижение же только одного производственного эффекта является просто отказом от воспитательной работы, может быть психологически и оправданным нашими постоянными неудачами в воспитательной работе.

Таким образом, школа представляется совершенно необходимым институтом в организации коммуны. Следовательно, она должна потребовать от каждого воспитанника определенного количества часов в течение дня и тем уменьшить его рабочий день в мастерских.

Благодаря этому, конечно, заметно должны уменьшиться возможности самоокупаемости. Если бы только необходимость в школе приводила к необходимости ограничить самоокупаемость, можно было бы еще бороться со школой как с чем-то избыточным при нашей некоторой бедности. Но самоокупаемость ограничивается гораздо солиднее и другими соображениями.

Рабочий на фабрике или на заводе окупает себя своим восьмичасовым рабочим днем. В тех случаях, когда фабрика или завод заканчивает год с дефицитом, уже можно говорить о том, что рабочий себя не окупает, и это бывает не так редко. Заметим при этом, что одним трудом на фабрике рабочий себя окупить даже не может. Он обязательно должен приложить какой-то дополнительный труд дома. Поэтому его рабочий день должен быть гораздо больше, чем восемь часов.

Добиться полной самоокупаемости в коммуне — это значит потребовать от мальчика или девочки, чтобы он своим трудом окупили свое потребление точно так же, как и рабочий на фабрике.

Но если мы желаем остаться на плоскости серьёзной воспитательной работы коммуны, то в своем требовании полной самоокупаемости мы уже потребуем от нашего воспитанника, чтобы он своим трудом окупил не только содержание себя, но еще и: обучение в школе, обучение в мастерской; непроизводительные расходы, вытекающие из официального характера коммуны; непроизводительные расходы, вытекающие из нашего культурно-педагогического плана (например, на библиотеку, театр)… много иных расходов, которые за рабочего несет государство.

Таким образом, мы требуем от нашего воспитанника, чтобы он окупил своим трудом гораздо большее количество, чем в состоянии сделать даже рабочий.

При этом мы не должны забывать, что, в отличие от рабочего, наш воспитанник обладает гораздо меньшей физической силой, гораздо меньшей квалификацией, гораздо меньшей трудоспособностью, что по самому своему детскому или юношескому состоянию он гораздо чаще способен стремиться к игре, он гораздо скорее может испортить вещь, поломать что либо, да и в самом процессе обучения порча материала — совершенно естественное явление.

Поэтому какое бы то ни было планирование полной самоокупаемости воспитательного учреждения было бы явлением совершенно противоестественным и безусловно вредным для нашего воспитанника.

К этому нужно еще прибавить вот что. Наше увлечение положительными сторонами труда, как необходимого социального явления, как лучшим способом воспитания, должно быть обязательно ограничено. Влияние раннего труда не только на физическое состояние, но и на психику воспитанника далеко еще не исследовано. Из своего десятилетнего опыта я, впрочем, могу уже сделать заключение, что сколько-нибудь избыточный труд в детстве, особенно труд механический, однообразный, связанный с длительным повторением физического усилия, не оправданный постоянным присутствием живого интереса, не дающий выхода естественному стремлению каждого мускула подрастающего человека к движению, не дающим выхода естественному стремлению к игре, — чрезвычайно вредно отражается прежде всего на умственном состоянии воспитанника. Я наблюдал очень много случаев, когда длительное участие в таком труде (в течении двух, трех лет) приводило к тому, что нормальный умственно мальчик обращался в явно умственно отсталого человека. На это было обращение внимание многих работников колонии им. Горького, и об этом серьезно говорилось на педагогическом совете колонии и в Наркомпросе.

Постоянная материальная запущенность той же колонии им. Горького и многие другие причины в самом Наркомпросе не позволили поставить эту проблему во всей ее ширине, а между тем это очень серьезная проблема. В Европе идеи трудовой школы, трудового воспитания давно уже владеют педагогическими умами, но там никогда не рассматривали ребенка как производителя материальной ценности. Эксплуатация детского труда в Западной Европе, достигающая очень большой степени, конечно, никогда не оправдывались в серьезной педагогике как воспитательное средство. Наше увлечение производственно-трудовым воспитанием, развившееся у нас, конечно, без всякого влияния Европы, тем более не должно доходить до идеи использования нашего детства как производственной силы.

В то же время только труд, приносящий ценности, только производство неубыточное могут рассматриваться как положительное воспитательное средство. Нам нужно найти среднюю линию, на которой можно построить такой труд, без всякого прямого вреда для детства. Поэтому говорить о восьмичасовом труде для ребят с тем, чтобы после восьми часов они еще занимались в школе, решительно не приходится. Общее количество труда для воспитанника не должно превышать восьми часов, считая в этом числе и школу. Не нужно забывать, что сверх этого обязательного и нормированного труда каждый воспитанник обязательно затрачивает довольно значительные силы на игру, на чтение, на подготовку к урокам, на политическую работу и многое другое.

Какую часть из этих восьми часов отвести на школу, а какую на производственный труд, решается теми же соображениями, что приведены раньше. Серьезный подход к общему воспитательному процессу не позволяет истратить на школу меньше четырех часов в день. В крайнем случае варьирование в этой задаче может идти не дальше комбинации три плюс пять. Окончательно вопрос должен быть решен в зависимости от типа школы.

Значит ли это, что коммуна может или должна совершенно отказаться от стремления к самоокупаемости? Может быть, как раз полный восьмичасовой производительный день для нашего воспитанника окажется наименее производительным. Я считаю, что правильно организованный четырехчасовой рабочий день, освещенный присутствием интересного задания и общим повышенным тонусом жизни коммунара, отсутствием утомления, ясной и надежной перспективой впереди, даст гораздо больше, чем погоня за лишним рабочим часом. Прекрасное оборудование наших мастерских, возможность получить интересные заказы (но ни в коем случае, например, на обувь), серьезный учебно-производственный процесс, позволяющий воспитаннику ощущать свое движение вперед, прекрасные бытовые и культурные условия жизни в коммуне, наконец, некоторая заинтересованность воспитанников в прибыльности производства, — все это должно в совершенстве определить успех работы наших мастерских, успех, который может позволить нам значительную часть наших расходов покрывать собственным заработком.

Я, таким образом, допуская в результате значительную самоокупаемость, хочу, чтобы она была результатом прежде всего наших педагогических достижений, а не следствием прямого нажима на производство.