Читать онлайн «Тайна Желтой комнаты». Страница 44

Но так как из всех этих рассуждений, как будто весьма логичных, вытекало, что был застрелен человек, умерший от удара ножом в сердце, то судебный следователь недолго на них останавливался. Он полагал, что ночь была очень темной, ведь нам даже не удалось разглядеть лицо сторожа, раз мы понесли тело в вестибюль, и беглеца просто упустили, а во дворе нашли труп, не имеющий ничего общего с нашим делом. Для него убийство сторожа было другим эпизодом, и он собирался это доказать без всякого промедления. Возможно, этот новый эпизод соответствовал его представлениям относительно разгульного образа жизни сторожа и его знакомств, а также подтверждался полученным им донесением о последней интриге с женой владельца трактира «Башня» и угрозами трактирщика в адрес покойного.

Так или иначе, а в час дня папаша Матье, несмотря на его ревматизм и громкие протесты жены, был арестован и под усиленной охраной доставлен в Корбейль. Ничего подозрительного при обыске не обнаружили, но агрессивные намеки и разговоры бедняги Матье с возчиками, постоянно заходившими к нему опрокинуть стаканчик, скомпрометировали его больше, чем если бы у него в тюфяке нашли нож, которым был заколот Человек в зеленом.

Все были ошеломлены этим водопадом необъяснимых событий, когда, в довершение всего, вернулся ездивший на вокзал Ларсан в сопровождении уже известного нам железнодорожного служащего. Мы находились в вестибюле и спорили с Артуром Рансом о виновности папаши Матье (спорили, собственно говоря, только я и американец, так как Рультабиль о чем-то мечтал и не слушал наших разговоров).

Судебный следователь и его секретарь занимали маленькую зеленую гостиную, куда, если помните, нас привел Робер Дарзак в первый день нашего пребывания в замке. Дядюшка Жак, вызванный судебным следователем, отправился туда, а Робер Дарзак находился наверху в комнате мадемуазель Станжерсон с ее отцом и врачами.

Фредерик Ларсан и его спутник вошли в вестибюль.

— Смотрите, — воскликнул я, — это же железнодорожник из Эпиней!

— Вы правы, — улыбнулся сыщик и попросил жандарма, находившегося возле гостиной, доложить о нем судебному следователю. Господин Марке немедленно выслал дядюшку Жака, а Фредерик Ларсан и молодой железнодорожник отправились в помещение, где на этот раз вершилось правосудие.

Прошло около десяти минут. Рультабиль, до этого абсолютно спокойный, начал высказывать признаки нетерпения. Наконец дверь открылась и посланный судебным следователем жандарм отправился на второй этаж, откуда он, впрочем, быстро вернулся. Заглянув в гостиную, жандарм громко сообщил судебному следователю:

— Господин Дарзак отказывается спуститься, сударь.

— Что значит «отказывается»? — удивился господин Марке.

— Он говорит, что не может сейчас оставить мадемуазель Станжерсон, так как ее состояние остается крайне тяжелым.

— Что ж, — сказал господин Марке, — так как он не желает идти к нам, мы отправимся к нему сами.

Судебный следователь, его секретарь и жандарм двинулись к лестнице, причем господин Марке сделал знак Ларсану и служащему железной дороги следовать за ними. Рультабиль и я отправились следом.

Вся наша торжественная процессия остановилась у дверей мадемуазель Станжерсон, откуда на стук судебного следователя выглянула горничная Сильвия — маленькая блондинка с волосами, в беспорядке спадавшими ей на лицо, удрученная и заплаканная.

— Господин Станжерсон здесь? — поинтересовался судебный следователь.

— Да, сударь.

— Передайте ему, что я желал бы с ним переговорить.

Сильвия скрылась за дверью, откуда через минуту появился профессор. На него было больно смотреть, он плакал и не скрывал своих слез.

— Что вы еще от меня хотите? — обратился он к судебному следователю. — Разве в подобный момент нельзя оставить меня в покое?

— Господин профессор, мне совершенно необходимо немедленно переговорить с Робером Дарзаком, — значительно произнес господин Марке. — Не можете ли вы уговорить его оставить комнату вашей дочери? В противном случае я буду принужден войти туда с моими сотрудниками.

Профессор ничего не ответил, он посмотрел на судебного следователя и всех его сопровождающих, как жертва смотрит на своих палачей, и вернулся в комнату. Бледный и расстроенный Робер Дарзак тотчас же вышел нам навстречу, но когда несчастный заметил позади Ларсана железнодорожного служащего, его лицо исказилось еще больше — взгляд стал растерянным, и глухой стон невольно сорвался с его губ.

Мы почувствовали, что наступил момент, решающий судьбу Робера Дарзака, все были очень серьезны, и только лицо Ларсана сияло и выражало радость гончей собаки, наконец-то овладевшей своей добычей.

Господин Марке указал на молодого железнодорожника с белокурой бородкой и произнес:

— Вы узнаете этого человека, господин Дарзак?

— Да, — ответил Дарзак голосом, которому он тщетно пытался придать твердость, — это служащий Орлеанской железной дороги со станции Эпиней-сюр-Орж.

— Этот молодой человек утверждает, — продолжал господин Марке, — что видел вас выходящим из вагона в Эпиней…

— Прошедшей ночью, — закончил Робер Дарзак, — в половине одиннадцатого. Это правда.

Воцарилось молчание.

— Господин Дарзак, — произнес судебный следователь прерывающимся от волнения голосом, — господин Дарзак, что вы делали этой ночью в Эпиней-сюр-Орж, почти рядом с тем местом, где убивали мадемуазель Станжерсон?

Робер Дарзак молчал. Он не опустил головы, но прикрыл глаза, либо желая скрыть свое горе, либо из боязни, что в его взгляде прочтут то, что он не желал говорить.

— Господин Дарзак, — настаивал судебный следователь, — можете ли вы описать мне, как провели минувшую ночь?

Робер Дарзак открыл глаза, он уже полностью овладел собой:

— Нет, сударь!

— Подумайте, господин Дарзак, так как если вы изволите настаивать на своем странном отказе, я принужден буду немедленно вас задержать.

— Я отказываюсь.

— Господин Дарзак, именем закона я арестую вас!

Едва судебный следователь произнес эти слова, как Рультабиль сделал резкое движение по направлению к Роберу Дарзаку. Репортер, без сомнения, хотел заговорить, но арестованный одним движением принудил его к молчанию. Жандарм уже приблизился к своему пленнику, однако в этот момент раздался громкий и полный отчаяния крик:

— Робер! Робер!

Мы узнали голос мадемуазель Станжерсон, заставивший содрогнуться каждого из нас, даже Ларсан на этот раз побледнел. Что же касается Робера Дарзака, то он стремительно бросился назад в комнату. Судебный следователь, жандарм и Ларсан устремились за ним, а Рультабиль и я остановились на пороге, пораженные ужасной картиной, открывшейся перед нами.