Читать онлайн «Голыми глазами (сборник)». Страница 14

Марсель – Экс-ан-Прованс – Арль – Авиньон – Лион – Луара – Париж Июль – август 1999

Французская живопись

…Едва светало. Наощупь нацепив очки, я потянулся взглядом к циферблату каминных часов, но по дороге скользнул в белеющий проем окошка.

Оно было распахнуто в предутренний полумрак.

Оттуда смотрел совершенно вангоговский, но как бы успокоенный после его смерти уголок сада.

С крутым поворотом дорожки, усыпанной мелкой, даже во тьме разноцветной галькой.

С ритмически отмечающей ее изгиб чередой больших цветочных ваз на низеньком каменном барьере.

С темным столбом кипариса и чуть более светлой массой кустов позади.

С неистово мерцающими в сумерках белыми и красными цветами, усыпавшими ближний куст.

И с обрамляющим все грубым песчаником глубокого крестьянского окна, оказавшегося в роли живописца, вырезавшего эту безукоризненную композицию из теплого, стрекочущего цикадами и пахнущего травами хаоса южной ночи.

Пришелец

Я был разбужен.

Солнечным, едва тронутым предстоящим зноем прованским утром среди облепленных виноградниками холмов, в доме, еще по-ночному благоухающем старым деревом и корзиночками с лепестками, расставленными по каминам и пузатым буфетам.

Я был разбужен пришельцем из иной цивилизации – грубым вторжением в этот покойный цветущий мир трескучего голубого трактора, вздумавшего в столь ранний час опылять подступившие к самому дому виноградные шеренги.

Он рычал и ворочался в рвущейся под его напором кисее безмятежного утра, поводя растопыренными, отвратительно трясущимися гофрированными патрубками, окутанными клубами яда.

И сам был отвратителен, как выросшее до невероятных размеров насекомое – вроде тех, с которыми боролся.

...

Перевод с узбекского

Я побыл в гостях у четырех эмиров.

Под небом, разглаженным горячим утюгом, без единой морщинки.

И научился различать сорта дынь и полуденных теней: бухарских, кокандских, ходжентских.

В солончаках вились кольцами змеиные следы пересохших рек.

Даже птицы не могли летать от жары.

По кривым раскаленным улицам ходили продавцы подслащенной, пахнущей арыком воды.

Грустили в тени чинары зеленые «жигули» в золотых туземных галунах и эполетах.

За глинобитными дувалами покрикивали петухи.

Прямо из розовой стены торчала вбок рука дерева с растопыренными черными пальцами.

Мальчишки вычерпывали из ила рыбок в спущенном на очистку пруду.

За толстой деревянной решеткой медресе резались в пинг-понг будущие муллы.

А ночью громадные изразцовые мечети с высокими порталами напоминали в профиль сфинксов, улегшихся под бухарскими звездами.

Обсыпанный табачным пеплом академик в узорчатой тюбетейке, усохший и скрюченный, как полежавший на солнце моллюск, тщетно пытался, вертясь в своей раковине на потертой подушке, растолковать мне значение рассыпанных по черепкам письмен.

Зато жирный и ленивый торговец в мебельной лавке, вечно дремлющий в уже засалившемся непроданном кресле, пробудившись, объяснил мне смысл жизни, прихлебывая остывший зеленый чай.

Смысл отыскался в каких-то мимолетных пичугах, гнездящихся в растресканном резном кирпиче усыпальниц.

В ташкентских тюльпанах, таких крупных, алых и крепких, что хотелось их схрупать, как яблоко.

В бухарских улочках, столь узких, что щека чувствует тепло, отдаваемое нагретой за день стеной.

В человеке с лепешкой в руке.

В мальчишках, гоняющих консервную банку вокруг минарета.

В запахе рыбожарки.

Я научился ворочать тяжелые глиняные комья узбекских слов и разобрал полустершийся карандаш своих записных книжек:

«дутые терракотовые купола торговых рядов»,

«коротенькие тени детей»,

«тягучая, как сливаемое из таза варенье, ходжентская ночь».

Сухой пыльный воздух долетает с их потрепанных страниц.

Беззвучно шевеля губами, читает молитву или подсчитывает в уме свой жалкий дневной доход еще нестарый дед в черно-белой полосатой бороде.

Переругавшись, выбегают подраться на улицу подростки, игравшие в шахматы под навесом чайханы.

Мимо скособоченных минаретов и горячих стен катит Ходжа Насреддин на стареньком велосипеде.

Сад Аллаха

кишлак

похож на большую детскую песочницу

с квадратными куличами

дома и почва из одного материала

тут же и многосаженная яма откуда его поколениями берут на постройки

вот придет мама

и велит все обратно засыпать

Зима в Ташкенте

пахнет перестоявшим бабьим летом —

дымкáми

пылью

и ссохшейся листвой

узбеки

в своих простеганных выпуклых халатах

кажутся громадными

точно горы

снег

начинает валить из прохудившегося ватного неба

растрепанными хлопьями

медленно и тихо

и прикоснувшись к тончайшей как женская пудра

розовой пыли

обращается в грязную жижу

Почитание старости

пьяный худой старик

упал

не удержавшись на слабых ногах

навзничь —

бритой головой в бетонный арык

проходившие юноши бережно извлекают его из густой воды

уплывшую тюбетейку

подбирают десятью шагами ниже

по течению

Истинный святой

шесть веков

женщины приходят к его мавзолею

вымолить беременность и семейное счастье

у праха вольнодумца

поэта

непобедимого борца на поясах

ремесленника

предпочевшего смерть необходимости говорить с дураками

Автостанция

потрясая билетом

я требовал начальника

из дверей

один за другим выходили

все более толстые узбеки

пока не появился уж вовсе неохватный

но чувствовалось

что и за ним есть кто-то еще значительней

на чью спину

могли б приземляться небольшие

сельскохозяйственные самолеты

вероятно он спал

Пчела

иные деревья цвели

и легкие продолговатые лепестки самых нежных оттенков

сплошь ос ы пали ветки

так и стояли в саду облака

желтые

фиолетовые и розовые

белые

огибая людей

сосредоточенно перелетела пчела

отягощенный и неторопливый ее полет

говорил

что здесь уже наступило лето

Трапеза

подъехавшие машины с гостями

встречают у ворот

впереди

медлительные и добродушные как слоны

колхозные председатели —

«раисы»

в брезентовых сапогах

за их спинами

менее тучные безликие

люди в пиджаках

без всяких титулов

на них лежит

оплата предстоящей пирушки

Член правительства

колхозный бригадир

выбранный по разнарядке депутатом

всякий раз

тяготится необходимостью ехать в Москву

на сессию Верховного Совета

«Там я весь день

занят тем чтобы искать

где поесть

и где помочиться»

Дело №…

когда созревает хлопок

миллионы прожорливых тварей

наводняют поля

летчики опыляющие их ядом

ленятся иногда

отключать опрыскиватель над лесополосами

один такой самолет

прошелся над домом лесника

не заметив работавшую в винограднике женщину

на беду

у нее была астма

и она через четверть часа умерла

когда самолет возвращался с полей

обезумевший отец

ждал его с двустволкой

ему повезло

он всадил в желтое пузо «кукурузника» оба заряда

и сбил

старика судили за самолет и пилота

дали несколько лет

условно

Торжество земледелия

учитель

живет на окраине кишлака

в новеньком доме

еще недавно

и много веков до того

тут были поля

оттого

кирпичная кладка садовой дорожки

идет мягкими волнами повторяя

рельеф прежних борозд

не изгладившихся до конца

Сельский аэродром

когда рейсовый самолетик

замирает на краю бетонной поляны

аэродромная собака

покидает свое убежище возле живой изгороди

и перебегает ему под крыло

чтоб тень не пропадала даром

Рыночный точильщик

в роговых очках

похож на консерваторского

скрипача-доцента

его инструмент

отполированный многолетней работой

простой темный камень

имеет форму скрипки заключенной в футляр

узкой серебряной рыбкой

как мелодия

пляшет направляемый нож

Размышление о старом Ташкенте

до землетрясения

он был узким тенистым прохладным

солнечный жар упирался в сплошную листву тесных дворов

новые

широченные площади и проспекты вбирают солнце

воздух над асфальтовыми пространствами так накален

что их не перейти пешком

разве что прошуршать

в автомобиле с белыми шторками

Воздушный парад

вечером

над городом пролетели фламинго

бесконечный

расходящийся звук их криков

шел сверху и достигал земли

он заставлял

людей выходить из домов

а идущих

останавливаться и запрокидывать лица

птицы шли

неровной ветвистой цепочкой

будто через все небо перекинули гигантскую розовую ветвь

Мнение

привязанный у минарета верблюд

вот уже 18 лет

терпит туристов в ярких штанишках