Читать онлайн «Происшествие в Никольском». Страница 73

Наутро нож был передан в прокуратуру никольскими жителями Чистяковыми, при ноже было заявление, в нем описывался случай на станции и еще раз внимание властей обращалось на то, каков характер печально известной Веры Навашиной и каков ее моральный облик.

Николай Иванович Десницын, получив нож и заявление, тут же поехал в Никольское, вызнал подробности случившегося, говорил и с Навашиной, говорил и с другими людьми, а вернувшись в город, зашел в комнату к Шаталову и положил нож ему на стол. Десницын рассказал Шаталову и о происшествии на станции, и о событиях последних дней в Никольском. «Экая беда», – покачал головой Шаталов.

– И что же ты думаешь об этом? – спросил он Десницына.

– Я не все закончил, – сказал Десницын, – но склоняюсь к тому, что прокурор был прав, посчитав, что оснований для прекращения дела не было.

– Ясно, – сказал Шаталов.

Десницын ушел. Виктор Сергеевич долго сидел молча. Потом позвонил районному прокурору.

– Считаешь, что ошибся? – спросил Колесов, выслушав Виктора Сергеевича.

– Да, видно, ошибся…

– Все ведь очень серьезно… И для тебя в первую очередь.

– Уж куда серьезнее…

– Думаю, что Десницын скоро закончит дело. Тебе будет нелегко, – сказал прокурор. – И что ты теперь думаешь?

– Думать мне придется еще много, и будет над чем, – сказал Шаталов. – А теперь я хотел бы написать объяснения по поводу того, как я вел следствие и что мной руководило. Полагаю, некоторые сведения будут полезны Десницыну.

– Ну что ж, пиши, – сказал Колесов.

Теперь Виктор Сергеевич и сидел над объяснениями. Все слова, какие следовало написать, были в его голове, однако листы казенной бумаги оставались чистыми. Виктор Сергеевич то и дело вертел пальцами нож с фиолетовыми зайцами на ручке и опять вспоминал беседы с Верой Навашиной и здесь, в его кабинете, и у Навашиных дома, и опять виделась ему красивая, одетая ярко, пожалуй, даже и дерзко, девица, да и не девица, а женщина уже, до которой, как казалось Виктору Сергеевичу, не всегда доходили его долгие рассуждения о доброте и справедливости. Но были в разговоре о доброте и у Навашиной, больше молчавшей, видимо, свои доводы. Вот теперь последним доводом стал этот нож, брошенный к ногам Колокольникова. «Может быть, она и меня имела в виду, когда нож-то бросала, – думал Виктор Сергеевич, – а может, и вовсе не помнила, что был такой следователь… Скорее всего… Так я и не понял, значит, ее. А еще чуть ли не опекуном собирался стать никольской компании… Хорош опекун…»

Окна были уже синие, два часа назад разошлись из комнаты Виктора Сергеевича сослуживцы. Далекие сигналы электричек напоминали Виктору Сергеевичу о том, что ему еще предстоит добираться до вокзала и ехать в Москву. Он закрыл нож, отложил его в сторону, взял ручку и написал: «Районному прокурору…»

1969-1972