Читать онлайн «Родился. Мыслил. Умер». Страница 6

Пожалуйста, не улетай,

О, госпожа моя, в Китай!

Не надо, не ищи Китая,

Из тени в свет перелетая.

Душа, зачем тебе Китай?

Женщиной номер два в моей жизни была моя подруга детства, которую я звал Крошкой Ру, я же для нее был, соответственно, осликом Иа-Иа. Не помню, когда мы начали дразнить так друг друга, но прозвища прижились, я даже по телефону называл ее так, когда звонил и напоминал, что мы уже давно не виделись. У меня была какая-то маниакальная потребность в постоянных встречах с ней - ее болтовня завораживала меня, под ее быстрое стрекотание было легко отключаться и медитировать, как под звуки дождя, и я замечал, что всегда после таких встреч на меня находило озарение и я мог творчески зажигаться, переходить на новый уровень в своих размышлениях, решать задачи повышенной сложности. Иногда я выхватывал из бурного потока ее рассказов какие-то необходимые мне идеи, например, как в случае с освещением интимной жизни философов в лекциях для моих студенток.

– Слушай, Степка, примерный курс лекций по истории философии. Я буду говорить от мужского лица, представляя тебя за профессорской кафедрой.

Лекция первая. Древнегреческая философия. Очень легко. Почти все философы предпочитали секс с юношами, поскольку после оного можно было и о философии порассуждать. Жене Сократа такое положение вещей не нравилось, она пыталась лупасить Сократа и его “голубых” грязной половой тряпкой по мордасам, они же усмехались над ее неврастенией неудовлетворенной женщины и ославили ее на века как склочную бабу, а ее имя Ксантиппа стало обозначением всех скверных жен. На всякий случай Сократ не записывал своих мыслей, и так ему хватало неприятностей и дома, и перед правителями, так что всё про него мы знаем в основном от Платона. А уж насколько хорошо Платон запомнил Сократа, приходится только верить ему на слово. Далее - стоики и эпикурейцы. Они заложили теоретические основы садомазохизма, правда, помимо этого, Эпикур развивал и атомную теорию строения материи, что было оценено учеными гораздо позже - в семнадцатом веке, примерно тогда же некоторые созрели и до сексуального понимания боли и наслаждения.

Средние века. Франция. Философ Абеляр, неоплатонист, основоположник течения концептуализма, очень близкий мне в размышлениях о всеобщих свойствах: что такое понятия “красное”, “твердое”, “продолговатое” (говорю без намеков), существуют ли они где-то, помимо красных, твердых и продолговатых предметов? Как люди вычленяют эти общие свойства? Как Маяковскому пришло в голову, что его краснокожая книжица - дубликат бесценного груза? С чем сравнивал? Это вы подумайте перед зачетом, а пока сообщу вам, что Абеляр был кастрирован за любовную связь со своей студенткой Элоизой. В нашей стране такой самосуд карается законом, но на всякий случай скажу, что преподаватели кафедры истории философии, хорошо знакомые с этой историей, гораздо реже, чем преподаватели с кафедры эстетики или кафедры этики, не говоря уже о кафедре социологии, были замешаны в порочащих связях со своими студентками, так что, девушки, приберегите свои чары для других учебных курсов.

Возрождение. Расцвет искусств, науки, превознесение человека и его естественных потребностей (в лучшем смысле этого слова, разумеется!), любование человеческим телом. Философы Возрождения перестают шарахаться от секса как от греха, никого не кастрируют. Хотя еще остается уважение законом юридического и божественного понимания святости брака, с нарушителями разбираются в судебном порядке. В Англии появилась первая женщина-философ, завистники сочли ее сумасшедшей, но это уже был знак разрушения сакральности философии как мужского занятия.

Век Просвещения. Женщины становятся к микроскопам, щеголяют научными понятиями, с удовольствием занимаются сексом до старости, а великие философы тоже до гробовой доски пытаются залезть дамам под юбки. Причем и те и другие не догадываются, что многое из их умений наслаждаться в постели окажется надолго забытым до сексуальной революции двадцатого века, хотя эти так называемые “революционеры” далеко отставали от наших проказников и проказниц, чья безудержная похоть не мешала им воспарять до философских высот: Вольтер, Дидро, Прево и, конечно, “вольтерьянцы и вольтерьянки”.

Классики немецкой философии - тут дело тонкое. Гегель женился, говорят, по расчету - на дворянке (кто осудит?), Кант женщинами брезговал, Шопенгауэр хотел стать великим, как Кант, но мешали с домоганиями бабы, пока всех не послал и только после этого прославился. Другие философы в это же время в других странах тоже начали расторгать помолвки, боясь забвения потомков.

Ницше предлагал ходить на свидания к женщинам с хлыстом, источник моей будущей кандидатской степени идеологический извращенец Хайдеггер был идейным нацистом, католиком, был женат и имел двух детей, что не помешало ему любить еврейку и идейную сионистку Ханну Арендт, которая была моложе его в два раза (ей было, почти как и вам, девятнадцать, а профессор Хайдеггер старше меня лет на пятнадцать), а потом, как и многие философы до него, как-то некрасиво поступил с юной девой: вначале ставил ей условие, чтобы жена ничего не узнала, а потом и вовсе ее бросил. А уж наши современники и того круче: Мишель Фуко - если бы ходил с хлыстом, то только к мужчинам, и умер, естественно, от СПИДа. Один Деррида живет всю жизнь в любви и согласии со своей женой и детьми, да и то потому, что жена у него психоаналитик и все может себе сама о нем объяснить, да и ему заодно мозги под гипнозом вправить. Так что уважаемый мной мэтр скорее исключение, чем правило.

И ведь это не только среди философов-идеалистов, или там, лингвистов каких, такое поветрие на сексуальную распущенность было. Несчастный Маркс нарожал кучу детей, потом бегал занимать деньги до получки и практически был на содержании у Энгельса, чтобы потом одна из его дочерей-социалисток со своим мужем-социалистом покончили самоубийством. Ленин умер от сифилиса, “синяя борода” Сталин умертвил двух своих жен, а потом сам как-то странно скончался, Симона Бовуар изменяла своему Сартру с женщинами, да он и сам был хорош гусь. Марксист-структуралист Альтуссер после восьмидесяти лет зарубил жену топором - может, из ревности, может, спутал со старухой процентщицей, может, давно к ней подбирался за то, что она ему всю жизнь испоганила. Другими словами, коммунистическое мировоззрение не спасало от неизбежности расплат за простое человеческое сладострастие.

Что век грядущий нам готовит? Какие новые теории будут рождать нам будущие мыслители? Время покажет, а пока мы все готовимся к сессии, и не смотрите на меня как на потенциального мужа, я уже вам в подробностях описал, к каким последствиям может это привести…

– Ну, как? По-моему, очень даже ничего получилось… Ты у нас умный, разбавишь всю эту галиматью теоретическим анализом вышеперечисленных философов, завалишь девиц домашними заданиями, и курс по истории философии для нежных барышень Москвы и гостей столицы готов. Простенько и со вкусом!

Вот этой легкости моей подруги детства мне и недоставало, я бы не смог так вольно обращаться с моими кумирами, изучению которых я посвятил свою жизнь, а она могла. Еще она интуитивно легко и быстро воспринимала все новейшие достижения философии и лингвистики. То, на что мне требовалось серьезных умственных усилий, для нее было ясно и понятно, более того - естественно, она мне даже говорила, что весь этот структурализм больше соответствует женскому способу мышления, чем мужскому. Меня это тогда задело за живое, и уже когда я всерьез занялся гендерными исследованиями, то пытался либо найти доказательства этому, либо опровергнуть такую чушь.

Ах, Крошка Ру, жаль, не тебя я любил, не по тебе страдал!

И, наконец, женщина-загадка номер три - моя бывшая жена. Она меня взяла, как говорится, на “гоп-стоп”, ошеломила сразу и окончательно. Как я уже писал, произошло это во время нашего короткого полета из Москвы в Ленинград на научную конференцию. Меньше чем за час полета она сначала сразила меня эмоционально рассказом об итальянских сапогах, принесенных на жертвенный алтарь Канту. Затем - интеллектуально, пытаясь вызвать меня на обсуждение философии Шестова. Хотя я так и не понял, при чем здесь был Шестов? Потом пошла культурная программа с цитатами из Шекспира и Пушкина. А под конец она наступила на мою больную мозоль - завела разговор об именах:

– А все-таки интересно, что вас зовут Николай Николаевич, как сказал поэт: “Легче камень поднять, чем имя твое повторить”.

Я вздрогнул:

– Это почему еще?

– Ну вот, смотрите. Скажем, Петр - камень, значит, Петр Петрович - два булыжника, еще немного, и революция. Ведь если Николай - это благо, значит, Николай Николаевич - благо в квадрате, а ведь вы говорите, что отец ваш - Николай Николаевич, то есть ваше личное благо будет уже в кубе. Но если Николай не благо, а, скажем, беда, тогда вы в настоящей опасности - в такой беде, из которой не выберешься. Тогда получается, что ваше имя, может, в этом самолете сейчас самая большая тяжесть, угроза полету, справимся ли?