Читать онлайн «Осторожно, сало! (сборник)». Страница 12

Но кум с кумой ничего этого не понимают, видимо, журналов и газет не читают, телевизор не смотрят.

Вот и давеча сели мы как-то всей семьей чай пить: кум с кумой и мы с детишками – всего восемь человек. Смотрю, а кум себе в чай сразу четыре ложки сахара положил. Я не выдержал и говорю:

– Нехорошо, кумэ, в чай сразу четыре ложки сахара дожить. Это, – говорю, – вредно для здоровья. Ведь сахар – это «белая смерть». Об этом каждый знает.

А кум почему-то обиделся и отвечает:

– Это поклеп и неправда. Я, – говорит, – никогда больше двух ложек в чай не кладу.

– Как же вы не кладете, – удивился я, – если я сам видел…

– Нет… это поклеп…

– Извините, кумэ, – говорю я, – давайте подсчитаем. Как по-вашему, сколько ложек сахара помещается в сахарнице?

– Откуда же я могу это знать? – удивленно произнес кум.

– А я знаю, – ответил я. – Ровно восемнадцать ложек. Я сам считал. А сколько, извините, человек за столом сидит? Восемь? А без вас, кумэ, – семь! А я каждому собственноручно по две чайные ложки сахара в чай насыпал. Вот и получается – четырнадцать ложек!

– Ну и что из этого? – в недоумении произнес кум и пожал плечами.

– А то, кумэ, что недостает четыре ложки. А так как сахарница в настоящее время пустая, то и получается, что эти четыре ложки сахара вы положили себе в чай.

– Ну знаете, – возмутился кум и выскочил из-за стола как ошпаренный. – Это черт знает что!

– Зря вы обижаетесь, кумэ, – говорю я. – Я ведь о вашем здоровье забочусь. Я, знаете, против «белой смерти». Переживаю, что вы много кушаете.

– А кто вам сказал, что я много кушаю? – вспылил кум.

– Как кто? – удивился я. – Все об этом знают. Да и ваши габариты, кумэ, извините, сами за себя говорят.

– Причем тут мои габариты? – обиделся кум. – У меня просто обмен веществ нарушен. Мне один знакомый доктор сказал. Что такого нарушенного обмена, как у меня, во всем районе нет.

– Нет, кумэ, обмен веществ тут ни при чем, – съязвила моя Нюрка. – Вы не обижайтесь, кумэ, но мне кажется, если вам дать ведро пирожков или пирожных, вы их приговорите и при этом глазом не моргнете!

– Это я съем ведро пирожков! – совсем распалился кум. – Спасибо. Не ожидал от вас такого услышать. Да у меня в поликлинике одних только амбулаторных карт – целых пять штук… А вы мне – жрать меньше надо… Как же я могу жрать, если я почти признанный врачами инвалид. У меня и справка есть из поликлиники… Я, может быть, пирожков и пирожных уже целый год не ел…

От волнения у кума заблестели глаза. Он, ничего не говоря, взял свою шляпу и вместе с кумой вышел на улицу прогуляться.

– Зря человека обидели, – говорю Нюрке. – Человек, может быть, без пяти минут инвалид… А мы ему – жрать меньше надо… Некрасиво получается…

– Вот и купи ему пирожок или пирожное, если так за него переживаешь, – раздраженно ответила Нюрка.

– О, это идея! – воскликнул я. – Давай ему купим пирожное к ужину. Пусть человек порадуется!

– Клизму ему надо. Ане пирожное, – возразила Нюрка.

Но я ее уже не слышал. Быстро одевшись, я выбежал на улицу. Когда я зашел в магазин, то сразу увидел кума, покупающего с десяток пирожных. Он с таким вожделением смотрел на свою покупку, что казалось: его глаза вылезут из орбит. Так обычно смотрит убийца на свою жертву. И я понял, что существовать этим пирожным осталось не более минуты. Ровно столько надо времени для того, чтобы дойти от магазина до скамейки, где его ждала кума.

– Так вы, кумэ, решили пирожных себе купить, – обратился я к нему.

Кум повернулся ко мне и покраснел, как буряк.

– Так вы еще и шпионите за мной, – с возмущением произнес он. – Спасибо за гостеприимство…

Он выскочил, как ужаленный, из магазина, при этом, правда, не забыл прихватить с собой пирожные. Пока я дошел до своей квартиры, кум с кумой успели собрать свои вещички и были таковы. Больше мы с ними не виделись.

С тех пор я дал себе слово не делать больше никому никаких замечаний по поводу злоупотребления сахаром. Потому как сахар – это, конечно, «белая смерть», но не каждый это понимает.

Уверяю вас, я не подкаблучник какой-нибудь, но страсть как люблю ходить по магазинам. От того и терплю со стороны продавцов всякие неприятности и насмешки. Пора уже покупателю выдавать молоко за вредность, потому как продавец нынче пошёл малокультурный, так и норовит нахамить. Одним словом, плюнь в морду – драться лезет. А если, к примеру, вы оговорились или не дай бог сморозили какую-нибудь глупость, перепутали что-нибудь, так они вас обязательно поднимут на смех и опозорят на весь магазин.

А как тут не сморозишь глупость какую – нибудь, если моя жена любит мне записки писать с перечнем покупок. Бывало, столько напишет, столько нагородит, что в глазах рябит, да вдобавок у неё почерк непонятный.

Захожу как-то в магазин, а продавец из молочного отдела, мымра очкастая, кричит на весь магазин:

– Эй, мужик, опять в магазин со списком пришёл.

И при этом вырывает у меня из рук записку.

– Интересно, говорит, тут мой товар есть?

Я не выдержал такого глумления над личностью и говорю ей в ответ:

– Извините меня, но мы, кажется, с вами не знакомы. Поэтому попрошу вернуть мне мою записку. Вы не имеете права…

– Тоже мне правозащитник нашелся, – нагло отвечает продавщица. – Бери свои записки… Я прямо не могу…

И при этом бросает записку на прилавок. Я взял записку и то ли от волнения, то ли из-за плохого почерка моей жены, прочитал вместо слова актимель – антимоль. И при этом я произнес следующее:

– Дайте мне антимоль с мультивитаминами…

Смех и грех… А эта мымра очкастая на весь магазин как закричит:

– У вас, что жена моль?!

А я ей в ответ:

– Прошу без оскорблений. Ну, оговорился человек. Так зачем же об этом на весь магазин орать!

А ведь не объяснить хаму-продавцу, который регочет, как резаный, что у моей супруги почерк непонятный. Тут надо еще разобраться, может быть, я жертва плохого почерка и небрежности моей жены.

Вот, к примеру, три дня назад написала мне моя женушка записку с перечнем покупок. Смотрю в разделе аптека написано: «Олвис – 4 капли». Захожу в одну аптеку – нет таких капель, и не слышали… Захожу в другую – тоже не знают. Чего я только не делал: и с заведующим аптекой ругался, и грозился написать куда следует… Результат один и тот же… Никто раньше не слышал о таких каплях. Мистика! Приезжаю домой, спрашиваю у жены, что за капли такие интересные она написала в записке, что о них ни в одной аптеке ничего не знают.

А моя жена всплеснула руками и говорит:

– Да это же прокладки для критических дней. «Олвис», на которых нарисованы четыре капли…

Вот и получается, что из-за небрежности своей половины я на хороших людей напраслину наговорил. Вот так и живу.

Одним словом, картина вырисовывается невеселая, я бы даже сказал грустная, потому как на лицо полное отсутствие взаимопонимания между продавцом и покупателем. А если вы ещё покупаете сложный высокосортный товар, то пиши пропало… тушите свет, как говорится… Спросите где примеры? Пожалуйста. Вот вам пример. Не далее, как вчера я захожу в наш местный универмаг, естественно, с запиской от жены, читаю: женские трусы с сеткой для волос 56 размера. Поднимаюсь на второй этаж в отдел женского белья и спрашиваю у продавщицы:

– У вас есть женские трусы с сеткой для волос 56 размера.

А она:

– Такого в ассортименте не держим. Поднимитесь гражданин на третий этаж. Может быть там есть! Поднимаюсь на третий – там тоже нет. А я говорю:

– Позвольте, почему вы меня футболите? Это универмаг или не универмаг? У вас даже такого простого товара, как трусов с сеткой для волос, нет.

Тут на шум прибегает заведующий секцией:

– Не переживайте, гражданин, – говорит он, – мы для вас все сделаем. Покупатель, – говорит, – всегда прав.

– Прекрасно, говорю, я хочу для жены купить трусы с сеткой для волос 56 размера. А ваш продавец заявляет, что такого товара у вас нет.

Заведующий задумался и говорит:

– Вы знаете, уважаемый покупатель, трусов с сеткой для волос последнее время не поступало. Могу предложить высокосортный импортный товар: кальсоны шелковые французские с корзинкой.

А я говорю:

– А зачем жене кальсоны с корзинкой, да еще с определенным намеком… Это, – говорю, – оскорбление личности. Вы, – говорю, – на что намекаете?

А он мне:

– Ах, извините, если что не так сказал. Но это, – говорит, – очень модно. Это, если можно так сказать, писк моды! Носят как мужчины, так и женщины.

– И сколько же стоит ваш писк моды?

– Сто долларов.

– Сто долларов?! – удивился я. – Да, за моду надо платить.

А затем я подумал хорошо и говорю:

– Заворачивайте товар, сколько той жизни… для любимой жены не жалко!..

Приезжаю домой и говорю жене:

– Дорогая, тебе сюрприз. Трусов с сеткой для волос не оказалось, зато вместо них я купил тебе кальсоны шёлковые французские с корзинкой!